Когда мама скрывается из виду, сползаю по стене, не сдерживая рыдания:

— Ну почему ты так со мной, мамочка... Я не заслужила...

Ощущение безысходности никак не пропадает, даже спустя час под горячими струями воды. Тело в раз тяжелеет и перестает слушаться, поэтому, с трудом выбравшись из душевой, я ложусь в кровать и полночи пялюсь в потолок. Черная пустота заполняет сердце, растекаясь по комнате.

Зная маму, можно не питать напрасных иллюзий в надежде, что она откажется от своего. Я оказываюсь права, ближе к одиннадцати мы едем в больницу в гнетущей тишине. Естественно, врач подтверждает мои слова. Всю дорогу до дома Зольниковых не покидает мерзкое ощущение, будто вывели на площадь и раздели для потехи зевакам. Мама заявляет, что осмотры будут каждые полгода, а в случае необходимости поставят спираль. Вот так, никто не спросит моего мнения или желания, я где-то на одной ступени с рабами, с которыми хозяева не церемонятся.

— Любочка, какие вы молодцы, что выбрались! — у ворот нас радостно встречает Аделина Евгеньевна. Они живут в том самом коттеджном поселке.

— К сожалению, не получится остаться, дела, а вот Кристиночка очень хотела, — интонация сквозит наигранностью и фальшью. Фу, противно.

Мама поспешно покидает нас, а я облегченно выдыхаю.

— Детка, пойдем, спрячемся в доме, а то солнце уже палит, — женщина с теплотой приобнимает за плечи и заводит внутрь. — Тут у меня цветники. Тебе лучше?

Интересно, что конкретно она имеет в виду, но выяснять мне вообще не хочется.

— Да, спасибо, — с любопытством рассматриваю территорию, но успеваю лишь малую часть с разными кустами цветов и несколькими фруктовыми деревьями.

— Придется довольствоваться лишь моим обществом, Вениамин с Давидом уехали и будут через несколько дней.

— Ничего страшного, — так даже лучше. — Простите за мой вчерашний побег.

— Даже не думай! Давай попьем чай с вкусными конфетами и посплетничаем.

— Можно только я схожу в уборную?

Туалетная комната находится далеко от кухни, можно без опаски позвонить Владу:

— Привет, не смогу сегодня выбраться. Мама, как всегда, все решила за меня и увезла к вчерашним гостям извиняться, — грустно вздыхаю, позволяя себе расслабиться, и прижимаюсь спиной к гладкой перламутровой мозаике.

— Привет, понятно, — он тоже огорчен. — Как насчет завтра?

— Не знаю, после основных пар будут дополнительные консультации. Мне теперь надо возвращаться до шести, вчера с мамой... — опять неловко. — Хм, мы повздорили типа.

— Что случилось? — интонация становится встревоженной и... неожиданной... — Нужна помощь?

— Нет, спасибо. Я сама разберусь.

Приятно, что ни говори, когда находится человек, готовый протянуть руку помощи. К своим годам я особо не разжилась таковыми.

— Понятно... — повисает тягостное молчание. — А ты еще хочешь со мной встретиться? Или...

— Нет! Конечно, хочу! Но как же... У тебя работа, а мне рано домой...

— Это не проблема, обо мне не переживай. Давай договоримся на вторник или среду, когда ты сможешь.

— Хорошо, — чувствую себя маленькой девочкой в мире розовых пони, разве так бывает?

— Я очень хочу тебя увидеть, — мягкий и соблазнительный голос окончательно плавит мозг, отчего хочется безвольной тряпочкой упасть на пол.

— Я тоже, — от смущения слова даются с трудом. Из зеркала на меня смотрит улыбающаяся девушка с горящими глазами, совсем непохожая на ту — обреченную, что зашла сюда несколькими минутами ранее. Кажется, даже спина выпрямилась. Получается, не только бесконечные замечания могут на нее повлиять.

— Буду ждать звонка. Пока, Кристина.

— Пока.

— А-а-а-а, — отключившись, закрываю пунцовое лицо руками.

Чтобы привести себя в равновесие, прикладываю смоченные в холодной воде ладони к щекам.

С Аделиной Евгеньевной время пролетает незаметно: она показывает дом, рассказывает массу забавных историй и угощает вкусным пирогом с яблоками. В ее компании легко, а я замечаю за собой тревожную тенденцию — делить людей на два типа: с кем комфортно, а с кем нет. И очень прискорбно, что семья подпадает под вторую категорию. Мысли о фиктивном замужестве все меньше кажутся бредовыми и крепче оседают в голове, как единственный путь к свободе.

Вечером, когда жара спадает и приближается закат, выходим в сад. Кусты чайных и красных роз выделяются на фоне остальных садовых цветов. Хочется бесконечно любоваться ими, поэтому мы располагаемся рядом в беседке. Практически сразу звонит мама и сообщает, что выезжает за мной.

— Кристин, у тебя что-то случилось?

Я надеялась, что женщина не заметит моего изменившегося состояния после разговора, но, увы.

— Не то чтобы. Просто у нас иногда случаются разногласия, не обращайте внимания, — стараюсь отвечать как можно беззаботнее.

— Да, с нами, родителями, бывает тяжело.

Если бы вы только знали как...

Понедельник проходит в универе, суете и нервах. Неорганизованность среди студентов нашей группы чуть не срывает консультации, из-за чего домой я приезжаю в десять минут шестого. Ну, какая встреча тут может быть. Заглушив машину, просто сижу. Медленно провожу пальцами по рулю и приборам, оттягивая неизбежное. Кажется, я успела изучить каждый миллиметр черной панели, каждую кнопочку. На заднем сидении лежит мягкая собачка, подаренная братом в детстве. Тогда он еще не назначил меня главным врагом народа, разрешал заходить к себе и разговаривал не сквозь зубы. После, повзрослев, выдумал, что я во всем виновата. Благодаря Владу, хотя бы знаю в чем. Все эти годы берегу игрушку, даже из дома утащила, когда мама занялась моим убежищем, посчитав, что я достаточно взрослая. Произошло это, как обычно, без учета моего мнения.

Наконец, выползаю и направляюсь к выходу, я же могу и в магазин зайти. Перед шлагбаумом ключи выскальзывают и летят на землю.

— Твою же мать, ну что за кулема! — сетую на саму себя.

Придерживая платье, нагибаюсь за ними.

— Кристина! — за шлагбаумом стоит запыхавшийся и взъерошенный Влад.

— Ты как... Откуда? — невольно цепляюсь взглядом за футболку, забавно одетую на изнанку, переключаясь на горящие глаза и взъерошенные волосы, отчего сердце начинает взволнованно грохотать.

— Случайно увидел в окно, как ты заезжаешь, и помчался сюда. Надеялся успеть, — постепенно его дыхание замедляется, возвращаясь в норму.

— Зря торопился, у меня полчаса, — с грустью смотрю на экран телефона.

— Пойдем, — парень берет меня за руку и тянет обратно.

— Влад, не надо, — предпринимаю слабую попытку остановить его, прекрасно понимая, что хочу быть украденной, унесенной, спрятанной им даже на короткое время. — Если опоздаю, то даже боюсь представить, что мама сделает.

— Я никуда не повезу тебя, не беспокойся.

Он отключает сигнализацию, жестом приглашая на пассажирское сиденье.

— Здесь можно спокойно поговорить без посторонних ушей, — Влад слегка улыбается, а я уже плыву.

Появляется возможность оглядеться: внутри машина ощущается такой же огромной, как и внешне. Нисколько не удивлена стерильной чистоте. Почему же дома несусветный бардак? Чувствую скованность, поэтому не могу поднять взгляд и на автомате натягиваю платье на колени.

— Кристин, я столько хотел сказать, столько спросить, а увидел и слова закончились.

— Аналогичная ситуация, которая усугубляется скудным опытом общения с противоположным полом. Так что даже не надейся, что я спасу ситуацию! — забываюсь и, как всегда, говорю лишнего.

— Что будем делать? — Влад заговорщицки подмигивает, не так уж он и растерян. Возможно, пытается разрядить обстановку подобным способом.

— Искать сонбэ?

— Кого?

— Ой, не обращай внимания. Я имела в виду наставника, — елки зеленые, надо следить за языком, а то мои странные интересы спугнут его.

— Нет, вдруг украдет тебя, тогда я останусь с разбитым сердцем.

— Что-то не верится. Такой красавчик как ты, долго не будет свободным.