Впоследствии внешний вид графского замка менялся на протяжении целых столетий, подвергаясь веяниям архитектурной моды и руководствуясь появлением новых военных изобретений, в итоге превративших его в некую причудливую мозаику из зданий, башенок и стен, плотно прижимающихся друг к другу, словно замёрзшие собаки во время метели. А с какого-то момента замок и вовсе перестал нести на себе защитную функцию, превратившись скорее в величественную и статусную резиденцию, нежели военную крепость. Вокруг основного, по форме похожего на квадрат, комплекса, разбили грандиозный сад, а его, в свою очередь, окружили высокой стеной с охранными башнями и равномерно развешанными фонарями, окончательно отгородив графские владения даже от относительно благополучного Брюха и обозначив тем самым превосходство правящего рода Ксау над всеми местными жителями.

Я скрывалась сейчас за одним из деревьев неподалёку от внешней стены замка, в своём чёрном костюме и полумаске безупречно сливаясь с уютными ночными тенями, и внимательно сверялась по памяти с общим планом резиденции и добытыми Дланью маршрутами стражников, ради чего мне даже пришлось обзавестись дорогими наручными часами. Пока итоги наблюдений действительно соответствовали предварительной информации: на расположенных с равными промежутками сторожевых башнях стояло минимум по одному скучающему от безделья солдату, а на стенах предательски светились все установленные фонари, не допуская ни единого пропуска, за чем внимательно бдели всё те же графские стражи. Вдобавок мимо меня через каждые две минуты проходили вооружённые патрули, каждый из которых состоял из ровно двух облачённых в кожаные доспехи и шлемы человек, как правило, занятых беседой друг с другом и оттого не особо внимательных к окружению. Пускай это были простые солдаты, не Посвящённые и не дакрасцы, которых по-настоящему следовало опасаться, однако я всё равно не сумела бы вывести даже этих дозорных из строя так незаметно, чтобы не привлечь к себе внимания. Промежутки между патрулями были слишком короткими, чтобы успеть вырубить обоих стражников и спрятать их тела, а потом к тому же забраться на стену. Не уже говоря о том, что всю эту возню в свете фонарей легко могли заметить другие солдаты, из-за чего поднялась бы ненужная мне суматоха, и моя жизнь с этой секунды стала бы куда сложнее.

Намного проще было бы воспользоваться удалённостью ближайших охранных башен и просто проскользнуть мимо дозорных, оставшись для них незамеченной. Даже горящие фонари не стали бы для меня помехой, если бы всё удалось сделать достаточно быстро и взобраться в точности между кругами света, где было темнее всего. Вот только двух минут ни за что не хватило бы, чтобы добраться до самого верха стены, а висящую на верёвке подозрительную женщину в маске на таком расстоянии перед собой заметил бы даже самый пьяный стражник.

Повезло, что у меня давно уже был припасён один полезный предмет, по-прежнему хранивший в себе столь редкое сейчас благословение Ирры. И это был вовсе не тот случай, чтобы жадничать и пытаться приберечь его на потом.

Мимо облюбованной мной точки на внешней стене графского замка как по часам проследовал очередной патруль, и я, отсчитав ровно тридцать секунд и убедившись, что стражники отошли достаточно далеко, выбралась из своего укрытия и торопливо, но тихо устремилась вперёд, пригибаясь к земле и скрывая свои шаги за лёгким шелестом ветра. Между фонарями и в самом деле было достаточно темно, чтобы моё существование не бросалось в глаза солдатам на башнях иначе, кроме как двумя янтарными отблесками во тьме, однако времени на промедление у меня всё равно совершенно не оставалось. Перехватив поудобнее извлечённую заранее крюк-кошку, я торопливо прицелилась и ловким движением руки забросила орудие наверх, позволив тому зацепиться за каменный выступ стены. Пару раз дёрнув оставшуюся в моих ладонях верёвку, я проверила, что крюк действительно закрепился надёжно, а затем начала проворно карабкаться, продолжая размеренно отсчитывать в мыслях те немногие безопасные секунды, что у меня оставались.

Милостью Ирры, следующий патруль вывернул из-за угла и начал приближаться ко мне ровно в тот момент, когда я добралась до примеченного мной выступа и спрятала снятую с него кошку за спину, застыв на месте подобно гаргульям, украшающим стены в этой части замка. Пока ещё стражники не могли меня разглядеть, ведь были достаточно далеко и едва ли были способны увидеть мою фигуру в тенях, но всё-таки рано или поздно они заметили бы моё присутствие и непременно подняли бы шум. Так что во избежание этого я свободной рукой извлекла из отделения своего пояса для инструментов бутылёк с прозрачной жидкостью и немедленно выпила его залпом, в ту же секунду замерев и даже почти перестав дышать.

Благословенная вода была одним из самых простых способов хранения и передачи божественного дара, и оттого одним из самых распространённых среди обычных людей. Умением закладывать в воду силу Шести из смертных обладали только жрецы, способные буквально растворять могущество своего бога в жидкости и передавать её всем нуждающимся. Благословенная вода Амелии могла, например, приворожить возлюбленного, вода Идсига – пробудить в воителе могучую силу, а вода Ирры, которую хлебнула я – наложить на выпившего иллюзию. Правда, совсем лёгкую и короткую, ведь благословения бога в такой воде всё же было совершенно немного.

А потому сейчас мне нельзя было даже шевелиться, чтобы как можно меньше дара моего исчезнувшего бога уходило на компенсацию случайных движений. Тем более что невидимость была иллюзией куда более сложной, чем позволяла наложить благословенная вода, и теперь я должна была как можно старательней изображать неподвижный объект на стене, которым выбрала притвориться для стражей.

Мужчины тем временем приблизились к моему укрытию, и я смогла без труда услышать каждое слово в их расслабленной болтовне:

– А когда я всё-таки поймал его на своей жене, он просто заявил, что искал туалет и случайно упал в темноте! – воскликнул один из стражей, которого я для себя прозвала Свиньёй.

– Хах! На его месте я бы сказал то же самое! – усмехнулся в ответ на это второй, чем-то напомнивший мне хорька.

– Лучше бы тебе никогда не оказываться на его месте, – с ухмылкой заявил первый, – Мне кажется, от страха он буквально обмочился.

– Возможно, по поводу туалета он тебе не соврал, – хохотнул Хорёк, а затем потёр ладонями и предвкушающе поинтересовался, – И что, ты почесал его лицо кулаками?

Свинья на это махнул рукой:

– Он всё-таки мне брат родной. Просто вышвырнул его из дома. И посоветовал в следующий раз воспользоваться общественным сортиром, если он и дальше планирует отливать по-мужски.

Хорёк в ответ на это визгливо расхохотался, а следом за ним засмеялся и его напарник, по-видимому, довольный произведённым на товарища эффектом. Гогоча, парочка уже почти прошла мимо моего укрытия, и я взглянула было на часы, чтобы начать отсчитывать новые две минуты, за которые мне нужно было достичь самого верха стены, однако Хорёк вдруг остановился и задумчиво осмотрелся, внимательно исследуя взглядом силуэты гаргулий.

Спинные мурашки заставили меня замереть ещё старательней прежнего, и я совсем перестала дышать, глядя прямо в глаза настороженного солдата.

Ох, Таящийся, лучше бы твоя иллюзия по-прежнему работала, иначе проблем я не оберусь…

– Ты чего застрял? – угрюмо уточнил Свинья, заметив, что его компаньон порядочно отстал.

– Вот знаешь, сколько мы здесь ходим, никогда не замечал четвёртую статую. Мне всегда казалось, что их на этой стене было три, – почёсывая подбородок, ответил стражник.

Второй раздражённо хмыкнул:

– Три, четыре, тебе-то какая разница? Нам с тобой не за то платят, чтобы мы этих уродин считали. Пошли давай.

К моему сожалению, Хорёк отрицательно покачал головой, а затем наклонился и подобрал что-то у себя под ногами.

– Погоди, дай проверю, – с этими словами, мужчина начал бросаться чем-то маленьким в каждую статую по очереди, внимательно прислушиваясь к тому звуку, который раздавался при попадании неизвестных предметов о камень.