Хотя и Бартозо, и Праштий предупреждали меня, что уже третий месяц дракалеры охраны района, подчиняющиеся напрямую Совету командоров, регулярно чинят препятствия кораблям, идущим под флагом баталии Краум. Требуют внепланового досмотра, частично перекрывают проходы к нашему сектору, допускают опасное маневрирование каких-то левых судёнышек…

Мнения капитанов я выслушал (а они предлагали остановиться на внешнем рейде и отправить в порт шлюпку с требованием обеспечить нормальный проход командору баталии) и решил поступить по-своему. Сначала скомандовал «Полный ход!», а затем «К бою!»

Высыпавшие на палубу абордажники мгновенно заняли свои места согласно боевому расписанию, и вот таким вот макаром, словно легендарный «Варяг» с не менее легендарным «Корейцем», мы и продефилировали через всю акваторию. Ощетинившись заряженными стреломётами, прикрывшись стеной щитов и развернув на мачтах штандарты баталии Краум.

Демонстрация удалась. Задержать нас никто не пытался.

Хотя мы конечно же рисковали. Нашу эскападу запросто могли воспринять как атаку на город и порт и принять соответствующие меры. Праштий, по крайней мере, пока мы, как нож сквозь масло, скользили сквозь мешанину скопившихся на внутреннем рейде судов, стоял, стиснув зубы и сжимая в руках два рунных кристалла. Оба, насколько я знаю, отвечали за какие-то очень мощные атакующие заклинания. То бишь, сдаваться капитан «Гордости» не собирался. Даже условно своим…

Первой до пирсов нашего сектора добралась «Шустрая щётка». Как мы и договаривались с капитаном Бартозо, он, едва началась швартовка, соскочил на берег по абордажному мостику и стремительным шагом направился к штабу баталии.

Наш галеат, из-за существенно больших размеров, причаливал не торопясь. Строго выдерживая все предписанные для таких случаев процедуры. Так что, когда мы наконец-то пришвартовались и перекинули с борта на пирс грузовые сходни и трап для командного состава, на набережную уже высыпала целая делегация.

Вернувшегося из небытия командора встречали человек пятьдесят. Торжественную церемонию возглавлял капитан Дайрус, оставленный мной на хозяйстве после ухода из Драарана. Оркестра, конечно, не было, но караул из пары десятков батальеров, выстроившихся шеренгой на пирсе с мечами наголо, на встрече присутствовал.

— Командор! — отсалютовал шпагой мой зам, когда я сбежал по трапу. — Рад приветствовать вас на вашей земле.

— Здорово, чертяка! — облапил я Дайруса, наплевав на субординацию.

Удивительно, но я тоже был страшно рад видеть его живым и здоровым. Особенно после рассказов Хруста и Рубиса о том давлении, которое оказывал на него Совет командоров.

— О здешних делах позднее, — отмахнулся я от попытки Дайруса тут же отрапортовать о том, что случилось за время моего многомесячного отсутствия. — Сначала давай покажи-ка мне, где у нас лазарет и тюрьма. А то мы сюда одного очень важного пленника привезли и одну ещё более важную пациентку…

Пленного капитана Лахартия с мешком на башке спустили на берег по грузовым сходням. Пребывающую в коме Алину снесли на носилках по командирскому трапу.

Батальную каталажку, немного подумав, я решил не осматривать. Доверился Дайрусу, сказавшему, что оттуда ещё никто не сбегал и вряд ли когда-нибудь убежит. Тем более что сопроводить туда арестанта вызвался капитан Праштий. С нарядом из местных, усиленных десятью абордажниками с галеата.

Я же двинулся вместе с Дайрусом в госпиталь. Носилки с Алиной охраняли аж двадцать бойцов. Командовать ими вызвался лично Хруст. «Если бы не ваша подруга, монсьор, нас бы сейчас здесь не было, — пояснил он такую заботу. — Рыб бы уже неделю около Горок кормили, как пить дать…»

На входе в санчасть баталии нас встретила Трита.

Заметив её округлившийся и уже выпирающий наружу живот, я чуть приостановился и хлопнул по плечу притормозившего рядом Хруста:

— А вы, я гляжу, время тут зря не теряли.

— Ну… в общем… так получилось, монсьор, — смущённо развёл руками бывший молотобоец…

По делу мы с Дайрусом пообщались только после санчасти.

Беседа шла тет-а-тет и продлилась около двух часов. Вопросов у меня накопилось много, ответы на них мой заместитель давал развёрнутые. В конце разговора в помещение заглянул дежурный по штабу и сообщил, что из Совета командоров прислали депешу «Срочно. Особой важности. Лично в руки».

— Приглашают на сегодняшнее заседание, — усмехнулся я, просмотрев послание. — По времени, середина вечерней «чаши»… Торопятся хитрованы. Чуют, видать, что что-то пошло не так.

— Пойдём или проигнорируем? — поинтересовался Дайрус.

— Пойдём. Отчего ж не пойти-то? — пожал я плечами. — У нас всё готово, тянуть смысла нет…

Вообще-то по поводу «всё готово» я малость слукавил.

Ещё когда мы отплывали из Горок, план, как построить беседу в Совете, был, в общем и целом, готов. Но в этом плане достаточно важная роль отводилась Алине. Сейчас, по понятным причинам, она там присутствовать не могла. Поэтому, хочешь не хочешь, приходилось вносить коррективы, а кое в чём даже делать ставку на импровизацию…

Обдумывать, как вести себя с господами Бунта́о, Га́рсиа, Ша́ндором и Рио́нцо, я отправился в личные «апартаменты». Положенные командору баталии, они располагались прямо при штабе. До меня их занимал Дегриньи, а сам я до этого ими ни разу не пользовался — в предыдущие свои появления в Драаране предпочитал жить в гостинице при «ресторации Динкля», хозяин которой выделил там для меня целый этаж.

Квартирка при штабе такими роскошествами, как в лучшей гостинице города, похвастаться не могла. Всего пара комнат, санузел, минимум мебели и никаких украшений-излишеств. Чисто спартанская обстановка. Плюсами числились только два пункта: близость к узлу управления и безопасность. У входа всегда находилась охрана, вдоль внешней стены стояли стойки с оружием, а узкие, словно бойницы, окна имели массивные ставни и выходили во внутренний двор.

Ещё, как сказал мне Дайрус, прямо из апартаментов в один из соседних пакгаузов вёл тайный ход. О его существовании, по словам капитана, знали лишь высшие должностные лица баталии: сам командор и три его заместителя. На вопрос, почему я узнал о нём только сегодня, мой первый зам отчеканил: «Полный список имущества, включая секретные пункты, был предоставлен вам в первый же день вступления в должность».

Ругаться по этому поводу и устраивать капитану разнос я не стал.

На этом, собственно, и расстались…

Дайрус пошёл готовить бойцов к предстоящим в Совете переговорам, я двинулся размышлять над планом и вариантами действий.

Правда, спокойно подумать мне так и не удалось.

Едва лишь уселся, приладился, налил себе в кружку вина, в дверь неожиданно заскреблись.

— Трита? Что ты здесь делаешь? — удивился я, откинув засов и узрев на пороге беременную подругу моего приятеля Хруста.

— Господин Краум. Я бы хотела поговорить насчёт вашей спутницы…

— Заходи, — я впустил гостью в комнату, затем запер дверь и указал на стул. — Извини, что диван или кресло не предлагаю, их у меня просто нет.

Дама присела и аккуратно сложила руки у себя на коленях.

— Ну, и о чём ты хотела поговорить? — спросил я, усевшись напротив.

— Господин Краум, вы столько для меня сделали… для меня и для Хруста…

Бывшая подавальшица опустила глаза и потеребила край накинутого на плечи платка.

— Понимаете… Хруст рассказал мне всё. Сказал, что если б не ваша подруга, все бы погибли. И что вы и она… ну, вроде как родственники. Это ведь правда, да?

Я хмыкнул и ненадолго задумался. У нас на Земле тот, кто верует в единого бога, считает: все люди произошли от Адама и Евы. Кто верит в теорию Дарвина, стопроцентно уверен, что у истоков человеческой популяции стояла какая-то древняя обезьяна. То есть, что так, что эдак, все земляне имеют одного предка, а значит и вправду родственники. А то, что с Алиной мы из одной страны, роднит нас ещё сильнее. И пусть у неё маманя — испанка, папаня-то точно из наших, она сама говорила…