— Мы все делаем глупости ради любви, Тайсон.

Затем я снова закрываю глаза и ухожу во власть успокоительных, которыми меня напичкал Гэвин.

_______________

Когда я снова открываю глаза и сажусь, комната начинает вращаться, отчего у меня кружится голова.

— Успокойся.

Моего плеча касается чья-то рука, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть Тайсона.

Черт, я думал, что мне приснился тот разговор с ним. Оглядевшись, я нахожу то, что ищу. Элли — мой маленький демон — лежит на больничной койке рядом с моей. Там, где и лежала раньше. Я отбрасываю одеяло и поднимаюсь на ноги, а Тайсон вздыхает. Я не обращаю внимания на то, как при малейшем движении протестует мое тело. Мне всегда нравилась боль. Это значит, что ты не умер. И поверьте, вы будете удивлены, что может выдержать ваше тело.

Подойдя к кровати Элли, я протягиваю руку и провожу костяшками пальцев по ее прохладной щеке.

— С ней все в порядке? — спрашиваю я, касаясь пальцами ее шеи, чтобы проверить пульс.

— Она в порядке.

Я оглядываюсь и вижу ее отца, который сидит в кресле, скрестив руки на груди и положив лодыжку на другое колено, и смотрит на меня.

— Не могу сказать того же о тебе, — Николас оглядывает меня с ног до головы, задерживаясь на повязке, скрывающей мою грудь.

Я опускаю взгляд и вижу, что джинсы с меня сняли, но трусы-боксеры все еще на мне, а на бедре еще одна повязка.

— Не начинай, — бормочу я и, повернувшись к Элли, поднимаю одеяло, чтобы укрыть ее плечи и подоткнуть его ей под шею.

— Не начинай? — повторяет он, поднимаясь на ноги. — Ты…

— Я пытался дать ей то, что она заслужила, — прервав его, рычу я.

Сейчас я не в настроении для этого дерьма. Может, я и жив, но чувствую себя так, словно прошел через ад.

— Мертвого мужа? — огрызается он, делая шаг ко мне.

— Отца, — рычу я.

Господи, почему им так трудно понять, что я сделал? Что я сделал это, потому что люблю ее. Потому что считаю, что Элли заслуживает лучшей жизни, чем та, что была у нее после его смерти. Часть меня пыталась компенсировать то, через что она прошла в прошлом. Я люблю своего маленького демона такой, какая она есть, но я ненавижу то, через что она прошла. Сколько раз были знаки, которые я предпочитал игнорировать или просто не замечал?

— Это не твоя работа, — Николас бьет себя кулаком в грудь. — У меня был шанс все исправить, а ты все испортил.

— О, я все испортил? — усмехаюсь я. — И что ты собирался делать? Вернуться в «Бойню»? Вести себя так, как будто ты действительно умер много лет назад? Что ты не вернулся в ее жизнь только для того, чтобы снова ее бросить?

— Именно, — огрызается Николас, и Элли вздрагивает. Он понижает голос и проводит руками по волосам. — Я провел в «Бойне» девять лет.

Николас опускает свои голубые газа на нее, и его лицо смягчается.

— Я не знаю, как здесь жить.

— Я понимаю, но разве ты не хочешь попробовать? — спрашиваю я.

Я не говорю, что это будет легко для каждого из них, но Элли стоит того, чтобы попытаться.

— Я не могу быть тем, кем я был, — качает головой Николас. — Я не Лорд, я не муж. Черт, я отдал им ее мать. Мне нечего ей предложить.

— Предложить ей? — хмурюсь я, сбитый с толку его словами. — Все, что ей было нужно, — это ты. Ее отец. Все, что тебе нужно сделать, это появиться.

Я указываю на него.

— Думаешь, ей есть дело до Лордов?

Я качаю головой.

— А ее мать — никчемная пизда, которая ее предала, — повышаю голос я. — У тебя есть второй шанс на жизнь, Ник. Возможно, это будет не та жизнь, что была у тебя раньше, но это то, что ты сможешь разделить с ней.

Дверь открывается, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть, как входит Гэвин. Он останавливается, уставившись на меня.

— Тебе не следует вставать и разгуливать.

— Я в порядке, — говорю я сквозь стиснутые зубы.

— Об этом судить мне.

ЭЛЛИНГТОН

Я начинаю просыпаться от сна и слышу вдалеке голоса.

— Как ты себя чувствуешь? — узнаю я Гэвина.

— Как будто ты дал мне слишком много наркотиков.

Я слышу голос Сина и не знаю, плакать мне или кричать. Поэтому засовываю руку под одеяло и прикрываю рот, чтобы не сделать ни того, ни другого.

— Либо огромная боль, либо блаженство, вызванное наркотиками, — рычит Тайсон. — Мы выбрали за тебя.

— Ну, теперь я проснулся и выбираю больше никаких наркотиков, — заявляет Син. — Можно мне что-нибудь подписать, чтобы этого не произошло?

Я открываю глаза и откидываю одеяло ровно настолько, чтобы выглянуть в комнату. Я лежу на боку, лицом к больничной койке Сина. Он сидит, свесив ноги, спиной ко мне. Гэвин и Тайсон стоят перед ним. Мой отец в стороне.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Сина Гэвин.

— Нормально, — раздается его отрывистый голос.

— Ты должен… — Тайсон осекается, перехватив мой взгляд.

Меня поймали. Я сажусь, уронив одеяло на талию.

— Что? — спрашивает Син Тайсона и, повернувшись, смотрит на меня через плечо.

— Мы оставим вас наедине на пару минут, — заявляет Гэвин.

Они с моим отцом подходят к двери, но Тайсон не следует за ними. Не знаю, ради кого он тут остался, ради меня или ради Сина.

— Элли, — Син поворачивается на кровати, и я вижу, как сжимается от боли его челюсть.

Он еще не на сто процентов пришел в себя, но из последних сил будет делать вид, что все так. Это меня тоже бесит. Теперь, когда я вижу его, мне хочется выбить из него все дерьмо. Делает ли это меня плохим человеком? Скорее всего. Пофиг ли мне? Абсолютно.

— О чем ты, блядь, думал?

Син прищуривается, глядя на меня.

— Элли…

— Потому что твое письмо звучало так, будто ты уходишь от меня. А когда я увидела тебя, то поняла, что это скорее предсмертная записка.

— Я только что прошел через это с твоим отцом, — бормочет он, а затем говорит громче: — Я делал то, что было правильно.

От его слов у меня закипает кровь. Как он смеет решать, что для меня правильно.

— У тебя были составлены документы о разводе.

— Я их не подписывал, — сквозь стиснутые зубы говорит Син. — Они были уничтожены.

Я поднимаюсь на ноги.

— Ты обманом заставил меня выйти за тебя замуж, а потом хочешь просто бросить меня. Как ты, черт возьми, смеешь, Истон.

Повернувшись к нему спиной, я направляюсь к двери, но останавливаюсь и поворачиваюсь к нему лицом.

— Не тебе решать, когда мы закончим! — кричу я. — Это я решаю.

Бросившись к нему, я вижу, как уголки его губ приподнимаются в ухмылке. Он думает, что это игра. Что я шучу.

— Дай мне документы на развод, Син, и посмотрим, что я, блядь, с ними сделаю. Я запихну их так глубоко тебе в глотку, что ты, черт возьми, ими подавишься.

С этими словами я разворачиваюсь и выбегаю из комнаты, не забыв захлопнуть за собой дверь, чтобы подчеркнуть, что я зла на него, на случай, если Син еще не понял намека.

Я выбегаю из собора, радуясь, что не столкнулась с отцом или Гэвином, и несусь на стоянку к маминому «Эскалейду». Тайсон отдал мне ключи, когда они с отцом вытаскивали Сина с заднего сиденья. Я сунула их в карман.

Сев в машину и заведя ее, я еду к дому своих родителей. Я так зла на Сина, что сейчас мне нужно пространство, чтобы выдохнуть. То, что он бросил меня после всего, через что мы прошли, очень злит. Зачем ему нужно было заставлять меня переживать еще больше? Неужели Син всерьез думал, что я могу потерять его и быть в порядке? Продолжать жить своей повседневной жизнью? Как можно жить дальше и любить кого-то? Я буду несчастна до конца своих дней.

Чтобы заглушить собственные мысли, я увеличиваю громкость и под заполняющую машину мелодию «DARKSIDE» от Neoni смотрю, как фары освещают двухполосную дорогу, по которой я мчусь.

Проходит совсем немного времени, и я подъезжаю к дому родителей. Странно находиться здесь, зная, что мамы больше нет. Меня посещает мысль, что у нее то же клеймо, что и у Сина. Точнее, то же, что было у него до того, как Гэвин заменил его новым. Часть меня надеется, что это причиняет ей боль. Что это адское ощущение.