Я со слезами смотрю на Тайсона, но он не сводит глаз с трех стоящих перед нами мужчин.

— Я здесь для торговли, — обращается к ним мой отец. — Два по цене одного.

Затем он бросает к ногам мужчин отца Сина.

— Что мне с ними делать? — спрашивает один из них, пиная Лиама в грудь, отчего тот вскрикивает в кляп.

— Что хочешь, мать твою, — беззаботно пожимает плечами отец. — Уверен, ты сможешь что-нибудь придумать.

— Я предлагаю оставить малышку и позволить ей навещать его.

Тот же, что и раньше, подходит ко мне ближе. Его покрытая кровью рубашка почти касается моей.

— Мы позволим ему посмотреть, как мы ее трахаем. Готов поспорить, они оба получат от этого удовольствие. Знаю, я бы точно получил, — он делает еще один шаг, и у меня перехватывает дыхание. — Замори мужчину голодом на несколько дней, он съест все, что угодно. Мы по очереди наполним твою пизду своей спермой, а затем разложим тебя перед ним, как на пиру. Он выжрет из тебя все до капли.

Тайсон хватает меня и рывком пихает себе за спину, а я пытаюсь проглотить поднимающуюся желчь.

— Хватит, — тяжело вздыхает первый из вошедших, в его голосе звучит скука. — Джесси? — окликает он, заставляя меня вздрогнуть, а тот, кто говорил со мной, смеется над моей реакцией.

Появляется мужчина, одетый в черный смокинг.

— Да, сэр?

— Возьми этих двоих, чтобы их подготовили к посвящению, — приказывает парень взмахом руки.

Говоривший со мной подходит ближе к Тайсону, и тот замечает.

— Она не для тебя, — говорит Тайсон окровавленному мужчине.

— Я просто развлекаюсь, Тайсон. Из всех людей ты должен знать, каково это — обладать частью чего-то, что тебе не принадлежит.

Если Тайсон и раздражен, он этого не показывает.

Тот, кто позвал Джесси, поворачивается к нам спиной, и двое других следуют за ним. Тайсон берет меня за руку и тащит по коридору к лифту. Я на трясущихся ногах прижимаюсь к нему, глядя прямо перед собой и игнорируя устремленные на меня взгляды. Хочется спросить, не везут ли они нас к Сину, но я прикусываю язык. Куда еще мы можем отправиться?

Дверь открывается, и от обдавшего меня ледяного воздуха по моей спине пробегает дрожь. Тайсон выходит, увлекая меня за собой. Еще один коридор и дверь. Один из братьев открывает ее, и Тайсон делает шаг внутрь, но затем оборачивается, останавливаясь.

Я натыкаюсь на него и нервно спрашиваю:

— Что?

Я смотрю на него распахнутыми глазами и вижу, как сжимается его челюсть.

Тайсон смотрит на меня сверху вниз и приказывает:

— Оставайся здесь.

— Что? — вскрикиваю я. — Нет…

— Оставь ее со мной, — говорит один из братьев сзади меня, и я замечаю, что это голос того, кто приставал ко мне наверху. — Я хорошо о ней позабочусь.

Тайсон прищуривает глаза, затем смотрит на меня и его взгляд смягчается.

— Держи себя в руках, — бормочет он, и я хмурюсь.

Я не понимаю, что он имеет в виду.

Я быстро киваю, сглатывая комок в горле и пытаясь успокоить дыхание. Тайсон поворачивается к комнате, затаскивая меня внутрь.

Я задыхаюсь, сердце замирает от того, что я вижу, когда мы входим внутрь. В центре комнаты стоит связанный Син. Его руки скованы наручниками над головой, лодыжки широко расставлены и прикованы к полу. Во рту у него кляп, с губ течет слюна. Глаза закрыты, ремень на шее и бедрах привязывает его к столбу. Желчь поднимается, когда я вижу на полу перед ним кусок кожи. Это герб Лордов, они срезали его с него. На том месте, где когда-то был герб Лордов, выбито клеймо «666». Кровь, ее так много. Теперь я понимаю, откуда взялась вся кровь, которая была на братьях — это кровь Сина.

Я не осознаю, что рыдаю, пока Тайсон не хватает меня за руку и не притягивает к себе.

— Опусти его, — рявкает он, и я вздрагиваю.

Один из парней протягивает руку, хватает цепь и тянет за нее, освобождая закованные в наручники запястья Сина.

Тайсон отпускает меня и подходит к нему, чтобы снять кляп и удерживающие его ремни, а другой брат освобождает его лодыжки. Наручники на запястьях расстегнуты, и Тайсон закидывает одну руку Сина себе на плечо, а мой отец помогает ему, хватаясь за другую.

Мое сердце учащенно бьется от тишины в комнате. Он не издал ни единого звука. Почему ему не больно? Он вообще дышит?

— На выход, — рявкает на меня Тайсон, когда они начинают тащить Сина через комнату к двери.

Я разворачиваюсь, чтобы выйти, волосы хлещут меня по залитому слезами лицу, но в дверном проеме стоит один парень, загораживая его. Он пробегает взглядом по моему телу, заставляя меня задрожать от страха.

— Удивительно, на что способен мужчина ради пизды, — произносит он, задумчиво склонив голову набок. — Из-за этого мне хочется увидеть, что же в ней такого особенного.

Парень делает шаг ко мне.

— Убирайся нахуй с дороги! — кричит Тайсон, все еще стоя позади меня.

Парень облизывает губы:

— Может, в другой раз, — он отступает назад, и я выбегаю из комнаты в коридор, а затем веду парней тем же путем, каким мы вошли.

Оказавшись на улице, Тайсон кричит мне:

— Открой дверь! Затем разложи задние сиденья! Нам придется уложить его плашмя.

Я делаю, что мне велено, и они с отцом загружают Сина в джип.

Отец запрыгивает на заднее сиденье, добирается до головы Сина и, схватив его под мышки, тянет вверх, а Тайсон толкает его за ноги. Я запрыгиваю внутрь и становлюсь на колени рядом с Сином. Тайсон закрывает дверь.

— Я поеду быстро. Так что держитесь сзади, — говорит он нам, запрыгивая на водительское сиденье.

Мой отец кивает, снимая рубашку. Разрывает ее посередине, а затем еще на несколько частей.

— Оберни это вокруг его запястья. Затяни потуже. Нужно остановить кровотечение, — папа протягивает мне ткань.

Я шмыгаю носом, сопли и слезы текут по моему лицу, и делаю, как мне говорят, видя оставленные наручниками раны. Они глубокие. Слишком глубокие. Похоже, он провел ножом по внутренней стороне запястий и сам разрезал их по горизонтали.

Затем мой отец расстегивает пояс Сина. Он обматывает его вокруг предплечья Сина.

— Это должно обеспечить небольшую дополнительную помощь. В данный момент это не повредит.

Затем отец снимает свой ремень и проделывает то же самое с другой рукой Сина.

— Почему он не приходит в себя? — плачу я, у меня трясутся теперь уже окровавленные руки, и я кладу их ему на грудь, пытаясь нащупать сердцебиение. Он не может быть мертв. Я не могу в это поверить.

— Ты не хочешь, чтобы он очнулся. Поверь мне, лучше, чтобы он был в отключке, — отвечает мне Тайсон.

ЭЛЛИНГТОН

Мы подъезжаем к месту, которое, как я слышала, отец называл Собором. Я никогда раньше здесь не была, поэтому не знаю, почему мы оказались тут именно сейчас, но это как раз то, что я ожидала увидеть. Старый и призрачный, чуждый, с двумя башнями по обе стороны. На нем неуместный, висящий вверх ногами крест.

Открывается дверь, и я выпрыгиваю наружу, отступив в сторону, чтобы они могли вытащить с заднего сиденья Сина. Я следую за ними внутрь, потому что не знаю, куда они направляются.

Я спускаюсь за ними по лестнице в помещение, похожее на подвал, где нас ждет врач из нашего дома. Он помогает им уложить Сина на больничную койку. Здесь что-то вроде хирургического центра. Как один из тех центров сортировки, которые показывают в фильмах про зону боевых действий.

— Что они с ним сделали? — удается, наконец, спросить мне.

Ранее я не была уверена, хочу ли это знать, но теперь мне нужно знать. Я не понимаю. Из его письма следовало, что он хочет меня бросить. Почему он добровольно позволил им так с ним поступить?

— Адреналин, — отвечает Тайсон.

— Ч-что? — дрожащим голосом произношу я.

— Они сделали ему укол адреналина. Прямо в сердце. Они сделали это, чтобы он не потерял сознание. Это длится около двадцати минут. Они удаляют клеймо Лорда, срезая его. А чтобы человек не истек кровью, прижигают его своим собственным. Три шестерки. По одной за каждого брата.