— Работаю? Я солдат революции. Последователь учений Достопочтенного Уило Бриза…

— Это вы будете рассказывать в пропагандистских роликах и на собраниях. Как вы говорите — в куче информационного хлама. Меня больше интересует ваша подготовка. Где вы служили?

— Дать вам пару уроков? — попытался усмехнуться я, но вырвался лишь один хрип.

— Вы же знаете, что вас ждёт. Как вы поможете революции, если скоро будете преданы огню? — спросил Садак и сел на своё место.

В этот момент я почувствовал связь с этим курнайцем, будто что-то невидимое нас начало соединять. Теперь капитан уже не смотрел так яростно в мои глаза. Неужели я смогу внушить ему свои идеи? Стоит попробовать.

— А вы предлагаете иной путь? Надоело прислуживаться казнокрадам и коррупционерам?

Садак не торопился с ответом. Я видел, что он не борется с моим сознанием. Стало понятно, что капитан готов открыться мне.

— Не проходит и дня, чтобы я не сожалел об этом. Не потому, что здесь, и не потому, что должен. Я вспоминаю себя в прошлом, когда я присягнул правительству. Почему-то в вас я чувствую что-то…благородное. Вот и решил узнать — что движет вами, революционерами, когда вы творите столь ужасные бесчинства?

— Необходимая мера и сопутствующие потери. Тем более, что мы не убиваем безоружных пургов. Ваши подчинённые оказались не в том месте, капитан. Винить в их смерти вы должны тех, кто стравил весь курнайский народ между собой.

— Снимаете с себя вину за смерть моих подчинённых?

— Нисколько. Что сделано, то сделано, капитан. В конце концов, мы оба можем начать с начала, верно?

Садак вновь встал со своего места и направился ко мне. Он наступил на подножку и нагнулся, чтобы быть как можно ближе.

— Вербуете? Умело, мистер Абсалон. Только вот я не буду вставать на вашу сторону. Наша империя повидала много курнайцев, людей и прочих созданий, таких как вы. Приходите, богатеете и уходите, а нас, верных поданных, никто не щадит.

Сейчас можно было попробовать обезвредить собеседника — ударить с головы, схватить ногами и задушить. Но он нужен. Для этого надо продолжать его тянуть к себе.

Капитан воин, как я успел понять. Пускай на мне смерть его подчинённых, но, как бывший гвардеец, за ним могут пойти военные.

— Если вы поняли, что я вам предлагаю, значит это предупреждение именно для вас. Каждое слово, которое вы услышали от меня, бессмысленно — вы просто тратите напрасно очередную частичку своей жизни. Неужели вам больше нечего делать? Немедленно отправляйтесь на улицу. Начните драку первым. Докажите, что вы живы. Если вы не начнете действовать, то так и проживете свою никчемную жизнь. Я вас предупредил…капитан Садак.

Дверь в медицинский блок распахнулась.

— Благослови Алем Империю, — произнёс я прежде, чем на меня снова набросили мешок, заломили руки за спиной и вывели в коридор.

Судя по всему, это была не последняя встреча с Садаком. По его взгляду я понял, что он задумался над моими словами.

Из дневника Ф. Э. Бланта:

Сегодня я видел нечто. Сомневаюсь, что Кара одобрит эти записи в дневнике. Мы находились в каких-то пещерах, шли долго, искали что-то. На мои вопросы как выглядит эта Частица, моя любимая не могла ответить.

Через некоторое время мы наткнулись на проход в какой-то зал. Это было невероятно, но в глубине заснеженных гор Пратареи был самый настоящий храм. Огромные своды его устремлялись высоко к вершине. Стены украшены золотыми росписями и различными барельефами старых цивилизаций, в том числе и людской. Казалось, что религии и верования всех рас галактики были объединены в этих композициях.

Здесь не было света. Но это не мешало храму освещаться блеском его стен. Венчал всё это огромный купол с изображением сцены, не совсем мне понятной. Кажется, на ней изображена встреча различных органических видов с чем-то божественным, неизведанным. А в центре что-то вроде постамента с открытым ларцом.

У Кары засияли глаза. Она рванула в центр зала и принялась осматривать постамент. Через минуту я понял, что здесь нет ничего. Возможно здесь и была та самая Частица.

Изучив рисунки на стенах, мы всё-таки нашли предполагаемое изображение предмета. Его символ встречался на каждом из описываемых сюжетов в храме — ромб со вписанной звездой и огранённым камнем в центре. Осталось только найти его.

Быть искателем правды, а поиски Частицы ничем не отличаются от этого — значит, быть наивным. Мы так упёрлись в поиски, что не думаем, а стоит ли? Частица всегда там, видим мы её или нет. Выбираем или нет. Ей плевать на наши нужды и желания. Ей плевать на наши правительства, идеологии, религии. Она будет ждать. Всё время.

Чем больше мы ищем Частицу, тем сильнее становиться желание найти её. Эта тяга к неизведанному, великой силе, источнику власти. Я понимаю насколько эта одержимость губительна, но противостоять соблазну прикоснуться к этой реликвии очень тяжело.

Последнее время Кара указывает мне на столь пагубное влечение к Частице и призывает успокоиться. Легко сказать, а сделать ничего нельзя. Я, словно, зверь, вкусивший крови, не отпускаю от себя идею найти Частицу и воспользоваться её силой. Ведь если Кара не врёт о ней, это может вернуть меня на моё законное место — трон.

Следующей моей остановкой в Хапишане стала душевая.

Помещение небольшое. Стены и пол выложены керамикой. По периметру расставлены клетки со встроенными смесителями, в которых ты и проходишь этот сеанс гидротерапии. Иначе его нельзя назвать — вода подаётся под большим напором, а температура колеблется от кипятка до ледяной. После помывки, меня облили различными жидкостями для дезинфекции и снова устроили головомойку. Нельзя сказать, что я прекрасно провёл время, смывая с себя всё что налипло за последние несколько часов.

Взамен своей одежды я получил синий комбинезон старые носки, а вместо ботинок — небольшие галоши с несколькими отверстиями. Судя по всему, для проветривания ног.

В камеру меня привели с мешком на голове, в наручниках и кандалах. Надоевший мне «головной убор» сняли сразу, открыв моему взору скудный интерьер нового жилища. Его тут и нет — бетонная коробка два на два метра, никакой мебели, только небольшой постамент у дальней стены. Освещение очень яркое и встроено в потолок, который высотой метра три. И не допрыгнуть! Посреди камеры в полу квадратная дырка с неимоверной вонью, исходящей оттуда. О предназначении этого отверстия можно легко догадаться.

Мой предыдущий опыт пребывания за решёткой сейчас не уместен совершенно. Гауптвахта, по сравнению с этим местом, отель с несколькими звёздочками.

— Подойти к двери, — раздалась команда. Я повиновался и подошёл вплотную. Открылось два окошка на уровне рук и ног, через которые меня и освободили от наручников. После свет практически погас.

Анестезия доктора прошла и лицо очень сильно заболело. Я приложил руки и почувствовал некие изменения. Правую щёку закрывала пластина, как и левую часть лба, висок и область вокруг глаза. По ощущениям это был металл, а на Эбису это ауроний.

«Теперь я точно, как жители аклана», — подумал я, вспомнив первые впечатления от внешнего вида жителей гетто Куртаса.

Тишина, которая буквально застыла в воздухе, и мрак. Тюремная камера Хапишана представлялась мне совсем иначе — много народа, все толпятся, шум и прочее. И вдруг — ни звука.

Дверь уже давно захлопнулась, а я все не решался сделать шаг. Мне казалось, что из темноты, слегка подсвеченной тусклым светом с потолка, сейчас кто-то выйдет, но этого не произошло.

Глаза мои слипались от усталости, но места где прилечь не было. Я посмотрел на постамент и уяснил теперь его предназначение. Выдвижной мебели из бетонного пола ждать было бы нелепо.

Сделав пару шагов, решил прилечь на импровизированную кровать. Это было неверным решением. Раздалась оглушающая сирена и включился яркий свет, слегка слепивший глаза. Я подскочил, совершенно забыв об усталости.