— Сомнительно.

Его взгляд падает на кольцо с черепом на моей руке, означающее, что я Лорд. Мы все носим их, пока учимся в Баррингтоне. Ну, те, кто знает о нашем существовании. Уже много лет ходят слухи о том, кто мы такие и чем занимаемся.

— Она — никто.

Я стискиваю зубы от его слов.

«Она, блядь, моя».

Маркус смотрит на свой телефон и, вздохнув, убирает его.

— Что такое? — киваю в его сторону.

Может, она ушла и написала ему, что не может сегодня встретиться.

— У меня тут друг, который собирался к нам присоединиться. Видимо, он нашел кого-то другого.

— Значит, вы с другом собирались отвезти эту женщину домой?

Его глаза встречаются с моими, и он ухмыляется.

— Мы хотели сделать ей сюрприз, если ты понимаешь, о чем я.

Да, понимаю. Он собирается уйти с моим маленьким демоном и трахнуть ее со своим другом. Я хочу перерезать ему глотку прямо здесь, на глазах у всех. Но к чему это приведет?

— Это рискованно, — добавляю я. — Последнее, что тебе нужно, — это обвинение в изнасиловании в понедельник утром.

Маркус знает, что она пьяна и принимает наркотики. Наркотики, которые он ей дал. Ее обращение в полицию не принесет ей ничего хорошего после того, как они с ней покончат. Конечно, у нее могут быть синяки, но они могут сказать, что она хотела грубости. Всегда есть способ обойти это.

Запрокинув голову назад, Маркус смеется, его кадык покачивается.

— Нужно знать, кого выбрать, парень. Эта девушка… — он возбужденно хлопает меня по руке. — Она такая чертовски простая. Трахалась со своим профессором.

Мне требуются все силы, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица. Откуда, черт возьми, он это знает?

— Она никому ни хрена не скажет. А если и скажет… никто ей не поверит.

Маркус снова смотрит на мое кольцо с черепом, которое я кручу на пальце, пытаясь сохранить самообладание, хотя мне хочется взорваться к чертям.

— А как насчет тебя? Хочешь присоединиться?

Он приглашает меня из-за моего статуса Лорда. Тогда копы нас не тронут. В полиции тоже есть Лорды. Если кто-то из нас делает что-то незаконное, это не замалчивается. Это полностью уничтожается.

— Да. Я свободен.

Я преподам им обоим урок, который они не забудут.

ЭЛЛИНГТОН

Я снова выхожу из туалета и вижу Маркуса, который стоит наготове и ждет. Я позволяю ему взять меня за руку, и пока он ведет меня по клубу, я оглядываюсь на то место, где мы все сидели, — теперь там полно незнакомых мне людей.

Син забрал ее с собой домой. Это делает решение еще проще. К черту его и его гребаную ложь. Все кончено. Что бы это ни было, со мной покончено. Он может забрать свою избранную. А у меня будет тот, кого я захочу.

Выйдя на улицу, я сажусь в машину Маркуса. К счастью, он включает радио, так что нам не приходится разговаривать. Да и говорить-то не о чем.

Мне нужно успокоить нервы. Все мое тело вибрирует от предательства Сина. Дело не только в сексе, но и в том, что он рассказал Амелии о Джеймсе и Линкольне. Она такое трепло. Пойдет и всем расскажет.

Хорошо, что мне насрать на мнение окружающих. Все равно никто не поверит в правду. Если моя мама не поверила, то никто не поверит.

Он останавливает машину, и я вижу, что мы подъехали к бревенчатому домику.

— Твой дом? — спрашиваю я.

Маркус не местный. Его семья живет в Калифорнии. Народ приезжает со всего мира, чтобы учиться в Баррингтоне. Это универ для элиты. Неважно, какие у тебя оценки, все, что нужно сделать твоим родителям, — это ежегодно вносить значительную плату, и ты принят.

— Да, — он отпирает входную дверь и открывает ее для меня.

Я прохожу за ним на открытую кухню, и он берет бутылку водки.

— Выпьешь?

— Пожалуй.

«Да, блядь. Дай мне всю бутылку, и я просто утоплюсь в ней».

Он достает две стопки и наполняет их до краев.

Я хватаю у него стопку и, опрокинув ее, с шипением выдыхаю. Маркус подходит ко мне сзади. Его руки на моих бедрах. Я чувствую, как он задирает мою юбку.

Я беру пустую стопку, которую только что поставила, и снова наполняю ее. К тому времени, как я опрокидываю ее, его рука оказывается у меня между ног. Я бросаю стопку на пол и слышу, как она разбивается. Я беру бутылку и, когда Маркус оттягивает в сторону мое нижнее белье, делаю глоток.

Глаза застилают слезы, но я не позволяю им упасть. Я не позволю Сину причинить мне боль. Я не дам ему такой власти. Он сделал свой выбор, и это оказалась не я.

Я делаю еще один глоток и, когда палец Маркуса проскальзывает мне в киску, издаю стон. Чувство вины сжимает мою грудь. Почему? Син изменял мне. Трахался с другой. Потом вернулся домой, в дом, который, по его словам, он купил для нас.

После того, как он заставил меня кончить в тот день на столе в столовой, мы подписали документы. У него все было готово для того, чтобы мы стали жить в этом доме. Потребовалось несколько часов, чтобы все оформить, но он наш.

Так почему же я чувствую себя виноватой? Это он живет двумя жизнями.

— Ты такая мокрая, — Маркус вытаскивает палец и вводит его обратно.

— Я… я не думаю…

— Заткнись, блядь, — он шлепает меня по заднице, и с моих онемевших губ срывается крик.

Я крепче сжимаю бутылку водки, и закрываю глаза. Ненавижу то, что сейчас хочу Сина. Что мое тело чувствует разницу. Он избавлял меня от этого два года. Он знает это лучше, чем я сама.

Мысли о нем и Амелии проникают в мое сознание, и я прикусываю язык, чтобы сдержать рыдания. Я представляю его и ее в нашей постели. Она привязана, а он дает ей то, что я хочу.

Маркус вытаскивает палец и проводит руками по моей спине, хватая меня за волосы. Потянув меня к себе, он разворачивает меня. Его свободная рука больно сжимает мой подбородок, и лицо оказывается напротив моего.

Я смотрю в его зеленые глаза, а он улыбается, глядя на мои слезы.

— Уже плачешь, малышка?

Я вздрагиваю от такого обращения.

— Я еще даже не начинал, — затем он прижимается своими губами к моим.

Я не отвечаю ему поцелуем, и его язык проникает между моих губ. На вкус он похож на дешевое пиво. Мои руки остаются по бокам, а он держит меня на месте за лицо и волосы. Я парализована, мое сердце разбито. Я никогда не испытывала такой боли. Как будто кто-то ударил меня ножом, и я истекаю кровью. Я чувствую, что из меня утекает жизнь. Я молюсь, чтобы алкоголь поскорее забрал все это.

Когда Маркус отстраняется, я делаю глубокий вдох. Он разворачивает меня, толкает на стойку и раздвигает мне ноги своими ботинками.

— Надеюсь, тебе нравится грубость.

Отпустив мои волосы, Маркус заводит мне руки за спину, и прежде чем я осознаю, что он делает, я чувствую, как на моих запястьях застегиваются наручники.

Я дрыгаю ногами и хочу закричать, но он наваливается на меня своим телом, прижимая к стойке, и его вес лишает меня воздуха.

— Потому что мы, блядь, используем это тело по назначению.

«Мы?»

— Мы? — успеваю выдохнуть я, как страх охватывает мою грудь.

Отстранившись от моей спины, и он хватает меня за волосы, рывком заставляя встать.

— Что думаешь?

Я хмурюсь, сбитая с толку его вопросом, но Маркус разворачивает меня, и от того, что я вижу, у меня подкашиваются ноги.

Син стоит, прислонившись ко входу в кухню. Скрестив руки на груди, он смотрит мне в глаза. Мое сердце подскакивает к горлу. Я слышу лишь шум крови в моих ушах.

Он отталкивается и делает шаг к нам. Мне хочется убежать, но Маркус так крепко обхватывает меня за шею, что я не могу дышать.

Син встает передо мной. Его рука скользит по моему топу, и я борюсь с хваткой Маркуса.

Сунув руку в карман, Син достает свой перочинный нож. Он раскрывает его и разрезает мой топ. Затем пробегает пальцами по моим ребрам и стягивает юбку. Она падает на пол.

Когда его ледяной взгляд встречается с моим, Син наконец отвечает: