— Ты что? — рычу я, подходя ближе к столу.

Вот почему лицо Ченса побелело, когда он увидел меня и сказал, что я мертв. Он был так уверен, что я умер.

— Почему ты… — я замолкаю, и делаю глубокий вдох. — Ты хотел, чтобы он пошел за Элли.

Брат использовал ее как приманку.

— Ты сукин сын…

— Это сработало, так ведь? — парень смотрит на нее, все еще находящуюся в отключке.

— Он мог убить ее, — указываю на нее я.

— По-моему, она жива. Немного не в себе, — беззаботно пожимает он плечами. — Но тем не менее дышит.

— Он мог. Черт. Ченс накачал ее наркотиками. Кто знает, что бы он с ней сделал, если бы я вовремя не подоспел! — кричу я так, что горит горло.

К черту его за то, что он играет со мной в эту игру. Моя жена под запретом.

— Я убедился, что ты в курсе ситуации…

— Ситуации? Ты не сказал мне, где она. Я думал, она у вас, черт возьми.

Он фыркает.

— Если бы мы собирались забрать твою жену, последнее, что мы бы сделали, это сообщили тебе. Она бы просто… исчезла.

От этой мысли у меня сжимается грудь, и я отступаю назад, снова становясь ближе к Элли.

— То, что случилось с Николасом, было прискорбно. И нам не нравится, когда нас выставляют дураками, — брат переводит взгляд на мою жену, когда она издает очередной звук, больше похожий на хныканье. — А Элли действительно была невиновна.

Он снова смотрит на меня.

— Я за жестокую месть, но не тогда, когда она незаслуженна. Так что… — он встает из-за стола. — Прими это как предложение мира. У нее есть отец и ты. Не говоря уже о том, что я привлек твое внимание к врагу, о существовании которого ты даже не подозревал. Теперь ты убил всех, кто причинил или собирался причинить вред твоей жене. Я считаю, что наше дело сделано.

Подойдя ко мне, брат протягивает черную коробочку, которую я по началу не заметил.

— Вот, тебе это пригодится.

— Что это? — Я так устал от сюрпризов.

— Это телефон твоего отца. В нем есть кое-что интересное, — он проходит мимо Элли, даже не удосужившись взглянуть на нее, и направляется к выходу из кухни.

— Мой отец и ее мать? — спрашиваю я, желая знать.

Он делает паузу, чтобы решить, хочет он мне сказать или нет.

— Они оба еще живы. Пока что. Но не волнуйся, даю слово, они никогда не покинут «Бойню». Парни уже нашли ее мать полезной, и им нравится, как твой отец умоляет, — улыбается брат. — А теперь наслаждайся своей женой, знаю, я бы так и сделал.

Он поворачивается и выходит из кухни. Я слышу, как несколько секунд спустя открывается и закрывается входная дверь.

Я убираю телефон отца в кухонный ящик; я вернусь и заберу его позже. Подойдя к Элли, я обхватываю ее за плечи, отрываю от острова ее лицо и грудь. Подхватив ее на руки и взяв воду, я несу ее в ванную комнату.

Я сажусь на край угловой ванны-джакузи, одной рукой держу Элли, а другой включаю кран. Набрав воду до нужной отметки, я встаю и сажаю ее на край.

Элли падает лицом вперед, и я обхватываю ее, удерживая на месте.

— Элли, мне нужно, чтобы ты мне немного помогла, хорошо?

Она открывает отяжелевшие веки и бесцельно оглядывается по сторонам.

— Син?

— Тебе нужно принять ванну, Элли. Хорошо. Мне необходимо тебя вымыть.

Дотянувшись до низа ее рубашки, я стягиваю ее через голову. Затем расстегиваю лифчик и бросаю его на пол. Поднимаю Элли и держу одной рукой, а другой расстегиваю джинсы. Мне удается стянуть их с ее ног и подхватить ее, в затем опустить в ванну. Я вымою ее и положу в нашу кровать. Затем приму душ и вымоюсь сам, прежде чем присоединиться к ней, потому что у меня закрываются глаза. Я сильно устал. Я так устал от этого дня. Надеюсь, завтра будет лучше.

ЭЛЛИНГТОН

Я открываю глаза, немного сбитая с толку, но мне требуется всего секунда, чтобы осознать, что я снова дома. В окно проникает утренний свет. Я смотрю направо и вижу, что Син лежит на животе, засунув руки под подушку, и крепко спит. Я вспоминаю фрагменты прошлой ночи. Как в ванной он мыл меня, а я плакала, не понимая, почему он там. Мне сказали, что он мертв. Син просто продолжал заверять меня, что никуда не уйдет и что я в безопасности, а я крепко обнимала его. Я боялась отпустить его. Думала, что он исчезнет.

У меня немного болит голова, но в остальном я чувствую себя хорошо. Засунув руки под одеяло, провожу ими по своему телу и обнаруживаю, что я голая, и задаюсь вопросом, был ли у нас секс прошлой ночью. Если да, то я не помню. Мое тело напряжено, мышцы болят. Это могли быть наркотики или действительно хороший трах.

Эта мысль заставляет меня опустить руку между ног. Провожу пальцами по своей киске, и я мокрая. Насквозь промокла. Моя киска умоляет, чтобы ее трахнули. Чтобы она кончила. Я ввожу в себя один палец и разочаровываюсь от того, что не чувствую там боли. Мой муж не воспользовался мной прошлой ночью, пока я была под кайфом. Вероятно, потому, что он слишком устал. А может, ему было больно. Он столько всего пережил в «Бойне».

Взглянув на него еще раз, я прикусываю губу. Я не хочу его будить. Син, должно быть, очень устал. Перевернувшись на другой бок, я открываю верхний ящик тумбочки и достаю свою серебряную «пулю». Мне сейчас нужен гребаный отбойный молоток, но и это сойдет.

Лежа на спине, я засовываю «пулю» под одеяло и зажимаю между ног, включаю. С моих губ срывается стон, и я прикрываю рот свободной рукой, бросая быстрый взгляд на Сина. Но он, к счастью, не шевелится.

Я сжимаю ноги, пытаясь заглушить вибрирующий звук. Немного получается, но все равно можно услышать эту мощную штуку. Я провожу вибратором взад-вперед по пирсингу на клиторе. Мне не нужен сокрушительный оргазм, достаточно того, что продержит меня несколько дней, может, неделю. Сколько бы времени ни понадобилось Сину, чтобы оправиться от братьев Пик. Интересно, убил ли он их…

Я выбрасываю эту мысль из головы и делаю глубокий вдох.

«Сосредоточься, Элли. Думай о Сине, связывающем тебя в подвале».

Мой клитор пульсирует. Вот так.

«Как он загоняет свой член мне в глотку».

Я сглатываю при этой мысли, представляя, как с уголков моих губ стекает слюна, пока он говорит мне, что я его хорошая девочка и как хорошо я его принимаю.

Я выгибаю спину, быстрее двигая «пулю». Пальцами глубже впиваюсь в щеки, чтобы заставить себя замолчать.

Мое дыхание сбивается, а тело напрягается. Я кончаю, прикусив язык, и опускаюсь на кровать. На секунду я замираю, глядя в потолок, пуля все еще в моей руке, но уже выключена. Потянувшись, я кладу ее на тумбочку и закрываю глаза. Перекатившись на другой бок, я вздыхаю, устраиваясь поудобнее, и открываю глаза.

И тут же ахаю, уставившись в голубые глаза. Нервно прикусываю губу, понимая, что он, вероятно, просто наблюдал, как я кончаю.

— Доброе утро, — говорю я. — Как ты себя чувствуешь?

Он протягивает руку, хватает меня сзади за шею и толкает на живот, прежде чем я успеваю среагировать. Мое тело сейчас слишком вялое. Экстази все еще в организме, не говоря уже об оргазме, который я только что испытала. Син без труда раздвигает коленями мои ноги, заставляя меня приподнять задницу.

— Син…

Он шлепает меня по ягодице.

— Я видел, как ты кончила, маленький демон.

Я всхлипываю, впиваясь пальцами в простыню.

— Этого больше не повторится.

Он проводит костяшками пальцев по моей обнаженной киске, покрывая пальцы моей влагой. Затем пальцы исчезают, и через секунду я слышу, как он их сосет.

— Мне нравится вкус моей жены на завтрак, — бормочет Син, и я невольно издаю стон. — Ты хочешь кончить, Элли? Я заставлю тебя кончить. Попроси меня хорошенько.

Син шлепает меня по киске, от чего я вскрикиваю и пытаюсь отодвинуться от него, но его рука, обхватившая мою шею сзади, удерживает меня на месте.

— По-жалуйста? — делаю глубокий вдох.

— Еще раз.

Он еще раз шлепает меня по киске.