Его ладонь соскользнула на шею, к тому месту, где бешено пульсировала артерия, а затем лицо Антона начало приближаться к ее лицу.

В этот момент Полина ощутила, как ее правую руку будто насквозь прошило ледяными иглами. Боль ослепила ее на пару секунд, а с губ сорвался сдавленный стон. Даже Антон замер и удивленно заглянул ей в глаза. Лицо ее мучителя было так близко и так уязвимо. Она не могла позволить ему просто так уйти. Сжав в кулак онемевшие от боли и холода пальцы, Полина вскинула руку и направила в удар все отчаяние, что он годами взращивал в ее душе.

Кожу обожгло, стоило только Полине коснуться его лица. Вскрикнув от неожиданности, она проскользила кулаком по его щеке и отшатнулась. В этот момент дверь позади распахнулась и рядом мелькнула фигура Максима. Он моментально оттеснил ее себе за спину и напряженно замер.

— Я же говорил, — услышала Полина сдавленный хриплый голос.

Сначала она даже не поняла, кому он принадлежал. Полина буквально заставила себя сделать шаг в сторону и увидела, как Антон выпрямляется, отнимая ладонь ото рта. Его глаза возбужденно сверкали, а под носом растекалась широкая алая дорожка. Кровь была везде — и на его руках, и на рубашке.

— Что тут происходит? — отрывисто произнес Максим, обернувшись.

Некоторое время он беспокойно осматривал ее лицо, а затем развернулся обратно к Антону. Полина тоже не понимала, что происходит. Пальцы правой руки сводила мучительная судорога, а сердце бухало в груди, словно чугунный молот. Каким-то образом ей удалось дать Антону отпор, но все произошло слишком стремительно, чтобы хоть что-то осознать. Она опустила глаза на свою ноющую руку и тут же дернула рукав, чтобы спрятать ее от посторонних — прямо под кожей проступал хаотичный узор из черных нитей. Именно они превратили ее в обоюдоострое орудие. Стоило Полине мельком увидеть их, как она ощутила слабую пульсацию и нетерпение — крови, которую получили нити, было недостаточно.

— Полин, в следующий раз приходи одна, — услышала она насмешливый голос. — Зачем нам третий лишний?

По всему телу выступил холодный пот — то ли от слов Антона, то ли от того, что она мгновение назад разглядела под собственной кожей. Полина не могла не уловить скрытое послание в этой фразе, и точно знала, что сегодняшнее происшествие лишь сильнее распалит его садистскую натуру. С Антоном можно было разговаривать только на одном понятном ему языке — на языке насилия и угроз.

— Если ты в-вынудишь меня снова прийти к тебе, — проговорила она тихо и отчетливо, — я буду считать, что ты готов умереть.

Максим резко обернулся к ней, но Полина продолжила сверлить Антона взглядом, полным безысходной решимости. Тот беззвучно смеялся. Его окровавленная физиономия действительно внушала ужас, и Полина все же отступила к двери. У нее просто не было больше сил находиться рядом с этим человеком.

Когда они с Максимом зашли в лифт, Полину начало трясти мелкой дрожью. Все было позади, но она не испытывала облегчения. Полина даже не могла с уверенностью сказать, произвели ли ее последние слова должное впечатление. От Антона можно было ожидать чего угодно.

— Что между вами произошло? — раздался рядом встревоженный голос Максима. — Снаружи вообще ничего не было слышно, я пытался заглядывать сквозь жалюзи, но боялся, что меня заметят. Еще и коллеги подходили и спрашивали, зачем я стою под дверью. Услышал только, когда ты закричала...

Полина подняла на него глаза и замерла в нерешительности. Несмотря на то, что она до сих пор доверяла Максиму, ей вдруг стало страшно рассказывать все подробности.

— Этот псих следил за мной. Он решил, что вы с ним можете обменяться... женщинами. Ты знал, что Алина была с ним до того, как... то есть во время вашей связи?

На лице Максима отразилось сначала недоверие, а затем шок и отвращение. Он молча покачал головой, а затем закрыл руками лицо и с усилием потер его.

— Прости, Полин, — простонал он вымученно. — Я понятия не имел...

Лифт остановился на первом этаже, и Полина шагнула наружу. У самой двери лифтового холла Максим вдруг окликнул ее и попытался взять за руку, но Полина испуганно дернулась.

— Нет, это опасно, — прошептала она, бросив на мужа встревоженный предостерегающий взгляд. На всякий случай она даже отвела правую руку за спину. Тупая боль в пальцах до сих пор давала о себе знать, но гораздо хуже было то, что Полина понятия не имела, как нити могут дальше себя повести.

Всего секунду в глазах Максима горело замешательство, а затем он сделал шаг на встречу и притянул Полину к себе.

— Я не боюсь, — услышала она над ухом.

Мимо них прошли какие-то люди, но Полину совсем не трогали любопытные взгляды и удивленные улыбки. Это все было совершенно не важно. Ее тело мгновенно узнало его прикосновения. То, как двигались ладони Максима по ее напряженной спине, было похоже на прекрасную гармоничную мелодию — ни единой фальшивой ноты или внезапной смены тональности. Прижимаясь к его груди, Полина физически ощущала, насколько хорошо их тела подходили друг другу, будто два кусочка мозаики, которые непременно должны стоять рядом.

— У нас еще есть шанс? — хрипло спросил он.

У нее не было ответа на этот вопрос. Полина просто не хотела об этом думать. В его объятиях унялась мелкая дрожь, и даже боль в правой руке начала стихать. Максим был для нее антидотом, который излечивал и успокаивал.

— А ты смог бы? Смог бы простить и принять меня с ребенком... от другого?

Гулкие удары его сердца отсчитывали последние мгновения хрупкого единения. Затем Максим вздохнул и проговорил:

— Не знаю.

Выскользнув из кольца его рук, Полина вымученно улыбнулась. Она была благодарна Максиму за честный ответ, за поддержку и за утешение. Она видела отражение своих чувств в его глазах, и, возможно, именно поэтому, несмотря на раздирающую грудь тоску, могла дышать ровно и спокойно. Их брак был тихой гаванью и надежным убежищем, но он рассыпался под натиском суровой действительности, и пересобирать все заново просто не имело смысла.

— Тебе лучше вернуться, — произнесла Полина.

— Сегодня у меня последний день тут, — отозвался Максим, копируя ее слабую улыбку. — Работать под начальством этого говнюка было не очень приятно. Хоть и очень выгодно.

Это внезапное откровение отозвалось уколом вины в ее сердце. На том, чтобы пристроить Максима в фирму Антона, когда-то настояла ее мать, а сама Полина не решилась ей возразить.

— Мне жаль, — прошептала она.

— Я сам согласился на это, — покачал головой Максим. — Вернусь и поговорю с ним с глазу на глаз. У меня есть кое-какой компромат, посмотрим, насколько получится его вразумить. — Полина кивнула и уже развернулась к выходу, как вдруг Максим снова окликнул ее: — А как ты умудрилась разбить ему нос? Столько кровищи было…

В ответ она лишь пожала плечами. Едва ли Максим поверил бы в то, что все это время был женат на ведьме.

***

Через день она получила от Антона первый косвенный намек на перемирие — Полине позвонили из милиции и сообщили, что ее опель находится на штрафстоянке в соседнем городке, недалеко от деревни. Первым делом Полина рассказала об этом Алексу — она хотела, чтобы тот подтвердил ее догадку раскладом Таро.

— Не понятно, что у него на уме. Угрозы я пока тоже не вижу, — сообщил тот по телефону и тут же спросил: — Так, когда мы поедем за твоей машиной?

Они выехали за ней на следующий же день, ранним воскресным утром. Полина очень хотела заскочить по пути в деревню, чтобы перевесить замок на входной двери своего дома, но боялась не успеть из-за пробок. В итоге дороги оказались практически пустыми, а им с Алексом даже удалось перекусить на заправке перед поворотом на Михайловку.

Последние пара километров до деревни всегда вызывали в душе Полины трепет, и сейчас, глядя на очертания домиков, вереницей раскинувшихся на холме впереди, она ощущала себя как никогда свободной. Безоблачное небо казалось прозрачным, как лазурное стекло, а зелень под ним была именно того оттенка, который бывает только в разгар лета, — насыщенного, сочного и теплого.