А после в поместье начался хаос — один из дознавателей вернулся, сообщая о том, что Эллия Торнхар пришла из пустоши, после того как провела в ней пять дней. Никто не мог в это поверить, но судя по тому, как все готовились к ее приезду, это было правдой.

Вот только девушка, которая вернулась, была совсем другой Эллией.

Эллия села на скамейку, там, где солнце пробивалось сквозь естественный навес из лозы винограда. Она подняла голову и ловила лучи солнца, даже закрыла глаза в удовольствии, вдыхая свежий воздух полной грудью и наслаждаясь теплым днем.

Его невеста была бесконечно далека и равнодушна к нему. Он понятия не имел, как начать разговор.

Когда ее внесли в дом, Оливер не мог поверить своим глазам: от девушки осталась треть. Эллия всегда была полной, и когда они придумывали прозвище для нее, выбор был между "овцой" и "коровой", но некоторым гвардейцам очень даже нравились ее формы, а вот несуразные волосы и сумасшедшие прически не нравились никому. Сейчас маркиз и сам понимал, насколько бредовыми были эти прозвища, придуманные для совсем юных наивных девушек, которые не сделали никому из них ничего плохого.

Эллия, которую Адриан внес на руках в дом, была болезненно худой девушкой, но придираться к ее внешности после того, что она пережила, было бы безумием. С тех пор, как она вернулась из пустоши, все в королевстве знали ее историю, знали, что наследница Торнхар сама смогла вернуться из земель, уничтоженных сотни лет назад, найти дорогу и выжить, не имея доступа к еде и воде в течение пяти дней. Никто не спас Эллию, ее послали на чудовищную смерть, но она вытащила себя сама. Как бы ее жизнь ни сложилась дальше, сейчас Эллия была живой легендой.

Хуже всего для Оливера было то, что она не смотрела на него, не реагировала на него, как будто он был совершенно безразличен своей невесте. Когда Алек Торнхар начал рассказывать грязные подробности его переписки с Доротеей, Эллия не отреагировала: она знала. Она знала не только о том, что он изменял ей, но и о том, что он оскорблял ее, вместе с ее же сестрой, за ее спиной. Он пытался поймать взгляд девушки, но она, даже если видела его, реагировала совершенно равнодушно и смотрела сквозь него.

Адриан постоянно крутился рядом с Эллией, возможно, впечатленный ее героическим возвращением. Граф знал, что Оливер изменял своей невесте, изменял с ее сестрой в ее собственном доме, и Оливер ненавидел ту отвратительную ухмылку, которая появлялась на лице графа каждый раз, когда они пересекались. Адриан давно недолюбливал Оливера и, возможно, решил соблазнить его невесту просто ради того, чтобы утереть нос Оливеру. Как назло, королю будет совершенно плевать, если это произойдет, так как дни Эллии в качестве его невесты были сочтены: скоро она перестанет быть хранительницей, и Оливеру подберут новую невесту.

Феликс тоже знал о его недостойной измене, и разочарование, которое Оливер видел на его лице, было хуже всего. Монарх дал ему выбор при выборе невесты, выбор, от которого он сам отказался, выбор, который короли редко давали своим подданным. А после, когда Феликс организовал для него помолвку, Оливер открыто проигнорировал все существующие правила и унизил свою будущую жену всеми возможными способами, от множественных оскорблений за ее спиной до измены с ее собственной сестрой. Измену, о которой сейчас знали очень многие в поместье, и было вопросом времени, когда эта информация просочится в прессу. Измену, которая навсегда будет порочить имя Эллии.

В глазах отца также горело разочарование — он ничего не сказал, но делал свои выводы. Разочарование Эдмуна Тенбрайка было связано даже не с его изменой, а с тем, что Оливер открыто проявил неуважение к воле короля и к законам Валледа. Феликс теперь знал об измене, и это сильно влияло на их положение при короле. Вряд ли Феликс решится доверить что-либо серьезное Тенбрайкам, будь то позиция во дворце или государственный заказ. Отец будет отлучен от двора до конца года, и, что еще хуже, ему будет отказано в общении с членами совета лордов. Это означает, что политические позиции Эдмуна Тенбрайка в совете сильно пошатнутся, ему будет тяжелее строить коалиции для продвижения тех или иных указов, и, возможно, другая политическая сила возьмет главенство в совете. Например, герцог Гроан, герцогство которого было меньшего размера и дальше от столицы, но который с недавних пор был на хорошем счету у короля за счет качественного исполнения государственного заказа.

— Вы хотели поговорить? — спокойный голос Эллии вывел его из раздумий. Ему почудилась лукавая насмешка в голосе девушки, но нет, это было невозможно. — Если вам нечего сказать, то простите, Ваша Светлость, я очень занята.

Оливер вздохнул, пытаясь расслабиться. Никогда еще женщины не говорили ему, что слишком заняты для того, чтобы провести с ним время.

— Да, я хотел поговорить. Вам удобно? — Оливер подошел вплотную к невесте, намеренно влезая в ее персональное пространство — он знал, что когда так делал, девушки часто теряли способность думать. — Я не хочу, чтобы вы замерзли, я хочу, чтобы вам со мной было комфортно. — Оливер снял с себя форменный жакет и набросил его на плечи Эллии, пытаясь окружить ее своим запахом.

Если ему удастся влюбить ее в себя, то это во многом поможет ему. Король, да и отец увидят, что несмотря на его измену, все по-прежнему было под контролем, Эллия Торнхар рада выйти за него замуж и не считает это неуважением к себе.

Он надеялся, что Доротея уже подписала контракт, который он ей дал. Младшая Торнхар хотела поговорить с ним сегодня, когда он покидал столовую, бросая на него умоляющие взгляды, но у Оливера не было на это времени, он был обязан найти свою невесту, объясниться. За это время он общался с Доротеей только раз, в присутствии Адриана, когда ее привезли после небольшого отдыха в Мокте.

Доротея тогда утверждала, что была его невестой, что была будущей герцогиней. Он видел эту уверенность в ней и не понимал, как она могла прийти к таким выводам. Оливер никогда не женился бы на такой девушке, даже если бы он был свободен выбирать себе жену. Даже если закрыть глаза на то, что Доротея более не была невинной, тот факт, что она постоянно оскорбляла свою сестру, во многом ложно, не добавлял ей привлекательности. Скорее всего, у нее было злое и завистливое сердце, и Оливер не хотел бы себе такую жену. Кроме того, маркиз больше не чувствовал того интереса и адреналина от присутствия Доротеи, только раздражение и усталость.

Он сел рядом с невестой, все так же не выходя из ее личного пространства. Его колени почти касались ног Эллии, спрятанных черной траурной юбкой. Оливер был немного взволнован — за всю его жизнь ему ни разу не приходилось стараться ради внимания женщины, они всегда сами искали его внимания или же отвечали на малейшее проявление его внимания. Сейчас он пытался вспомнить, как ухаживать за женщинами, но ничего не приходило в его голову. Эллия смотрела на него прямо, не отстраняясь и не смущаясь, смотрела самыми невероятными синими глазами, которые он видел в своей жизни. В ее глазах не было ничего кроме безразличного любопытства и какого-то скрытого знания.

Оливер Тенбрайк

— Я хотел, чтобы вы дали мне шанс объясниться. Я знаю, что был чудовищно невнимателен к вам все это время, что вел себя недостойно. Но я хотел сказать вам, что это не от неуважения к вам. Я ни за что не хотел унизить ваше достоинство.

Оливер взял тонкие холодные ладони Эллии в свои, крупные и горячие, смотря в ее глаза. Девушка долго не отвечала, не отводя глаз. Маркиз многое бы отдал, чтобы понять, о чем она сейчас думает, он надеялся, что был приятен ей, что ее сердце взволнованно билось от его близости.

— Что вы имеете в виду под своим недостойным поведением, Ваша Светлость? — Его невеста, все так же не отводя глаз, чуть наклонила голову набок. Ее совсем не смущало его близкое присутствие.

Оливер не сразу смог найти ответ. Конечно же, он имел в виду свою измену, и он не понимал, почему Эллия спрашивает об этом.