У меня в глазах начинают мелькать точки. Легкие горят, а глаза слезятся. Все мое тело напрягается, ноги дергаются, тело бьется в конвульсиях, борясь за воздух. Моя киска сжимается. Пальцы Сина трахают жестко и грубо. У меня закатываются глаза, тело замирает, и меня охватывает жгучее чувство. Как раз, когда я готова кончить, он убирает пальцы. Рука исчезает от моего рта, мои запястья отпускают, и я хватаю губами воздух. Я падаю на стул, задыхаясь, плача и дрожа.

Син хватает меня за волосы, оттягивая мою голову назад, и приближает свое лицо к моему. Его глаза с удовлетворением изучают мое залитое слезами лицо, как будто ему нравится видеть меня такой.

— Если хочешь кончить, придешь сегодня вечером.

Затем он и два его друга выходят из класса.

ЭЛЛИНГТОН

««Фрик-Шоу». Десять часов. Надень свой прошлогодний костюм на Хэллоуин».

Я перечитываю текст в сотый раз. Син отправил его мне час назад. Я стою на парковке возле своей машины. Я только что приехала, а уже без четверти десять. После того, как мне удалось взять себя в руки, я вышла из аудитории и отправилась прямиком домой. Приняла душ и проснулась через несколько часов в своей постели. Я не собиралась дремать, но была измотана. Затем, как идиотка, встала с кровати и начала собираться к нему.

«Какого хрена я здесь делаю?»

«Почему бы и нет?»

Это я его использую, верно? У меня всегда были мрачные мысли, когда дело касалось секса, и я всегда считала, что то, чего я хочу, неправильно. Никто никогда не говорил мне об этом. Я просто знаю это, после того, как подслушала сеансы моей матери с ее клиентами. Она никогда их не осуждала. Они сами для этого достаточно сделали. Кто хочет, чтобы его душили, били и обращались с ним как с куском мяса? С нами должны обращаться как с королевами, а не как с дешевыми шлюхами. Может быть, это то, кто я есть. То, чем я всегда буду.

«Фрик-Шоу» — это старый ярмарочный комплекс, запрятанный глубоко в лесах Пенсильвании. Когда-то заброшенный, он был вновь открыт около пяти лет назад. Он здесь круглый год. Каждый день похож на Хэллоуин. Отсюда и название «Фрик-Шоу». Люди приезжают сюда со всей округи.

Мой телефон вибрирует, и я смотрю вниз, чтобы увидеть, что это новое сообщение от Сина.

«У тебя есть три варианта: выбери один.

Кошелек или жизнь

Бежать, чтобы спрятаться

Истечь кровью и умереть».

Я перечитываю сообщение несколько раз, пытаясь расшифровать его загадку. Я понятия не имею, что это значит.

«Кошелек или жизнь», — отвечаю я, решив, что это звучит наиболее понятно.

«Грешный, грешный, маленький демон. Ты — мой свет, как дьявол — путь к свободе».

Я хмурюсь еще больше. Свет? Дьявол? О чем он, блядь, говорит? Приходит еще одно сообщение, и я открываю его, чтобы увидеть, что это моя фотография, на которой я стою посреди парковки.

Я поднимаю голову, чтобы посмотреть, откуда сделана фотография, и вижу, что это «зеркальный лабиринт». Нервно сглотнув, я начинаю пробираться в его направлении и чуть не спотыкаюсь каблуками на каменистой парковке. Вот что я надела на вечеринку в честь Хэллоуина в прошлом году, которую ребята устроили в Доме Лордов. Надо было поменять их на теннисные туфли.

Пробираясь сквозь толпу людей, я вхожу в убогий домишко. Я не была здесь несколько лет. Последний раз это было с Кирой. Я отрывалась по полной, а она была моим трезвым водителем.

Я держусь за металлические перила и поднимаюсь по лестнице внутрь. Мои уши наполняют звуки клоунского смеха, и волосы на затылке встают дыбом. Я знаю, что это все фальшивка, но это ничем не отличается от того, чтобы сесть и посмотреть страшный фильм, прекрасно зная, что он не настоящий. Вы не можете контролировать реакцию своего тела.

Неправильная атрибуция возбуждения — это физиологическая путаница. Мое тело само не понимает, почему оно возбуждается. Например, страх. Когда я испытываю огромный выброс адреналина, я возбуждаюсь. Я получаю удовольствие от неизвестности.

Слева есть коридор, а справа — еще один. Я иду по тому, что справа, медленно спускаясь по узкому проходу. Мои руки вытянуты в стороны, я провожу пальцами по огромным зеркалам. Сверху вспыхивают красные и синие огни, из-за чего трудно что-либо разглядеть. Кажется, будто вокруг меня смыкаются стены, но это лишь иллюзия. Я спотыкаюсь на каблуках, мое дыхание с каждой секундой учащается, а из колонок, расположенных вдоль потолка, доносится «Thank You for Hating Me» группы Citizen Soldier.

Я подхожу к концу коридора и смотрю на себя в зеркало. На мне черная кожаная маска с ушками кролика. Она закрывают верхнюю половину моего лица; все, что вы можете видеть, — это мои глаза. Я подвела их черными тенями, подводкой и тушью для ресниц. Губы у меня кроваво-красные, в тон ногтям. На мне черный купальник без бретелек, в который встроен бюстгальтер, чтобы приподнять мою большую грудь, и колготки в сеточку. Это самый развратный наряд для Хэллоуина.

Протягивая руку, чтобы дотронуться до зеркала, я падаю вперед, но умудряюсь устоять на ногах. Там нет зеркала. «Что? На что, черт возьми, я тогда смотрела?»

Я замечаю что-то позади себя и оборачиваюсь, но ничего не вижу. Свет становится красным и начинает мерцать. Кажется, что я быстро моргаю, но мои глаза широко открыты, я смотрю вперед и просто жду, когда что-нибудь на меня выпрыгнет.

Мой пульс ускоряется, я делаю шаг назад, и тут же обо что-то ударяюсь. Я вскрикиваю и оборачиваюсь, чтобы увидеть, что это зеркало.

— Блядь, — шиплю я про себя.

Я поворачиваю налево и бегу по коридору, толкая дверь в конце, надеясь, что это выход, но обнаруживаю круглую комнату, вдоль стен которой нет ничего, кроме зеркал. И я одна. Выхода нет, это тупик. Я собираюсь повернуть назад, но не успеваю вернуться, как дверь захлопывается перед моим носом. Нет ни дверной ручки, ни рычага, чтобы ее открыть. Просто еще одно гребаное зеркало.

Нервно сглотнув, я делаю шаг назад и поворачиваюсь лицом к комнате. С черного потолка свисают цепи разной длины. Какие-то доходят до самого пола, а какие-то так высоко, что я даже не могу до них дотянуться.

Свет здесь очень яркий. Я поднимаю правую руку, пытаясь заслонить глаза от света, чтобы лучше рассмотреть комнату, но это не помогает. От тепла ламп я начинаю потеть.

— Знаешь, как называют преданного демона? — шепчет мне на ухо голос.

Я поворачиваюсь, но обнаруживаю, что я одна. Тяну руку к груди, и чувствую, как о нее колотится сердце.

— Любимец дьявола, — отвечает другой голос.

За ним следует смех.

— Какого хера? — рычу я больше для себя, чем для них.

Подойдя к тому месту, где, как я знаю, была дверь, я снова пытаюсь открыть ее, но ничего не получается. Сжав руки в кулаки, я бью ими по зеркалу.

— Ау? — зову я. — Эй! — повышаю голос до крика.

— Побереги свою энергию. Она тебе понадобится.

Я кручусь на месте, чтобы крикнуть еще раз, но у меня перехватывает дыхание, когда я вижу трех мужчин, стоящих в противоположном конце круглой комнаты. Все они одеты в черные джинсы, боевые ботинки, черные толстовки и маски. Они не слишком пугающие, но от чего-то в них у меня покалывает кожа и замирает дыхание.

Тот, что крайний справа, — клоун. У него огромные зубы, с которых капает что-то похожее на кровь. Большие черные глаза и белое лицо с красными щеками. Тот, что посередине, носит маску, похожую на зеркало. У нее черные отверстия для глаз, и она такая длинная, что прячется под его черной толстовкой, так что не видно ни сантиметра кожи. У него нет рта. У того, что в крайнем левом углу, человеческое лицо, с которого сняли всю кожу, обнажив все вены и сухожилия.