Но Карл прав: я — совершенно другой человек. До таких уровней политики, каких достиг Иван Степаныч, ещё не деградировал. Я просто человек, оказавшийся не на своём месте и не в своё время.

Взгляд со стороны.

— Штурм?

— У нас нет иного выбора, Левенгаупт. Вернуть свободу его величеству — священный долг любого шведа.

— Вы даже не станете полагаться на предателей в крепости?

— Не вижу смысла.

— Я не спорю с вами, фельдмаршал, однако воевать нам, в таком случае, придётся на два фронта.

— И мы покажем русским, что умеем это делать лучше всех на свете. Солдаты замёрзли? Отогреются, пока будут штурмовать стены этого трижды проклятого города! У нас есть по меньшей мере сутки, пока армия царя подойдёт и развернётся боевым порядком.

2

Алый, как кровь, закат предвещал крепкий мороз. Это знали и мы, в Полтаве, это знали и шведы — уроженцы суровой Скандинавии. Я заметил, что они серьёзно сократили численность дозоров. Видимо, опасались, что тех начнут вылавливать аналогичные дозоры русской армии. Ещё я заметил, что в лагере противника забили на мясо некоторое количество лошадей. Пока не драгунских, а упряжных, но признак для шведов нехороший: видимо, есть больше нечего. Значит, либо ночью, либо утром на стену полезут солдаты, отогревшиеся горячим мясным супчиком.

Но природа — штука каверзная. Во времена, когда прогноз погоды был возможен только по известным приметам и только на крайне небольшой отрезок времени, никто не мог сказать, насколько сильным будет тот холод, которым грозился алый январский закат. А Генерал Мороз не подкачал. Где-то после полуночи он ударил всею силой. Снова послышался стон и треск лопавшихся от лютого холода деревьев, а дозорных на стенах Семён Палий велел менять трижды в час. Я высунул, было, нос на улицу и тут же всунулся обратно: судя по ощущениям, сразу после минус пяти-семи градусов к нам в гости завернули все минус тридцать.

Если за ночь замёрзнет Ворскла, шведы смогут переправить на тот берег часть войск. И что делать? Выход подсказала память Мазепы: ломать нарождающийся лёд ядрами, куда пушки крепости смогут дострелить. Впрочем, это я решил отложить до утра, когда хотя бы развиднеется.

Если шведы дадут спокойно утра дождаться. Они сейчас мяса наелись, приободрились и могут начать ночной штурм, каролинеры это умеют. Другое дело, что на фоне белого снежного покрова их и ночью за километр видно, в случае выступления штурмовых колонн успеем подготовить встречу. Во всяком случае, для этого у нас всё есть.

Кстати, а как там насчёт пятой колонны? Я не собираюсь превентивно головы с плеч снимать за одно лишь подозрение. Просто не дам этой самой пятой колонне возможности для предательства.

Я вызову этого человека для обсуждения текущей обстановки, а за его окружением уже Дацько присмотрит. Всё-таки не кто-нибудь, а генеральный писарь.

Это, блин, карма такая, что ли? Кто канцлером у гетмана становится, сразу предлагает услуги геополитическому противнику. Просто какое-то средневековье, а ведь на дворе восемнадцатый век, когда подобные действия расценивают — и, гм, вознаграждают — несколько иначе, чем даже сто лет назад. Короче, Иван Ильич Скоропадский уже спешит ко мне «в кабинет» — для обстоятельного разговора на тему укрепления безопасности города. Во время боя он старательно держался подальше от заварухи, и не потому, что трус. Просто исполнить тайно обещанное врагу может только живой. А так — просидит до утра у меня, поговорим. Может, даже угощу его по старой памяти чем-нибудь вкусным и спиртным.

Так будет лучше для всех. И для него в том числе.

Под утро, когда мороз достиг пиковых значений, вода, выплеснутая со второго этажа, падала на землю ледяными шариками. Не знаю, сколько это будет ниже нуля по шкале Цельсия, но подозреваю, что много. Во всяком случае, мне было холодно даже в шубе и меховых рукавицах. Впрочем, какие наши годы… Шведы начали активничать, едва восточный горизонт стал наливаться красновато-золотым свечением. Сформировали три штурмовые колонны и, не мудрствуя лукаво, пошли вперёд. Я ждал, что Рёншельт отправит несколько рот в обход Полтавы — искать переправу — но недооценил фельдмаршала. Тот тоже был битый вояка и понимал, что никакой мороз за одну ночь не закуёт реку льдом, достаточным, чтобы выдержать массу людей и пушек. Впрочем, он может имитировать поиск переправы, чтобы отвлечь часть наших сил от основного направления удара.

Встретили мы шведов как положено — с огоньком. Завязалась сперва перестрелка, затем к стенам приставили штурмовые лестницы, и понеслось — как вчера, почти один в один. Только короля во главе штурмующих не было. Он благополучно сидел под замком в здании полтавского магистрата.

А ещё — с севера донеслись «лозунги», дважды по три пушечных выстрела. Сигнал русской армии. Значит, шведы свою удачу вычерпали до донышка. Наступал наш час.

1

Смотрю я на шведов, и даже жаль их становится. Вроде знают, как надо правильно воевать, и умеют это делать лучше всех в Европе, вроде численное превосходство, ярость и напор — а ничего не получается. Бабушка в таких случаях говорила: «Як пороблено».

В той истории, которую помню я, им здорово подфартило с Мазепой. Его зимние квартиры, хоть и на скудном пайке, позволили каролинерам худо-бедно перекантоваться в одну из самых суровых зим столетия, чтобы встретиться с армией Петра уже как положено, летом. Здесь я им такого подарка не стал делать, что сразу поставило «потрясателей Европы» на грань жизни и смерти. Шведы это прекрасно понимали, оттого их последний штурм был таким отчаянным. В нём участвовали не только пехотинцы, но и спешенные драгуны, и даже личная гвардия короля — драбанты. Но когда леди Фортуна поворачивается задом, это не означает ничего хорошего.

Будь во главе штурмующих сам Карл, ещё неизвестно, чем бы обернулся этот яростный натиск. Но сейчас шведами наверняка командовал фельдмаршал Рёншельт — этот ходил у Карлуши в любимцах и наверняка никого не подпустит к руководству. А Рёншельт, при всей его упоротости, воевать умел, на зависть прочим. И едва он понял, что с севера приближается многочисленная и сытая русская армия, то принял единственно возможное в данной ситуации решение: прекратить штурм и разделить свое войско на две части.

Кстати, Карл в аналогичной обстановке поступил именно так. Логику войны обмануть не получилось даже у этого баловня судьбы. Фортуна в итоге ему тоже изменила — с Петром Алексеевичем.

А здесь король шведов сидит у нас в плену и чего-то ждёт. Возможно, даже надеется. Впрочем, я лично развеял его надежды, явившись после боя и сообщив о его результатах.

— Этого и следовало ожидать, — буркнул Карл. Между прочим, развязывать его, ввиду неадеквата, никто и не собирался. — Рёншельт поступил весьма грамотно, но этого не спасёт его от атак с двух фронтов. Ведь вы тоже не станете ждать, чем завершится генеральная баталия.

— Не станем, — подтвердил я. — Даже такому дилетанту в военном деле, как мне, понятно, что нужно вывести гарнизон за ворота и атаковать лагерь с обозом. Главное — правильно выбрать момент.

— Не сомневаюсь, что вам подскажут, когда он наступит, — насупился пленник.

— Это тоже искусство — правильный выбор грамотных советников, — я пожал плечами. Чувствовал себя крайне хреново, но нужно держаться до последнего. Мне ещё войско возглавить понадобится, и с правильной речью к оному обратиться. — У Мазепы с этим в последнее время были проблемы: он, как и вы, изначально неверно оценил силы и возможности противника.

— Я уже бил армию царя Петера, — разозлился Карлуша.

— Та армия, что пришла сюда — совершенно иная, больше похожа на вашу. Под Лесной она себя уже показала. Сумели бы вы выиграть баталию против самого себя?.. Вот и мне сие сомнительно.

Было видно, что король мне не верит. Ему гордость не велит. Но здравый смысл всё-таки одолел высокомерие, и Карл смолчал. Отвёл взгляд.