— Своих сорока трех учеников он искал весь тот месяц, что тебя не было, — ответила королева, откладывая вилку, и пригубляя сок пальмового камня из позолоченной чаши. — Разве это быстро?

— Целых сорок три тела, всего за месяц, еще и грубым, примитивным методом, что я ему подсунул? — пораженно спросил гламфеллен. — Это очень быстро. Это ненормально много талантов. Например, сколько учеников принимают к себе в месяц Заклинатели Воды?

— Пять-шесть, — ответила женщина, и продолжила с сомнением:

— Но разве это не разные вещи?

— Верь мне, хоть Искусство Ревущего Тигра и не так универсально и впечатляюще, как способности Заклинателей Воды, в прямом столкновении его практики даже сильнее Заклинателей, — довольно ответил Кьелл. — Все, решено — быстренько доучиваю твоего брата и его лоботрясов, и ищу учеников, которым передам свой стиль, — он даже привстал было со стула, словно собираясь бежать и спешно доучивать принца Хуана, но, спохватившись, с улыбкой опустился обратно.

— Между прочим, Аруихи — не единственный в королевской семье Хуана, кто нуждается в твоих знаниях, — притворно нахмурилась Онеказа. — Мне тоже необходимы новые драгоценности из сокровищницы твоей памяти.

— Сокровищница моей памяти забита всяким острым железом для убиения разумных, — Кьелл, по примеру королевы, отыскал на столе чашу с соком пальмового камня, и пригубил его освежающую сладость. — Если там и завалялись драгоценности, то их прискорбно мало. Кстати, о знаниях — как у Хуана обстоят дела с обучением детей? Кто ими занимается?

— Малыши обучаются в семье чтению, письму, и счету, — тронув подбородок, начала перечислять королева. — Когда настает пора учить ребенка тому, что понадобится племени, у каждой касты это делают по-своему. Маленькие матару обучаются у тех, что достигли признания и мастерства в чем-либо, будь то воинское искусство, магия, либо иные вещи, нужные для служения племени. Куару идут в подмастерья к тем умельцам, чье ремесло привлекает их, либо их родителей.

— Угу, а ропару? — продолжил эту последовательность Кьелл. Королева замялась. — Дай угадаю — часто их и читать научить некому, так как родителей никто не учил. Ясненько, значит с социальной стратификацией идет и нисходящая примитивизация способов передачи знаний, — отрешенно выдал он, глядя перед собой.

— Это был язык Поднебесной, о котором ты говорил? — удивленно спросила Онеказа. — Я не поняла почти ничего, — гламфеллен растерянно моргнул, словно выйдя из транса.

— Не, это я нес чушь и ерунду, — смущенно хмыкнул он. Часть своей наукообразной сентенции он непроизвольно произнес на русском. — Меня иногда заносит, не обращай внимания. Хмм. Скажи-ка, а те самые «достигшие признания» матару еще чем-то занимаются, кроме преподавания?

— Это разнится от разумного к разумному, — пожала плечами королева.

— Понятно, а скольких юношей они обучают за раз?

— Около десятка, — Онеказа остановила серьезный взгляд на своем мужчине, явно догадываясь, что сейчас последует очередное необычное предложение. — Скажи прямо, что ты задумал?

— Знания нужно не сохранять, а приумножать, — ответил он просто. — А чтобы приумножать их действенно и плодотворно, их нужно передавать, и без оглядки на касты. Вот смотри, внутри каст тоже свое разделение: у куару — на ремесла, у матару… есть матару-воины, матару-мистики, матару-чиновники, есть даже одна замечательная во всех отношениях королева, — он весело улыбнулся, глядя на Онеказу. Та ответила благосклонным кивком и нарочито равнодушным выражением лица, но тут же смазала впечатление довольной улыбкой.

— Почему бы не быть наставникам, куару и матару? Поначалу, это будут все те же воины, мистики, чиновники, и прочие, вышедшие на покой, но найдутся же среди Хуана те, кому нравится именно возиться с мелкими? Получив нужные знания, они передадут их наилучшим образом. И обучать нужно сразу помногу, где-то двадцать-тридцать малышей на одного наставника. Начинать лучше с самого простого — как раз счета, чтения, и письма, и учить детей всех каст. Всех же нужно учить и прочим наукам — кто знает, сколько разумных, что могли стать гениальными мистиками, преданными чиновниками, и могучими воинами, сейчас таскает грузы в доках за медь и корку хлеба?

— В твоем предложении столько подводных камней, что я даже не знаю, с чего начать, — задумчиво ответила ему королева. — Но вместе с тем, ты не рассказал мне всех деталей, ведь так?

— Ну… да, — неуверенно ответил гламфеллен. В теории, он мог примерно описать структуру учебных заведений всех уровней — в памяти Александра Лихова было предостаточно соответствующей информации. — Могу рассказать подробнее, но займет это весь вечер, и придется записывать, ага.

— Этого я себе позволить не могу — в моем дне и без того было слишком много государственных дел, и слишком мало твоего внимания, — весело улыбнулась женщина. Просяще глянув на эльфа, она продолжила: — Может, зайдешь завтра к Аруихи, и расскажешь все это подробно, ему и его подчиненным? Пожалуйста.

— Тебе я не могу сказать «нет», ну вот совсем, — с притворной обреченностью ответил тот, и продолжил с хитрой улыбкой, — особенно после слов о моем внимании.

— Благодарю тебя, таку ароха, — с нежностью ответила Онеказа. — Экера, я бы расцеловала тебя сейчас, если бы не вся эта прискорбно жирная пища, что оставила на мне слишком много следов.

— Я помню ванну в твоей опочивальне, — задумчиво сказал Кьелл. — Что бы не помыться перед сном? А я с удовольствием потру тебе спинку, — потянувшись к ней, он погладил королеву по спине. Та в ответ бросила на него очень понимающий взгляд, и поднялась со стула.

Примечания

[1] Ароха нуи (хуана) — прочувствованное обращение к любимому человеку, «любимый». Дословно, «большая любовь».

[2] Ароха ана ахау ки а коэ (хуана) — я люблю тебя.

[3] Туткийа (йезуха) — исследовательская миссия.

Некетака, Змеиная Корона

С утра пораньше Кьелл решил выполнить просьбу любимой, и расписать Аруихи все о современной Александру Лихову системе образования. Найдя принца, он вкратце изложил ему и суть своей идеи, и интерес Онеказы к ней. Аруихи отнесся к изложенному равнодушно, но все же озадачил увековечиванием ценной информации одного из своих подчиненных. Высокий и худой матару по имени Мануари тут же взял Кьелла в оборот, скрупулезно записал все его откровения до последнего слова, и своими вьедливыми вопросами вынул из него не только массу подробностей, которые сам эльф бы ни за что не вспомнил, но и приличное количество нервов. Раздражение бледного эльфа сдержали лишь привычка доводить начатое до конца, и нежелание подводить Онеказу. К тому же он, скрепя сердце, признал, что дотошность Мануари принесла свои плоды — с выуженными из памяти Кьелла подробностями, записанная матару информация о школах и университетах была много полнее и стройнее, чем была бы без них.

Отделавшись от чиновника-педанта, гламфеллен резвым шагом двинулся на крышу дворца — Мануари благополучно промурыжил его до полудня, и если Кьелл хотел насладиться компанией Онеказы за полдником, ему следовало поспешить. Огибая очередной угол, он едва не столкнулся со спешащим по своим делам Эдером. Давний друг Кьелла был экипирован, словно на смертный бой, и, судя по сосредоточенному и деловитому виду его обычно безмятежной физии, вполне освоился на новом месте.

— Эдер, дружище, — искренне обрадовался Кьелл, пожимая ему руку и от души хлопая дирвудца по плечу. — Кого убивать собрался?

— Здорово, младшой, — довольно заулыбался блондин. — Ещё не знаю, но с Аруихи можно ожидать чего угодно. Вот отыщу его, и начнётся очередной день, полный тяжкого ратного труда, — он отпустил придерживаемый им эфес сабли, и с ироничным выражением на лице огладил отросшую бороду.

— Он дальше по коридору, в комнатке напротив водяной скульптуры, — подсказал гламфеллен. — Во всяком случае, три часа назад был там.