- Идвин, отлично справилась, молодец, - продолжил он, наклоняясь над одной из рук мертвой гигантессы. Напрочь оторванную конечность обвивал широкий и массивный браслет, выглядящий раскаленным докрасна, но, к великому счастью Кьелла, не источающий жара. Гламфеллен кое-как стащил торк с мертвой руки. - Без твоей псионики эта печка на ножках из меня бы еще пару галлонов пота выжала, прежде чем лечь отдыхать, - продолжил он, и, выпрямившись, повернулся к товарищам. Его встретили озадаченные взгляды.
- Что? - устало поглядел на них Кьелл. - Да, я знаю, у меня вся рожа в пепле. Некогда прихорашиваться, нам пора.
- Ты нарочно, винкона? - приподняла бровь Идвин. - Пинаешься тем самым “что подороже”, да еще и нужным нашему здоровяку именно сейчас? Или твои ноги попирают самое дорогое во всех ситуациях?
Кьелл нашел взглядом лежащую сейчас у ног Эдера железку, что так неудачно попалась ему под ноги ранее. Та оказалась искусной работы саблей, с сияющим магией лезвием, и корзинчатой гардой, стилизованной под птичий скелет. Дирвудец, очнувшись от ступора, нагнулся, поднял оружие, и с непроницаемым лицом вложил его в ножны.
- Я начинаю думать, что предположение Эдера о вашей, Кьелл, способности сеять вокруг себя гротеск и безумие содержит долю правды, - отрешенно заметил Алот. Ватнир, моргнув, рассмеялся на эту сентенцию.
- Сабля умерла, да здравствует сабля, - безразлично махнул рукой гламфеллен. - Нашлась замена, и хорошо. Нравится обновка, Эдер?
- Больше всего мне понравилось, как ловко и вовремя ты ее пнул в мою сторону, - ухмыльнулся в усы дирвудец. - А если я пожалуюсь на жару? Пнешь мне бутылку холодного пива?
- Это к Ватниру с Алотом, они с холодом на ты, - ответил бледный эльф. - Пойдем, нас Эотас заждался.
***
- Привет, Эркон, - махнул Кьелл вождю ратхунов. Огненные гиганты все так же ожидали часа битвы в храме своей создательницы. - Плохие новости - твоя ручная дракониха прикончила брентис. Нас тоже съесть хотела, но мы оказались ей не по зубам. Вот торк Битактен, - он протянул ратхуну светящееся алым кольцо артефакта. Тот принял браслет, кажущийся в его ручищах изящным женским аксессуаром. - Откроешь нам дорогу к Эотасу?
- Избранная Магран погибла? - в рокоте голоса батора звучало недоверие. - Тогда мне нужно собрать больше воинов. Иди вперед, если хочешь, Кьелл, - он протянул артефакт обратно. - Просто положи торк на алтарь, и путь откроется.
- Угу, спасибо, - кивнул тот. - Мы пошли тогда, - и он двинулся было к алтарю, как огромная статуя Магран, кажущаяся живой в пляшущих по ней тенях, шевельнулась, пробужденная к жизни не иллюзией, но божественным присутствием.
- Видящий, - каменные глаза богини засияли, а голос, казалось, сотряс весь остров. - Уходи. Пепельная Пасть просуществует еще полчаса, не больше. Потом я взорву вулкан. Эотас злоупотребляет моим гостеприимством.
- Вот уж нет, - раздраженно ответил гламфеллен. - У меня есть что сказать Эотасу, и я ему это выскажу. Впрочем, за полчаса управлюсь, - он положил торк на алтарь.
Пол святилища содрогнулся, двинувшись вверх - пространство перед алтарем оказалось гигантским подъемником. Компаньоны спешно вступили на поднимающуюся металлическую плиту, что начала постепенно набирать скорость, оставляя внизу и огненную богиню, и ее могучих детей. Кьелл устало опустился на платформу, начиная цикл целительной медитации. Пусть его энергоканалы и были утомлены использованием Разящего Удара Шести Меридианов меньше, чем ожидал гламфеллен, дурная инициатива Магран изрядно сократила доступное ему время отдыха.
“Взрыв вулкана - это мощно,” отстраненно думал он, не отвлекаясь от энергетических манипуляций, “но Эотас явно его не боится - иначе не вломился бы сюда так нагло. То, что Магран делает сейчас - не более чем угрожающие позы, и громкие слова. Вот жеж, хреновы божественные самураи - без колебаний выбрали смерть, что Римрганд, что гонящая меня прочь Магран,” с тоской подумал Кьелл.
Далеко в вышине, в конце колоссального тоннеля, проделанного в склоне горы, виднелось то и дело заслоняемое клубами чёрного дыма небо, и массивный подъемник все вернее приближал друзей к нему. К вершине огненной горы, и адровому колоссу, что ожидал там Кьелла.
***
- Видящий. Наконец-то ты здесь. Я ждал тебя, - в реальности, голос Эотаса подавлял ещё сильнее, чем при общении сквозь эмпиреи.
Друзья стояли на каменной галерее, с которой открывался вид на циклопических размеров адровую колонну, и сравнимого с ней гиганта, стоящего рядом. Ладонь Эотаса лежала на поверхности столпа, и эссенция, медленно и словно нехотя, выходила из тускнеющей адры колонны, и втягивалась в тело древнего энгвитского конструкта. Голова гиганта, сияющая божественным светом, была обращена к Кьеллу. Звёзды, словно сошедшие с небес, усеивали его чело, и ослепительные реки энергии продолжали их, увенчивая божество блистательной короной. Радость и восхищение вдохновляла эта картина. Вдохновляла бы, не будь Кьелл подготовлен предыдущими беседами с божеством-разрушителем. Он только поморщился, поднимая псионические барьеры, и отсекая разум от вторгшихся в него чужих чувств.
- Эотас… - пораженно прошептал Эдер. - Боже мой…
- Эдер, мой блудный сын, - радость и всепрощение омыли присутствующих приливной волной. - Отбрось все печали и сожаления. Ты присутствуешь при рождении нового мира.
Кьелл ощутил злость и раздражение. Его названный брат не заслуживал, чтобы его разум обманывали столь грубо, столь нагло. Он потянулся свой волей к дирвудцу, и закрыл его мысли псионической броней, не менее прочной, чем стальные доспехи Эдера. Взгляд блондина прояснился.
Гламфеллен обернулся, проверяя состояние других своих товарищей. Они справились сами - Идвин, держа руку на плече Алота, прикрывала их обоих; Ватнира хранила божественная сила его отца, окутывающая годлайка едва заметными отблесками снежно-белых оттенков.
- Поговорим о твоём новом мире, Эотас, - обратился он к своему божественному визави. - Ты обещал, что расскажешь мне все. Я здесь, и я готов слушать, очень внимательно.
- Ты и сам понял многое, Видящий, - одобрение бога было едва ли не вещественным. - Мир без богов - вот к чему я стремлюсь. Война Святого была моей робкой попыткой открыть разумным глаза на природу богов, на их ненужность. Но слишком многие, даже в рядах верных, вставших за плечом моего сосуда, предпочли закрыть глаза на правду, предпочли подчиниться слепо, склониться перед властью богов. Я понял тогда, что боги въелись слишком глубоко в плоть Эоры, пустили корни слишком обширные, чтобы изгнать их одним лишь раскрытием истины об их природе. Я понял, что должен выкорчевать источник их силы. Я уничтожу Колесо Перерождения.
- Разве его можно уничтожить? - механически спросил Кьелл. - Столпы адры - лишь проводники, да и присутствуют они везде.
- Колесо Перерождения - не менее вещественно, чем адра, - ответил Эотас покровительственно. - Здесь, в древних землях Дедфайра, за стеной штормов Ондриной Ступы, лежит утерянный град Укайзо, колыбель богов. Взяв от столпа Пепельной Пасти все, что необходимо, я отправлюсь туда. Древний механизм, ведающий движением душ, будет уничтожен, а вместе с ним - и источник силы богов. Без подпитки эссенцией разумных, они ослабнут, утратят свою божественность, и уйдут. Либо же они переродятся в нечто новое, что займёт свое место в новом мире, не как вечный и бессмертный угнетатель, но как часть его, естественная и гармоничная.
- А разумные? - все так же бесцветно и машинально спросил Кьелл. - Что будет с их душами, неспособными перерождаться?
- Эору ожидают тёмные времена, - в уверенный тон бога проникло сожаление. - Разумные будут вынуждены бороться за свое существование, бок о бок со слабеющими богами, либо же и вовсе сами. Но этот путь - путь достойных, созидающих свое будущее. Я верю, разумные Эоры способны его пройти.
“Да, дела,” Кьелл ошарашенно замер, впечатленный этими откровениями. “Таос, с его массовыми убийствами младенцев, по сравнению с Эотасом - ребёнок в песочнице. Это не просто геноцид. Эта хрень потенциально опустошит планету. Все равно, что атмосферу убрать, и сказать - давайте, милые мои, стройте защитные куполы с рециркуляцией воздуха под ними, я в вас верю, ага. Зато ваши коррумпированные правительства, никак не могущие найти общий язык, исчезнут. Перемрут, да. Тотальное уничтожение как инструмент социальной реформы.” Он покачал головой, с трудом осознавая весь масштаб задуманного чудовищем, смотрящим на него сквозь адровые глаза древнего конструкта.
