— Прости меня, Кьелл, — ответила Онеказа бесцветным голосом. — Я не знаю, чему верить, и что думать. Я делаю одну ошибку за другой. Тебе будет лучше, если ты просто забудешь обо мне.

— Не могу, — криво улыбнулся он, — Слишком уж ты запала мне в душу, Онеказа. Помнишь, я просил тебя не опасаться меня? Прошу снова — не нужно. Если говорить о моем отношении к тебе, для меня очень мало изменилось с того вечера, веришь?

— Я верю тебе, — грустно ответила женщина. — Но для меня изменилось слишком много. Прости, — добавила она тихо.

— Ладно, — он повернулся к выходу.

— Пригласишь обратно слуг? — попросила Онеказа.

— Нужно отменить общую тревогу и эвакуацию? — печально пошутил Кьелл.

— Ну… да, — ещё печальнее ответила королева. — Я прекрасно знаю, насколько ты силен и опасен. Прости меня и за этот страх. — гламфеллен провел ладонью по лицу. В конце концов, этого стоило ожидать.

— Я не хотел тебе говорить сначала, но теперь вижу — лучше сказать, — он снова повернулся к ней. Его охватило странное спокойствие, сродни той финальности, что исходила от сущности его богини-патронессы. — Я отплываю через несколько дней. Надеюсь, мы сможем выжать хоть что-нибудь из ВТК и рауатайцев за это время, но дольше тянуть я не смогу. Эотас скоро прибудет к предпоследнему пункту своего назначения, за которым его уже не остановить. Я обязан встретить его у Пепельной Пасти, — он безрадостно усмехнулся. — Меня ждёт испытание, достойное самой Магран — пламя и лава, множество агрессивных огненных гигантов, и один близкий к непобедимости сверхгигант с комплексом мессии. Мне нужно сделать всё, чтобы он там и остался, навсегда, — он тяжело вздохнул. — Иначе мне придётся смотреть, как рушится мир, в котором живёшь ты.

Глаза Онеказы прояснились, но почти сразу же наполнились слезами.

— Это же верная гибель, — прошептала она. — Ты идёшь на смерть.

— Может быть, — он пожал плечами. — Может быть, и нет. И разумные, и боги этого мира уже составили обо мне определённое мнение. Для первых я — исполнитель, наемник, фигура на игровой доске. Для вторых — удобный инструмент. Через несколько дней я отправлюсь в путешествие, которое покажет, способен ли я на что-то большее, или же все они правы. Покажет, являюсь ли я лишь незначительным персонажем в истории, где Эотас — главный герой, либо же кем-то большим. Не беспокойся обо мне, Онеказа, — он улыбнулся, спокойно и безмятежно. — Я не иду умирать, я иду побеждать. Ради будущего. Ради тебя.

— Ты вернёшься? — в её голосе звучали сдерживаемые слезы. — Вернись, прошу тебя.

— Если ты просишь, то я обязательно вернусь, — его лицо все так же не было омрачено ничем. — Ты только жди меня, ладно? И не бойся, ничего не бойся. Ты сильная, и справишься с любыми вызовами.

Онеказа не ответила на его слова. Она словно и не слышала их. Кьелл повернулся, оставляя королеву наедине с её мыслями, но одна из этих мыслей нагнала его на полпути к выходу. «Вернись. Вернись ко мне,” эхом отозвалось мысленное послание Онеказы в разуме Кьелла.

— Я не сказал бы «нет», даже если бы хотел, — ответил он тихо, больше для себя, чем для неё. — Конечно же, я вернусь к тебе, — не оборачиваясь, он двинулся прочь.

Примечания

[1] Дульчас мес Ристецце — «Кондитерская Ристецце», где "Ристецце" - имя владельца.

Некетака, Королевская Бухта

Кьелл прошелся взад-вперед перед собравшейся на верхней палубе командой, и стоящими чуть впереди матросов ближниками. Предстояло завершить одно неприятное дело, без окончания которого плыть к Пепельной Пасти было бы глупо и вредно. К тому же в дальнейшем притворстве не было смысла - его осторожные прощупывания насчет планов ВТК и Рауатая не принесли ничего, даже с учетом его недавнего демонстративного согласия с оскорбительнейшими предложениями Нирро и хазануи.

Он задумчиво почесал подбородок рукоятью новенького цзяня в выкрашенный синей краской ножнах. Гламфеллен старался носить этот клинок с собой повсюду, давая рабочей руке время привыкнуть к весу оружия. Марихи постаралась на славу - меч был близок к идеалу настолько, насколько это было возможно. Идвин тоже завершила свою работу над клинком на отлично, и пусть несделанной оставалась та ее часть, что была самой опасной и неприятной лично для Кьелла, он уже испытывал некий оптимизм насчет своих шансов против Эотаса. Вздохнув, он все же начал свое обращение к команде.

- Друзья, товарищи, подчиненные. У меня для вас есть две новости. Первая относится самым прямым образом к двоим из моего ближнего круга. Майя, Паллежина, выйдите вперед, пожалуйста, - птичья годлайк и береговая аумауа сделали несколько шагов, выступив из строя. Сузившиеся глаза рейнджера отражали понимание того, что вот-вот должно было случиться. Вайлианка же держалась с привычным отстраненным достоинством.

- Никто, кроме вас, не мог слить Атсуре и Нирро сведения о том, что произошло между мной и королевой Хуана, - решил не миндальничать Кьелл. - Я закрывал глаза на ваши шпионские игры, и на вашу службу двум господам, все это время. Вы обе симпатичны мне лично, и полезны моему делу. Были симпатичны и полезны, до недавнего времени. То, как вы обе обошлись с подробностями моей жизни, что принадлежат лишь мне, и то, какую низость сотворили ваши вышестоящие, получив эту информацию, перечеркивает все мое хорошее отношение к вам. Я больше не нуждаюсь в ваших услугах. Беодул, - кивнул он заранее предупрежденному дварфу, и несколько матросов, повинуясь его коротким распоряжениям, опустили на палубу упакованные вещи женщин.

- Может, передумаешь, командир? - в голосе Майи не было и следа добрых чувств - лишь сожаление. - Зачем хранить верность той, кто выкинула тебя, как старую тряпку?

- Не передумаю, Майя, - спокойно ответил он. - Прощай. Прощай и ты, Паллежина.

- Что, никаких слов о разочаровании? - с горечью спросила птичья годлайк. - Ди верус, у меня есть, что ответить тебе в этот раз.

- Нет, - отстраненно отозвался Кьелл. - Незачем тратить на это время. Удачи тебе.

- Корес, Видящий из Каэд Нуа… нет, из Некетаки, - с грустным смешком произнесла паладин, двигаясь к сходням.

- Видящий из Некетаки, звучит, - безрадостно хмыкнул гламфеллен. - Прощальный подарок удался, Паллежина. Что ж, перейдем к новости, касающейся вас всех, - он проводил взглядом женщин, сходящих с его корабля в последний раз, и обратил внимание на глядящую с ожиданием команду:

- С этого момента, маски сброшены, игры в свободных наемников окончены. Те две разумные, чья верность не принадлежит мне, ушли с моего корабля. Отныне, на нем есть место лишь тем, чья верность - только моя, и, - он грустно вздохнул, - посредством меня, будет принадлежать короне Хуана. Не сегодня-завтра Рауатай и ВТК начнут войну за Дедфайр, войну захватническую и несправедливую. Все то оружие, которым доверху завалена Медная Цитадель, обернется против Некетаки. Все то золото, что старательно копила ВТК, оплатит наемничьи клинки, что повернутся против Хуана. Сегодня, я объявляю свою личную войну всем этим шакалам, змеям, и стервятникам, всему этому зверинцу, прикидывающемуся разумными, и ждущему только удачного момента, чтобы вцепиться в плоть простых жителей Дедфайра, что хотят лишь мира для себя и своих близких. Отныне, все корабли, носящие флаги Рауатая, ВТК, и Принчипи - законная добыча “Онеказы”. Есть ли среди вас те, что не согласны с этим? Пусть все, кто не могут последовать за мной на эту войну, выйдут вперед. Вы будете вольны оставить мой корабль, и идти куда угодно, - он оглядел не двигающуюся с места команду.

- Иррена, - он назвал имя вайлианки, на секунду остановив взгляд на ней, и продолжил, обращаясь к другим знакомым лицам: - Риджере, Балтия, Ваницци, Вичетто, Гальбо, Фоччи, вам есть, что сказать? Как насчет вас, Эмейни, Хароки, Тайро? Кто-нибудь еще? Не стесняйтесь, репрессий не будет, я даже недополученное жалованье выдам уходящим.