— Давай начинай, что ли — ты на этом корыте хозяин, — приглашающе кивнул темнокожему капитану Кьелл.

— Мне мало что есть тебе сказать, — пожал плечами пиратский вожак, скривив задумчивую физиономию. — Пусть Чиара и надеялась купить еще сколько-то времени покоя для Даннажа, ты вряд ли на такое согласишься — это была бы невыгодная сделка для Хуана. К тому же, я видел флаги c белыми волнами на синем поле на мачтах идущих в вашем строю кораблей, — он тоскливо сморщился. — Валера от нас точно не отстанут, даже если флот Хуана почему-то уйдет без боя. Я надеялся купить право прохода для своего корабля, в худшем случае — для себя. Что скажешь, Кьелл? — Тревисило глядел все так же спокойно.

Пусть обрисованные им же самим перспективы были весьма пессимистичны, он не собирался рвать волосы на голове, либо же подхалимничать и умолять. Это укоренило симпатию Кьелла к этому разумному еще глубже. Подобные фатализм и спокойствие пред лицом кажущихся непреодолимыми обстоятельств импонировали ему, и как воителю, и как одному из гламфеллен.

— Не, не получится, — медленно покачал головой бледный эльф. — Онеказа приказала уничтожить всех пиратов, что окопались здесь, и я ее приказание выполню. Сегодня, все пиратские корабли утонут, а Даннаж сгорит. Но, — продолжил он с улыбкой, глядя на напрягшегося темнокожего пирата, — может случиться так, что я спасу с этого корабля одного капитана, моего давнего знакомого. Этот разумный терпеть не может пиратство и пиратов, не в последнюю очередь потому, что головорезы из Принчипи утопили его корабль, прикончили его экипаж, а его самого держали в плену ради выкупа. Ну а я, конечно же, не могу не выручить из пиратских застенков моего приятеля, вольного торговца по имени Мер Тревисило, — он с широкой улыбкой оглядел пиратского вожака, на лице которого проступало облегчение пополам с весельем. — Как думаешь, может такое случиться?

— Предашь нас, Тревисило? — злобно взвизгнула Чиара, судорожно хватаясь за рукоять заткнутого за пояс пистоля. — Ляжешь под королеву и ее дружка? Поведешь себя, как неблагодарная тварь без капли верности? — вайлианка дрожала от переполняющей ее злости пополам с отчаянием.

Мер Тревисило с безразличным выражением на лице шагнул к ней, и будничным жестом протянул руку к подрагивающей от бешенства пиратке. Та внезапно обмякла, и осела на доски палубы. Между ее ребер торчала рукоять стилета, и фиолетовый камзол вокруг этого нежданного аксессуара стремительно покрывался багрянцем. Глаза Чиары Золотой Плавник, из которых медленно утекала жизнь, глядели на мир с изумленной обидой.

— Вот так штука, — с наигранным удивлением произнес темнокожий капитан. — Пиратскому пленнику, сражаясь за свою свободу, удалось прикончить одного из главарей этих ублюдков. Удача благоволит ему, не так ли, Кьелл?

— Угу, бывает же, — тот с удивленной полуулыбкой оглядел умирающую Чиару, и обернулся к Меру. — Переоденься-ка во что попроще, пленники не одеваются в вайлианский бархат и латную рауатайскую броню. Все твои цацки, — он кивнул на золотые ожерелья и кольца капитана, — отдай мне, и корабельную казну тоже — объявлю их своими трофеями, и передам тебе потом. Да, и позови свою команду — спасу их от смерти, отправив на каторгу, так уж и быть.

***

Вскоре, команда пиратской дау собралась на палубе, удивленно глядя на двоих разумных, стоящих на мостике. Капитан их корабля, обычно франтовато одетый и защищенный верной броней, сейчас щеголял драной рубахой и грязными штанами, ранее использовавшимися не иначе как в качестве половой тряпки. В свою очередь, вещмешок Кьелла, стоящего рядом с растерявшим лоск пиратом, изрядно потолстел. Гламфеллен шагнул вперед, оглядывая пиратов — просоленных убийц и грабителей, вселяющих ужас в сердца мирных купцов Дедфайра. В его глазах плескалось холодное презрение — если эти разумные не отправятся отрабатывать нанесенный ими вред тяжким и неблагодарным трудом, он без колебаний прервет их жизни.

— Слушаем сюда, висельники! — рявкнул он. — Отсюда, у вас есть два пути. Первый — вы грузитесь в шлюпки, плывете до флагманской джонки флота Хуана, и тихо-мирно сдаетесь на милость капитана Кахуранги. Второй — сдохнуть. Если кто-то из вас меня не знает, пусть ему расскажут знающие, я не буду тратить на это время. Скажу вам одно: всех, кто вздумает сделать что-то, кроме безропотной сдачи в плен, я казню лично, — он положил руку на черен меча. — Времени на раздумья у вас нет. Шлюпки на воду, немедленно, или я начинаю.

Он приготовился рвануть цзянь из ножен, и примерился к первому ряду пиратов — они очень удачно стояли для проведения по ним приема, не имеющего пока названия, из стиля Меч Души, что лишил бы голов как минимум пятерых. Кьелл порядком разочаровался в своих навыках запугивания после Укайзо, и не особо рассчитывал на успех сегодня.

Экипаж дау внезапно пришел в движение. Матросы поспешно бросились по сторонам: одни — к шлюпкам, закрепляя на них тросы для спуска на воду, другие — на ванты, кладя корабль в дрейф. Гламфеллен обернулся к спокойно глядящему на лихорадочную работу своих подчиненных Меру Тревисило.

— Что? — спросил тот, встретив удивленный взгляд эльфа. — Ты думал, мои моряки захотят подраться с Видящим из Некетаки, что в одиночку вышел против тысячи и победил? Они ребята отчаянные, но не сумасшедшие. Пойдем, нам сейчас спустят ялик, — он двинулся к борту, с которого уже был сброшен трап.

***

— Не боишься, что я снова соберу банду головорезов, и встану на кривую дорожку, Кьелл? — полусерьезно спросил Мер Тревисило, работая веслами. Он и бледный эльф старательно гребли, гоня по волнам маленький ялик в сторону хуановской эскадры.

— Не, если ты вдруг немного сойдешь с ума, и устроишь подобное, я буду вынужден тебя найти и утопить, от стыда за собственную доверчивость, — весело отозвался гламфеллен. — Но у меня хорошее предчувствие. Я попрошу Онеказу отозвать награду за твою голову, так что ты даже сможешь остаться в Дедфайре, и заняться, чем хочешь. Ну, кроме пиратства, конечно, — он чуть подтабанил правым веслом, ставя нос ялика против волны. Соленые брызги щедро окатили его спину.

— Скажи, Кьелл, то, что болтают про тебя и королеву — правда? — вдруг спросил Тревисило недоверчивым тоном, не прекращая налегать на весла. — Я думал было поначалу, это все байки, но больно уж они похожи друг на друга.

— Чертовы сплетники, — раздраженно плюнул Кьелл. — Вот кто мой самый страшный враг, хуже буйных богов и вражеских армий.

Вскоре пассажиры всех шлюпок с дау Мера Тревисило были подобраны «Онеказой». Антипиратская эскадра незамедлительно развернулась в боевой порядок, и обрушила дружные пушечные залпы и поднятые Заклинателями Воды волны на корабли Принчипи, которые, лишившись своих лидеров, не продержались долго. Оставив за кормой горящие обломки последних защитников Даннажа, корабли под флагами с трехлепестковой руной, в компании кораблей под сине-белым стягом, начали бомбардировку главного оплота пиратов в Дедфайре. Башни фортов, хижины бедноты, пышные особняки наживших богатство неправедным трудом — все горело и рушилось под чугунным градом, снова и снова отправляемым пушками королевского флота, и его союзников.

Примечания

[1] Духовная табличка — маленький домашний алтарь для духа умершего, деревянная табличка с именем мертвого и, опционально, парой хвалебных эпитетов. Совсем не то, что учинил Кьелл, на самом деле.

Укайзо, королевский дворец

— Раз! Два! Три!..

— Ха! Хо! Ха!..

Резкий голос принца Аруихи вел счет, и ему вторили короткие, на выдохе, слаженные выкрики его учеников, и свист рассекающих воздух сабель. У Кьелла даже слезы навернулись на глаза, настолько сильным было пронзившее его чувство ностальгии. Точно так же ученики Удана выполняли таолу[1] тайцзицюань во внутреннем дворе секты, выстроившись на украшенных огромным символом инь-ян каменных плитах. Подобным образом, в окружении падающих лепестков цветущих сливы и вишни, молодежь Хуашаня синхронно выбрасывала вперед клинки, повторяя движения смертоносного и изящного боевого искусства своей секты. Даже младшие клана Небесного Меча, подгоняемые оскорбительными окриками ответственного за тренировку старшего, выполняли быстрые и опасные приемы их семейной фехтовальной техники столь же дружно и энергично. Молодняк аумауа, одетый в свободные тренировочные штаны и удобные сапоги, старался вовсю под руководством своего учителя, блестя потом на разноцветно-ярких торсах и радостным возбуждением в глазах — новизна и увлечение необычным боевым искусством не выветривались, подогреваемые усилиями Аруихи и Кьелла, то устраивающих зрелищные показательные бои, то демонстрирующих чудеса физической мощи (Аруихи) и ловкости (Кьелл), то тренирующихся с лучшими, наглядно показывая им, куда стремиться.