Вскоре, охранник на столе перестал подавать признаки жизни, а его лицо стало неузнаваемым. А́филь лежал без сознания после удара головой об стол. Нацепив на него наручники, я вытащил пистолет из его кобуры и привёл в чувство шепелявого.

— Что собрался делать, блатной ос? — хрипя, спросил А́филь. — Это очень больно. Тебя будут пытать, пока ты сам не повесишься в своей… — принялся он угрожать мне, но остановился. Одного из охранников я не добил и исправил ошибку, выстрелом из пистолета. А́филь уже не выглядел таким смелым как секунду назад.

— Пытка? Уж поверь, пытка — не боль, а время. Такое время, когда ты осознаёшь, что твоя жизнь кончена. И впереди остался лишь кошмар, — сказал я, смотря в испуганные глаза А́филя. — Твой всё ещё впереди.

Тащить его было тяжело, но я должен был совершить этот акт. Хапишан должен понимать, за кем они пойдут. Выйдя на центральный проход корпуса, я слышал одобрительные и радостные голоса заключённых. Все желали А́филю смерти и мне нужно было это сделать на виду у всех. Дотащив до середины, я бросил его и призвал всех послушать меня.

— Многие ли из вас готовы идти за мной? Если готовы, то вот вам мой дар, — сказал я и выстрелил всю оставшуюся обойму в А́филя. Огромная масса радовалась избавлению от ненавистного охранника.

Кто-то принялся выкрикивать что-то в поддержку революции, кто-то просто поносил убитого мной надзирателя. Однако, через минуту, все заключённые в едином порыве принялись скандировать моё имя, призывая действовать дальше.

— Благослови Алем Империю! — прокричал я и, под оглушительный рёв толпы, и направился к себе в камеру.

«Пора выбираться отсюда», — решил для себя.

Из дневника Ф. Э. Бланта:

Разговоры последние дни с Карой только о нашем сыне. Она очень просит никогда не бросать его, что бы ней не случилось.

Сначала смеялся над этим и переводил в шутку. Что может произойти на Пратарее? Теперь не до шуток.

Кара говорит, что за нами могут прийти. Те самые перфекты, которые вершат судьбу галактики, набирают силу и скоро примутся за установление нового порядка. Каким конечно боком здесь я и Итан, сказать трудно.

Она твердит чтобы, я учил нашего сына всему, что знаю. Говорит у Итана дар, неведомая сила, которую следует обуздать. Вот именно с контролем над силой и эмоциями, Кара вообще не по адресу. Мне бы самому научиться себя контролировать.

Сегодня увидел нечто странное. Глаза Итана, когда он проснулся, сверкнули неоново-золотистым цветом. Это было так мгновенно, что я не успел позвать Кару.

Позже рассказал ей. Она немного занервничала, а потом еë глаза сверкнули так же, как и у Итана. Это было невероятно!

Пока я восхвалялся этим, совсем не заметил состояния Кары. Она была сильно расстроена, но так и не объяснила почему.

Город Куртас, Дом Правительства Курнайской Республики.

Просторный вестибюль с высоким потолком производил мрачное впечатление. По потолку и одной из стен змеились гигантские трещины. Многие окна были самозатемняющимися, но это не нравилось Жери Рамо. Он всегда хотел видеть Куртас как он есть, а не скрываться от палящего солнца Эбису. Отсюда можно было видеть практически весь город. Лишь окраины с возвышающимися армобетонными коробками мега-кварталов скрывались где-то вдали и не портили настроение председателю правительства Республики.

В коридорах, что примыкали к вестибюлю было полно народу. Многие из сотрудников правительства Республики последние дни, буквально, жили на работе. И этому была веская причина.

Ещё пару недель назад Главный Совет Галактической Федерации называл курнайцев «нежелательными членами галактического сообщества». Отказывался вести дела с правительством Республики, угрожал эмбарго и вводил иные ограничения.

«И всё из-за нелепых слов поддержки Земной Федерации, которая приплатила за моё выступление в Совете», — вспоминал Жери Рамо.

Сегодня он мог спокойно себе сказать, что ситуация выправляется. Диалог с Главным Советом восстановлен, а Курнайской Республике теперь предстоит свернуть все свои дела с Земной Федерацией. Этим и занимаются все работники Дома Правительства.

Многие, когда слышат о правительстве, представляют себе пару десятков зализанных и раздутых чиновников. Однако, за ними стоит труд нескольких сотен работников различных классов и рангов. Ведь, кому-то и кофе надо подавать горячим!

— Как прошли переговоры, дядя? — спросил его со спины Коркак, переводя дух от быстрого шага.

— У тебя с памятью не лады? — рыкнул Рамо и мощно пробил министру внутренних дел в грудь локтем. — Дядя для тебя за пределами этих стен, а здесь я — господин председатель.

— Д… да, господин. По… понял, — произнёс Коркак, скривившись от боли.

— Нормальные переговоры. Наш куратор сделал всё прекрасно. Теперь мы можем вернуться в Главный Совет, — сказал Рамо.

— Шикарно! А есть возможность, например у меня, стать членом Главного Совета? — спросил Коркак.

— Эх, — вздохнул Рамо. — Твои слова, Игнавус, звучат гораздо лучше, когда ты молчишь. Что у тебя со стариком Гучем? — спросил председатель намекая на военного министра Висла.

— Дряхлая скотина! Отказался предоставить мне военных для патрулирования. Начал орать за те рейды в Ас Кайре, — жаловался Коркак.

Военный министр теперь открыто выражал недовольство. Старый генерал, принявший новую власть, теперь жалел об этом. Для Коркака отправить под суд Гуча Висла теперь было делом принципа.

— Ладно. Сейчас повременим. Разберёмся с этим мятежом и без него, — сказал Рамо и продолжил вглядываться вдаль.

Время было позднее, но тем прекраснее выглядела столица из окна вестибюля. Высокие небоскребы и многочисленные офисы. Куртас — это тысячи курнайцев, которые отдыхают сейчас после тяжёлого дня, попивая кофе или какие-либо горячительные напитки. И сейчас он, Жери Рамо, может смотреть на этот маленький мир и не думать о сброде, который гниёт в Хапишане, в пыльных акланах или грязных мега-кварталах.

— Ситуация стабилизировалась, господин председатель. Ведь так? Мятеж подавлен? — отвлёк Рамо от любования городом Коркак.

— Это я у тебя должен спрашивать, Игнавус. Не забывай ещё об одном деле. Главном! — сказал Рамо, поднимая указательный палец вверх. — Курнаец, который сидит в Хапишане должен сознаться.

— В чём, господин? Он уже выдал нам своих подельников из криминальных кругов. Бандюги в камерах и им не дадут выйти. Пора уже перестрелять весь этот сброд, — настаивал Коркак.

— Слушай, давай ты будешь реже думать. Тебе это вредно, — сказал Рамо и похлопал своего племянника по плечу. — Он должен сознаться, что его подослали из Корпуса Стражей.

По мраморному полу застучали женские каблуки, что сразу привлекло внимание двух высокопоставленных курнайцев.

Женщина на каблуках всегда кажется стройнее. У этой особы хрупкий стан — тонкая талия, изящные руки с длинными пальцами.

Ее грудь визуально становится больше и заметнее. Более объемными кажутся ягодицы, приподнятые на каблуках, как на постаменте. Именно это и привлекает.

Молодая курнайка шла медленно, слегка покачивая бёдрами. Её ступни визуально кажутся более миниатюрными, что также привлекательно для большинства мужчин-курнайцев.

— Добрый вечер, господа, — улыбнулась девушка. Это было тот самый майор-следователь, выполнявшая роль секретаря Коркака во время работы в Ас Кайре после беспорядков.

— Игнавус, а почему ты не говорил, что в твоём управлении работают такие прелестные создания? — заулыбался Рамо, подходя ближе к девушке. — Госпожа майор или я как-то могу вас звать более для вас привычным именем?

— Можно майор, — застеснялась девушка, быстро заморгав глазами. Такой женский трюк всегда нравился председателю правительства. Можно сказать, это его возбуждало.

— Майор, вы принесли доклад о беспорядках? — поспешил перехватить инициативу Коркак, но Рамо ткнул его в бок. — Понял, это подождёт.