— Хватит ныть там! Живо спускайся вниз, помогать будешь. Отец просил тебя ещё вчера составить список, ты сделала это?

— Да, да, — промычала Лана.

— Живее спускайся!

— Уже бегу… придурок, – недовольно огрызнулась девушка, но всё равно решила убрать голову и спуститься вниз. Лишние споры с братом грозились испортить и без того паршивое настроение.

Выйдя на лестницу, она встретила свою бывшую нянечку Алоизу, протиравшую перила.

— Доброе утро, Лана. Ты сегодня так долго спала, я надеюсь, выспалась? – спросила пожилая женщина, ласково улыбаясь и делая неловкий реверанс.

— Доброе, Алоиза. Выспалась, но лучше бы ещё спала, — многозначительно ответила Лана, натягивая поверх легкого платья расшитую золотой нитью куртку, и спустилась на первый этаж.

— Доброе утро, леди, — поздоровалась молодая горничная. — Ваш завтрак ждёт в малой гостиной.

— Благодарю, Элли.

«Как же быстро летит время, — подумала Лана, вспоминая милую Алоизу, которая, казалось, совсем недавно нянчилась с ней. Но она выросла, и нянечка ей больше была не нужна. – Моя бедная старушка».

Девушка всегда ощущала особую связь с нянечкой. Та была добра к ней, чтобы Лана не вытворяла, заботилась о ней, принимала ее такой, какой она была настоящей, со всеми ее идеями и недостатками. Алоиза хотела вернуться на родину в свой родной и зелёный Энчар Доин, заработав здесь золота, но из-за несчастья, случившимся с ее родными, ей некуда стало возвращаться.

«Мы сделали правильно, что оставили её и дали новый дом».

На обеденном столе малого зала она обнаружила свой завтрак. Со двора и из соседней комнаты раздавались звуки, какие бывают только при затаскивание мебели. Быстро проглотив несколько гренок с повидлом и выпив чашку горячего шоколада, Лана появилась в главной гостиной, заполненной людьми.

— Наконец-то. Вот и проснулась наша поздняя пташка. С добрым утром, дочь! – проговорил коренастый мужчина в военном камзоле, старательно заталкивая в небольшой кожаный портфель кипу пергаментов.

— Доброе утро, папа. Чем-нибудь помочь нужно? – спросила Лана, рассматривая занесённые в дом вещи, и тайно надеялась на отрицательный ответ.

— По-ока не нужно, возможно, позже, — задумчиво протянул мистер Лангоф. – Кстати, как тебе новая мебель? Мама старалась, выбирала, – спросил он уже удаляющуюся спину дочери.

— Это ещё с какой точки зрения посмотреть, — ответила та, обернувшись. – Мне кажется, — издевательски глянула на Габриеля, — что она очень тяжёлая.

Старший брат, помогавший нести дубовый стол с чугунными ножками, сверкнул на неё гневным взглядом и прохрипел:

— Может быть, желаешь попробовать этот стол в виде своего головного убора, сестра?

— Премного благодарна, — вежливо улыбнулась Лана, ощущая, что одержала очередную победу.

— Лана, ни в коем случае не забудь, что мама сказала тебе быть готовой к двум часам дня! — крикнул ей вслед отец, не поднимая головы от ещё одной кучи свитков, которую ему подавал управляющий.

— Эх, — тихо вздохнула девушка, — как же не помнить, плохое запоминается в первую очередь.

Уже в коридоре она услышала, как отец прикрикнул на Габриеля:

— Неси ровнее! Только попробуй задеть вазу! Командир Ампор мне дал правильный совет, чтобы я тебя немного погонял, а то совсем расслабился. Ты на моё покровительство не надейся, если нужно, я с тебя три шкуры спущу!

«Хоть это радует», — подумала Лана, услышав, что брат начал что-то возмущённо бормотать в своё оправдание.

Она поскорее выскользнула в сад по выложенной камнем дорожке, змейкой извивающейся среди обильной, но ухоженной растительности, и остановилась у калитки рядом с воротами. Редкий сорт плюща причудливо обвивал железные прутья.

За пределами усадьбы раскинулась знаменитая Роял стрит, которая спускалась к основной части Уест-Уортленда. Пройдя вниз по улице, можно было спуститься к целой сети улочек, вдоль которых возвышались дома. Через речные каналы были перекинуты изящные мостики. Но самым главным, по мнению Ланы, достоянием города, конечно же, являлся порт со множеством кораблей.

«Прогуляться, что ли, — подумала девушка, поскорее отходя от усадьбы, чтобы не попасться на глаза зорким горничным или же матери. – Схожу-ка я к мистеру Морису, у меня ещё есть время, надо его как-то убить».

Лана в своё время не очень хорошо учила историю родного города, но Роял стрит знала, как свои пять пальцев. Дома аристократов, зажиточных горожан и придворных стояли по обе стороны улицы. У всех без исключения были палисадники с рядами пестрых клумб, декоративные заборчики или же высокие ограждения вокруг территорий. От всего этого великолепия рябило в глазах, и Лана поморщилась. В окне одного из домов, на подоконнике с нежно розовыми занавесками стояла герань.

«Когда-нибудь этот цветок свалится какому-нибудь счастливчику на голову», — подумала девушка, а услужливое воображение нарисовало ей богато одетого молодого человека с маленькой клумбой на голове.

Лана усмехнулась. Кто же поднимет тебе настроение, если не ты сам?

Вскоре усадьбы и дома кончились. Из жилой части Роял стрит Лана повернула на главную, в которой было в два раза больше народу. В городе она мало кого знала. Круг её знакомых и приятелей в основном состоял из служащих порта, однокурсниц и профессоров кенфордской школы. Но больше всего ей нравилось проводить время в компании капитанов кораблей дальнего плавания. Эти люди, видевшие жизнь в других государствах, пережившие не одну бурю, привлекали её своей простотой, смелостью, они были интересны исключительно во всём: начиная от их знаний о других странах и заканчивая образом жизни.

Заложив ещё пару поворотов, Лана вышла к знаменитому не на одно королевство Великому Государственному Музею Уест-Уортленда. Гигантские стены, сделанные из самого дорогого в этой части света камня – магнорса, возвышались над всеми другими зданиями города. В музее не было ни одного окошка, только входные двери из наипрочнейшего металла с деревянными панелями по контуру.

«М-да, — подумала Лана, — выглядит скорее как тюрьма. Король не пожалел денег на такую охрану. Сюда луч света без разрешения не проникает, не то что человек. По-моему, надо быть полным безумцем, чтобы попытаться проникнуть вовнутрь, и последним самоубийцей, чтобы что-либо украсть оттуда».

— Здравствуйте, леди Лангоф! – звучно поздоровался с ней охранник на посту у входа в музей.

Лана обернулась и узнала Дэниела Рукфорта. Его красно-золотой мундир рядового королевской гвардии блестел всеми ниточками на солнце, и смотреть на него было больно. Лана отошла в тень колонны у дверей и поздоровалась:

— Добрый день, Дэниел. Вам не жарко стоять в форме на солнце так долго, ведь вы здесь с раннего утро до обеда? Я бы с ума сошла.

— Как же не жарко? Ещё как жарко! Я сварился уже в десять утра. Не имею право покидать пост, юная леди. Вдруг, как только я уйду, музей кто-нибудь ограбит, и я не смогу наградить отчаянного смельчака своим мечём. Но вы не переживайте, моя смена скоро закончится, — ответил солдат, блаженно улыбаясь при мысли об отдыхе.

— Я желаю вам удачи. Вижу, вы очень бдительный страж и с вами лучше не связываться, — попрощалась Лана и уже собралась выйти на дорогу, как рядовой Рукфорт её окликнул:

— Леди Лангоф, а вы слышали, что говорили моряки в порту? Я там ненароком… — рядовой вдруг замолчал, словно раздумывая, следует ли говорить дальше.

— Нет, я ничего не слышала. Вчера у меня был выпускной в школе, и я не общалась с ними. Но странно, зная наш город, сегодня любая новость должна быть известна, если учесть с какой скоростью они у нас распространяются.

Солдат помрачнел и смутился, увидев у Ланы на лице живой интерес.

— Понимаете, леди, — замялся, видимо, в душе сердясь на свою болтливость, — в общем, об этом мало кому известно. Мне запретил об этом говорить лейтенант Лангоф, потому что сам король об этом узнал и…