— Рад, хоть и не совсем понимаю, что к чему, — ответил аумауа. — Но от подобного дара откажется только редкостный глупец. Я сделаю все, как ты говоришь, Кьелл. Ха, встретившись с тобой, я даже и не думал, что ты будешь обучать меня воинским искусствам.

— Я тоже, хотя будь я внимательнее, мог бы и углядеть твой талант пораньше, — довольно улыбнулся гламфеллен. Проблема безопасности Онеказы только что решилась радикально, что было для него подобно сброшенному с плеч тяжелому камню. — Нет, ну насколько же этот день вдруг улучшился за какой-то неполный час!

— Это ты из-за беседы с сестрой говоришь? — Аруихи, все же, был весьма понятлив, когда дело доходило до материй приземленных. — Она от тебя выходила спокойная и довольная, хоть и с ног валилась.

— Ага, — рассеянно ответил Кьелл. — Подскажи, что значит «таку ароха»?

— Она настолько откровенна с тобой? — улыбнулся принц. — Ну, я не то чтобы удивлен. Так Хуана может обратиться только к той или тому, кого любит, — пояснил он в ответ на удивленный взгляд Кьелла. Тот почувствовал, как кончики его ушей наливаются жаром.

— Вот если бы еще она прекратила отговариваться от моих попыток увидеть ее с глазу на глаз, — в замешательстве пробормотал он. — Я до сих пор не смог поговорить с ней наедине, без какого-то срочного дела, висящего над душой, — пожаловался он собеседнику, не особо понимая, что и кому говорит. Услышанная им новость смутила его ненамного меньше недавних обнимашек. Аруихи, впрочем, отнесся к его откровениям достаточно лояльно.

— И из-за этого ты так долго держался порознь с ней? — покачав головой, он развел руками. — Чужеземцы! Чужеземцы и их дурные условности никогда не перестанут меня удивлять. Экера, сегодня ты щедро меня одарил, так что помогу и я тебе, по-дружески, — принц широко ухмыльнулся, и повернулся к двери. — Жди от меня посланца завтра утром.

— Эй, стой! — гламфеллен спохватился, когда огромный аумауа уже протискивался сквозь тесноватую для него дверь. — Чем поможешь, как? Ты чего затеял?

— Завтра все узнаешь, спи пока, — отмахнулся Аруихи и вышел.

Кьелл ошарашенно потер виски. В предложении принца было рациональное зерно — пора уже было этому долгому и утомительному дню закончиться. «Ладно, Скарлетт О’Хара, подумай об этом завтра. Обо всем этом,” сдался он, улегшись на кровать, все еще хранившую тень запаха его любимой женщины — цветы и что-то еще, неуловимо-приятное. «Слишком много впечатлений, волнений, и откровений для одного дня, ага.» Сон сморил его едва ли не в ту же секунду, как голова эльфа коснулась подушки.

Примечания

[1] Смерть Тысячи Порезов — древнекитайская казнь. Жертву многократно режут, и та умирает от потери крови.

[2] Регицид — цареубийство.

[3] Сельваккос врудос (вайл.) — грубые дикари.

[4] Аймо/Aimo (вайл.) — любовь.

[5] Зио (вайл) — дядя.

[6] Протежжере вуорс аймикос (вайл.) — защитите своих друзей.

[7] Каллосте/calloste (вайл.) — заткнись.

[8] Венжьятта/Vengiatta (вайл.) — вайлианская вендетта.

[9] Реччепта аик/Reccepta aic (вайл.) — получай.

Некетака, Змеиная Корона

Кьелл с удивлением смотрел на свиток из скрепленных вместе пальмовых дощечек — самый обычный носитель информации, используемый Хуана сплошь и рядом. Значки аэдирского, покрывающие его, тоже были обыденными донельзя, пусть и немного неаккуратными, выдавая написавшего их в привычке к другому письму. Не менее обычной была и небольшая схема одного из прибрежных городских кварталов, и проходящая через нее линия пути, ведущего к укромному пляжу на окраине. Даже доставлен был этот свиток одним из неоднократно виденных ранее Кьеллом дворцовых слуг, поднявшимся ему навстречу, как только он спустился со второго этажа «Королевского Отдохновения», таверны, что приютила его вчера. Скучно глядящий аумауа передал бледному эльфу свиток, отговорился от всех вопросов Кьелла незнанием, что содержимого письма, что отправителя, и двинулся по своим делам.

Необычным было содержание свитка. Оно гласило следующее:

«Приди на отмеченный на карте ниже пляж не раньше шестого часа вечера. При себе имей:

рисовое вино

сладости, те же, что прислал в последний раз, и любые другие по твоему вкусу

пальмовые камни

Храни место этой встречи в тайне, если хочешь, чтобы она повторилась.»

Кьелл в сильнейшем замешательстве оглядел свиток. Сонная одурь не желала отступать, и метафорические шестеренки его мозга вращались с большим трудом, не желая осмыслять это странное послание.

«Грузите апельсины бочками,” растерянно подумал он. «Графиня изменившимся лицом бежит пруду. Ну, и карта сокровищ напоследок. Пятнадцать человек на сундук мертвеца, йо-хо-хо, и бутылка местного рисового ликера, сладкого, как жидкий сахар. Как только Онеказа его пьет?»

Мелькнувшее в мыслях имя потянуло за собой воспоминания о концовке вчерашнего вечера, и странных словах Аруихи о некоей «помощи». Все вдруг резко стало понятным. Гламфеллен нервно рассмеялся, сжав дощечки свитка в кулаке, и двинулся в сторону Королевской Бухты. Ему предстояло посетить виноторговца, и снова отыскать в хитросплетениях портового района магазинчик «Дульчас мес Ристецце[1]», где он, казалось, бесконечность назад покупал вайлианские сладости, для отправки в качестве знака того, что два высокопоставленных вайлианца вот-вот умрут. Адресат той посылки, как оказалось, не забыла ее.

***

— А ты не торопился, — раздался такой знакомый голос, и Онеказа повернулась к Кьеллу, невольно замершему от восхищения.

Она стояла у самой воды, и тихая зыбь ласкала её босые ноги. Лучи клонящегося к горизонту солнца окружали фигуру женщины ореолом света. Одежда Онеказы, простая и белая, резко контрастировала с её оранжевой кожей: уже виденная эльфом повязка, удерживающая вместе косички её волос, свободная блуза, оставляющая открытыми плечи и полоску подтянутого животика, и юбка чуть выше колен.

«Афродита, выходящая из морской пены,” подумал гламфеллен, любуясь открывшимся ему зрелищем. «Теперь я точно знаю, как именно напишу её портрет. Версию Боттичелли я переплюну влегкую, причём без капли обнаженки.»

— Застрял в толпе разумных на мосту, извини, — ответил он, подходя ближе. Он заметил расстеленную на песке циновку, и поставил принесенную корзинку рядом с ней.

Подойдя, женщина опустилась на тростниковую поверхность циновки, и приглашающе махнула ему рукой. Кьелл устроился рядом, поражаясь своему спокойствию — словно все его заботы, волнения, и тревоги превратились в пар под лучами жаркого тропического солнца. Поддавшись внезапно посетившей его озорной мысли, он потянулся к Онеказе, и аккуратно заправил несколько выбившихся из-под повязки косичек за остроконечное ушко, попутно погладив ушную раковину, щеку, и подбородок женщины.

— Что? — спросил он с невинным видом, в ответ на её удивлённый взгляд. — Я не хотел, чтобы волосы лезли тебе в глаза.

Она с хитрой улыбкой покивала, и, протянув руку, расстегнула несколько пуговиц на его сорочке. Её длинные пальцы проникли под ткань, погладив кожу на его груди. Сердце бледного эльфа замерло в сладком томлении, настолько чувственным и эротичным ему показалось это немудреное прикосновение.

— Что? — повторила она его вопрос, весело улыбнувшись. — Тебе же жарко, вот, даже пот выступил, — снова потянувшись к нему, она стерла невидимую капельку пота с его лба. Не прерывая контакта с кожей, пальцы женщины скользнули вниз, пройдясь по его щеке, подбородку, и шее.

— Сдаюсь, — ответил Кьелл, когда вновь обрел способность дышать. — Ты запросто меня пересмущаешь, сомнений нет, — потянувшись к женщине, он завладел её ладонью, аккуратно сжав её.

— Что ты делаешь с моей рукой? — с улыбкой спросила Онеказа.

— Знаешь, все вокруг слишком нереально, слишком хорошо, — ответил гламфеллен, мечтательно улыбаясь. — Ты слишком нереальна, слишком прекрасна. Словно сон о воплотившейся мечте. Мне нужно ежесекундно убеждаться в твоей реальности. Иначе я буду все время бояться, что вот-вот проснусь, и увижу над головой потолок своей каюты.