— Прости, — сказал он, отпуская Бориса, — а не было ли писем или ещё чего для госпожи, не приходил ли кто? Да и ещё, не видел ли ты генерала?

— Писем не приходило, господин дворецкий, а генерал вернулся с четверть часа назад, принёс дивный трофей, лисицу. Премилый зверёк, надо сказать. А ещё его превосходительство говорили о том, что видели в лесу странного лысого горбуна.

С этими словами Альфред побагровел и зашипел на Бориса:

— Никого он не видел, понял? Никого! И почему ты ещё здесь? Марш работать, живо!

Обиженный Борис, не понявший, чем рассердил начальника, поплёлся прочь по коридору, повесив голову. Уж больно стремительны были его сегодняшние взлёт и падение. А дворецкий ушам своим не верил, ведь не мог же встретиться сразу двум господам призрак конюха, пропавшего без следа ещё во времена его юности. Вообще всё загадочное и необъяснимое Альфред списывал на причудливый человеческий разум, который вдруг неизвестно от чего перестаёт слушаться своего владельца и начинает преподносить весьма загадочные сюрпризы. Но не могли же одновременно сойти с ума полдюжины человек, за которыми до этого он не наблюдал ничего странного. Не иначе как он уже растерял последний разум и не может понять элементарных вещей. Надо было срочно принимать какие-то меры, но дворецкий в этот раз оказался полностью некомпетентен, что случилось единственный раз за всю его долгую и дотоле счастливую жизнь.

Он ещё раз посмотрел по сторонам, глубоко и тяжело вздохнул и постучал в дверь спальни Клары Генриховны.

— Что вам угодно? — раздался строгий, на этот раз даже гневный голос госпожи Уилсон, которая не любила, когда её беспокоили.

— Это ваш покорный слуга Альфред, — робко отозвался тот, — мне крайне необходимо переговорить с вами, госпожа, по поводу одного чрезвычайно важного дела, касающегося всего вашего поместья.

— Войди, — нехотя ответила пожилая леди.

Госпожа сидела в высоком мягком кресле, окружённая мерцающим светом нескольких свечей. Альфред вошёл, дрожа всем своим телом. Клара Генриховна вообще любого могла заставить дрожать, стоило ей только этого захотеть, но она приклонялась перед теми, кто был богаче или знатнее её. Она чувствовала свою безграничную власть над людьми, так как была для многих непререкаемым авторитетом во многих светских делах, была непревзойдённым политиком и умела решить любой спор в свою пользу. Но она не всегда пользовалась своим даром, а лишь когда это было крайне необходимо. И вот теперь дворецкий без надобности оробел перед ней и стоял без движения у самой двери, ожидая, что скажет ему хозяйка. Но Клара Генриховна ещё ничего не знала о том, что произошло в её поместье, конечно, оно ещё не совсем перешло в её руки, но до этого момента, по её представлению, оставалось совсем немного. Наконец, потеряв терпение, госпожа Уилсон приказала ему:

— Да говори же, голубчик, я не затем впустила тебя, чтобы любоваться тобой.

— Клара Генриховна, в замке и окрестностях происходят странные события, даже очень странные и страшные, — запинаясь, начал он рассказ, заготовленный ещё в коридоре.

Пожилая леди слушала его очень внимательно. Поначалу ей не верилось в то, что говорил дворецкий, но когда тот рассказал о двух смертях в один день, то она поняла, что всё действительно очень серьёзно. Альфред говорил всё увереннее и увереннее, избавляясь от робости и дрожи. Он понимал, что делится с госпожой страшной тайной. И Клара Генриховна тоже осознала, какие ужасные вести принёс ей её слуга. Речь шла о её репутации и репутации Уилсон Холла, ведь ни один уважающий себя господин не приедет в проклятое место и не захочет иметь дело с той, кто им владеет. Увы, даже в просвещённый век люди не избавились от средневековых предрассудков. Когда же Альфред закончил доклад обо всех событиях, происшедших за минувшие два дня, Клара Генриховна подозвала его к себе и спросила, пристально глядя ему в глаза:

— Надеюсь, те, кто был с тобой, не станут говорить обо всём этом при наших гостях?

— Что вы, госпожа, мы все дали слово хранить молчание, — прошептал Альфред, наклоняясь к ней.

— Моли бога, чтобы никому в голову не полезли такие мысли, о которых ты мне рассказал, — проговорила Клара Генриховна, так же понизив голос, — наши гости должны уехать отсюда довольными, ты меня понимаешь? — и она ещё раз пристально и холодно посмотрела на дворецкого.

— Да, госпожа, всё будет так, как вы пожелаете, — ответил он, снова испытав чувство страха перед всесильной, по его мнению, хозяйкой.

— Вот и хорошо, — ответила она всё тем же спокойным и тихим голосом, — и запомни, что у нас ничего подобного не происходит, а если и происходит, то придумай какое-нибудь правдоподобное оправдание, голубчик. Никаких властей! Кто бы от Коршуновых ни приехал, ничего не знаем. Пока его превосходительство здесь, даже на порог их не пускай. Не забудь, я на тебя рассчитываю, от этого зависит наше благополучие. А теперь ступай, я должна всё хорошенько обдумать.

— Как прикажите, ваша милость, — ответил дворецкий, низко поклонился и вышел из покоев Клары Генриховны с лёгким сердцем, его дело было выполнено в полной мере.

Закрыв за собой дверь, он отправился в гостиную, чтобы осведомится у дам и господ, не угодно ли им чего-либо. Повернув за угол, Альфред неожиданно столкнулся лицом к лицу с Карлом Феликсовичем, чей вид его крайне напугал, так как тот был похож скорее на дьявола, чем на человека: чёрные волосы его были всклокочены, фрак был измят, а сапоги покрыты грязью. Лицо молодого человека пожелтело и выражало невероятную досаду, густо приправленную злобой и ненавистью.

— Как вашей милости понравилась охота? — растерянно спросил Альфред, разглядывая экстраординарный вид Карла Феликсовича.

— Охота? — вскрикнул он, бешено сверкая мутными глазами. — Отвратительная охота! — прокричал он ещё громче и, оттолкнув дворецкого, быстро пошёл дальше по коридору.

Альфред никак не мог понять, отчего этот господин так рассердился, он продолжил свой путь, но настроение у него уже не было таким оптимистичным, как после разговора с Кларой Генриховной. Ему показалось, что что-то опять не так, что-то опять угрожает спокойствию и размеренной жизни в Уилсон Холле, но что — он так и не мог понять.

Карл Феликсович и в самом деле был не в духе. Он возненавидел всей душой Александра Ивановича и мечтал свести с ним счёты в ближайшее время. Сразу после того, как он услышал выстрел в лесу, он не стал искать встречи с удачливым охотником, а умчался прочь, подальше ото всех, чтобы заглушить печаль быстрой скачкой по лесной дороге. Ему не было важно, куда нёс его конь, лишь бы подальше от чужого счастья, причинявшего невыносимую боль. Карл Феликсович моментально понял, что никакие переговоры, доводы и угрозы не заставят отступиться молодого поручика от Натальи. Он и сам бы не отступился, если бы принадлежала она ему. И вот этот городской франт, потерявший голову от безответного чувства, нёсся, не видя и не слыша ничего вокруг себя, проклиная весь мир за своё несчастье. Почему же она выбрала не его, почему не обратила своё драгоценное внимание на его особу? Вот уж эти женщины, подавай им только военных, бравых весельчаков, у которых ни гроша за душой. Зачем такая благовоспитанная девушка понадобилась этому нахалу в мундире? Неужели он не мог найти себе кого-то другого? Нет, Карл Феликсович чувствовал себя обязанным восстановить справедливость, он вышибет дух из Александра Ивановича, чуть только они окажутся наедине. Он всё сделает, лишь бы доказать Наталье Всеволодовне её ошибку, она должна быть с ним, а офицер пусть гниёт в могиле. Почему счастье должно проходить мимо, если оно так близко?

Чёрная фигура Карла Феликсовича застыла в темноте коридора. Он смотрел в дальнее окно, за которым уже темнело. Вот бы ему стать главнокомандующим над всеми войсками и отослать Александра Ивановича на самую дальнюю границу, где вечные бунты и восстания сделают своё страшное дело, уничтожив соперника. Внезапная мысль пчелой ужалила его сознание: Наталья, как говорила Клара Генриховна, была обещана господину Миндальскому. Когда старуха узнает о том, что какой-то поручик выступает против её воли, то она его в мгновение ока вышлет прочь из замка, причём навсегда. Старый богатей не соперник Карлу Феликсовичу, так что тот сможет утешить и приголубить Наталью, и после не слишком долгих ухаживаний, девушка согласится стать его женой, позабыв прежнего возлюбленного. А там может и Клара Генриховна даст согласие на их свадьбу, да ещё и расщедрится на приданое. Таков был план Карла Феликсовича.