Веревки обматываются вокруг каждого запястья и лодыжки, затем привязываются к углам кровати. Никаких покрывал или подушек. Только она на голом матрасе, распластанная и готовая к использованию. Мой твердый член болезненно давит на джинсы. Я видел ее голой и раньше. За последние два года я связывал ее и доставлял ей удовольствие больше, чем могу сосчитать, но в этот раз все по-другому. Она здесь, чтобы я использовал ее. Как я захочу.

Не в силах остановить себя, я тянусь вниз и расстегиваю джинсы, доставая член. Я глажу его несколько раз, пальцами ощущая проходящий вдоль него пирсинг.

Когда тебе говорят, что ты не можешь трахаться, ты находишь другие способы получить удовольствие. Порно надоело очень быстро. Один из моих способов — это причинять боль и получать ее.

С ее заклеенных губ срывается невнятный крик, и она выгибает спину. В конце концов, она проснулась. Я подхожу к изголовью и смотрю на нее сверху вниз. Протянув руку, я провожу кончиками пальцев по скотчу на ее красивых губах. Некогда розовая помада размазалась.

Она сильнее дергает за веревку, так сильно двигая бедрами, что кровать дребезжит, когда она снова опускает их на матрас. Мое сердце бешено колотится в груди от того факта, что сегодня вечером она собиралась трахнуться с другим мужчиной. Что я не единственный, кто может использовать ее. Я наблюдал за ней в ее комнате. Я следил за ней повсюду. Когда у нее был шанс встретиться с ним? Даже поговорить с ним, чтобы сделать себя настолько уязвимой перед ним?

Я даю ей пощечину. Не настолько сильно, чтобы оставить отпечаток, но достаточно, чтобы стало больно. Она вздрагивает, но мне нравится, как твердеют ее соски. Она такая же, как я. Боль нас заводит. Наклонившись над изголовьем, я беру в руки обе ее полные груди и массирую их. Затем перехожу к ее соскам и покручиваю их между пальцами, а затем тяну за них, заставляя ее вскрикнуть в скотч, и отпускаю. Ее тело опускается на кровать, и она глубоко дышит через нос.

Возвращаясь к изножью кровати, я легонько касаюсь ее лодыжки. Мягкими, как перышко, движениями я провожу пальцами по ее гладкой ноге и вверх по внутренней стороне бедра. Ее рост — пять футов четыре дюйма, вес — не более ста десяти фунтов. Она снова двигается, выгибая спину, руки и ноги тянутся к ограничителям.

Я улыбаюсь, останавливая руку на внутренней стороне ее бедра, всего в нескольких дюймах от ее гладкой пизды. Элли крутит своими узкими бедрами, пытаясь заставить мою руку попасть туда, куда она хочет. Я хочу отказать ей. Сорвать с глаз повязку и увидеть шокированный взгляд ее красивых глаз. Увидеть страх от того, что я застал ее здесь такой беспомощной. Смущение от того, что она связана для другого мужчины, но именно я собираюсь сделать ее шлюхой.

Двигая рукой вверх, я скольжу двумя пальцами по ее пизде. Не в силах удержаться, я широко раздвигаю ее, чтобы посмотреть, какая она мокрая. Элли хнычет, запрокидывает голову, и я тянусь к ней свободной рукой, обхватывая ее нежное горло и прижимая к кровати. Она неистово бьется бедрами, бормоча какую-то чушь в кляп.

Я ввожу в нее палец, прикусив нижнюю губу, чтобы не издавать звуков. Она думает, что я кто-то другой, и я не хочу, чтобы она знала, что это не он. Я ввожу второй палец, двигаю им туда-сюда пару раз, а затем добавляю третий. Она глубоко вдыхает через нос, и я чувствую, как работает ее горло, когда она глотает, опираясь на обхватившую ее руку.

Вытащив пальцы, я наблюдаю, как она опускается на кровать. Я забираюсь между ее раздвинутых ног и упираюсь коленями в ее бедра, натягивая веревку вокруг ее лодыжек под таким углом. Я мог бы развязать ей ноги, зная, что она не будет сопротивляться, но предпочитаю иметь ее такой. Я даже не потрудился снять джинсы.

Наклонившись, я плюю ей на пизду, убедившись, что она это слышит, а затем шлепаю по груди, как я шлепал ее по лицу. Она хнычет, дергается, но соски твердеют. Блядь, у нее идеальные сиськи. Я не эксперт, но знаю, что у нее размер 7 °C. Я уже проверял размеры ее лифчика. Говоря, что одержим этой женщиной, я не вру. Я знаю о ней все, что только можно знать.

Тот факт, что она связана в подвале у другого мужчины, напоминает мне, что я только думал, что это так.

То, что за последние пару лет она перестала быть незнакомкой, только усугубило мою одержимость в десять раз. Вы знаете, как трудно держать в секрете свою настоящую личность, когда знаешь, что тебя хотят? Это новый уровень гребаной пытки.

Опускаю руку вниз, шлепая по ее пизде, и Элли вскрикивает в кляп. Я делаю это снова, и металлический каркас кровати дребезжит от ее бесполезных попыток освободиться. Оглядев ее киску, я вижу, что она покраснела, и начинаю массировать ее клитор. Он все еще проколот, и я все еще жажду попробовать его на вкус. Но не сейчас. У меня еще будет шанс. Сегодняшняя ночь — это только начало остальной части ее жизни, когда она будет моей и будет служить мне.

Возможно, я не буду трахать свою избранную прямо сейчас на глазах у своих собратьев-Лордов, но мне больше не нужно соблюдать обет безбрачия. Я могу трахать кого захочу. Я ждал этого годами — ради нее — и я не собираюсь упускать эту возможность. Неважно, насколько неправильным это может кому-то показаться.

Я достаю из заднего кармана бумажник и вытаскиваю презерватив. Я не хочу его использовать, но знаю, что он это делает. Я не уверен, почувствует ли она разницу, но я хочу быть уверен, что она не будет сомневаться. Я никогда не трахал ее своим членом, и она никогда его не видела. Так что она понятия не имеет, что он проколот, и, судя по пустым бутылкам из-под вина, я даже не уверен, что она запомнит эту ночь.

Разорвав упаковку, я достаю из другого кармана свой нож и протыкаю дырку на конце. Пусть я использую презерватив, но я, блядь, хочу, чтобы потом моя сперма вытекла из ее киски. Она может не знать, что это мое, но я буду знать.

Взяв свой член в руку, я медленно ввожу его в ее ждущую пизду. Я прикусываю губу, чтобы не издать ни звука, когда она снова всасывает меня, как будто я там и должен быть.

Проклятье. Прошло слишком много времени с тех пор, как я был внутри женщины. Так тесно и тепло. У меня перехватывает дыхание, и я закрываю глаза. Она — то, что я представляю себе, как рай. Если бы я думал, что он существует. Мужчины вроде меня знают только ад. Убить, забрать, пустить кровь. Это запечатленная в наших мозгах система.

Я толкаюсь вперед бедрами, сотрясая кровать, и смотрю, как связанные руки Элли сжимаются в кулаки, а ногти с черным лаком впиваются в ладони. Я выскальзываю и снова подаюсь вперед, заставляя ее тугую пизду принять мой член. Из заклеенных губ Элли вырываются нечленораздельные звуки.

Пальцами я впиваюсь ей в бедра, прижимаю Элли к себе, трахаю, как будто ее оставили здесь, чтобы я нашел и использовал, наблюдая, как мой член входит и выходит, покрываясь ее влагой.

Отпустив ее бедра, я бью ее по лицу, и киска сжимается на члене. Моему маленькому демону это нравится. Я делаю это снова, и она выгибает спину, глубоко вдыхая, пока ее киска пульсирует вокруг моего члена.

Наклонившись вперед, я обхватываю руками горло Элли, перекрывая ей воздух, и трахаю ее, вдавливая в матрас, как будто у меня больше никогда не будет такого шанса, хотя я знаю, что будет. Несмотря ни на что, она принадлежит мне сейчас — всегда принадлежала, и она тоже скоро узнает об этом.

Я сканирую глазами ее лицо, то немногое, что могу разглядеть. Мои губы так близко, что я сжимаю их и целую ее заклеенные губы. Отстраняясь, чтобы просто посмотреть на нее, я плюю ей в лицо. Элли не может этого почувствовать, но она это слышит и приподнимает бедра, мой член все еще глубоко внутри нее. Я смотрю, как слюна стекает по прозрачной пленке, и протягиваю руку, чтобы слизать её.

Звук моего тяжелого дыхания наполняет комнату, пока она борется со мной. Я не могу дождаться, когда Элли увидит, как я трахаю ее. Когда я увижу, как она плачет, пока я нахожусь внутри нее. Это будет чертовски идеально.