— Испугалась, Эми?

— Да, когда стали стрелять. Уже прошло.

— Нет, не прошло. Ты вся белая, — мужчина вышел из ванны. Он разулся и снял рубашку, оставшись в чёрных брюках. Они все одевались в чёрное, а на лица – маски. – Эми?

Я тоже сняла испачканную одежду, бросив в мусорный пакет. Здесь никто её стирать не станет. Хотела залезть в воду, но обернулась.

— Ты хотел принять ванну первым?

— Мы можем принять её вместе, — ответил он. – Она достаточно широка. Ты против?

— Нет.

— Повернись к свету.

Он ещё раз внимательно осмотрел моё тело, словно я могла не чувствовать ранения, затем опустился в воду. Я тоже перешагнула через бортик, сев между его ног и опёршись спиной о мужскую грудь.

Мужчина уже лежал в кровати, когда я забралась под одеяло, подсушив волосы.

— Арслан, а можно тебя спросить?

— Я не сплю, если ты об этом.

— Нет, не об этом.

— Спрашивай.

— Ты воюешь не за идею, не за убеждения и даже не за веру.

— Почему же. У меня есть и вера, и убеждения, и идея. И за них действительно воюют, но не все. Некоторые из них, спустя время понимают, что ошибались. Но, если ты взял в руки оружие – это навсегда. Как и убийство. Неважно, какой была цель или причина – ничто не может оправдать убийство. Доктору платят за то, что он лечит. Истинный доктор не пройдёт мимо человека, который не может заплатить. Учителю тоже платят за то, что он учит. Настоящий учитель будет заниматься с теми, кто жаждет знаний. Солдатам тоже платят за войну. И для него она никогда не кончится. Я – тот самый солдат и Роман тоже. Узнав вкус крови невозможно её забыть. Как и чувство безнаказанности. Это хуже наркотика. От этого не лечат. Впрочем, одно лекарство всё же существует – это смерть.

Я медленно опустилась на его тело, покрывая неторопливыми глубокими поцелуями. Он позволил мне это делать, не требуя большего. Затем, когда я насытилась, толкнул меня на спину. Его губы жадно ласкали мою грудь, пока в сосках не появилась болезненность. Опустившись ниже, он подложил руки мне под бёдра, и я тут же раздвинула их уже сгорая от нетерпения. Он знал, чего именно я хотела, играясь с самой чувствительной сердцевиной, чтобы затем опуститься ещё ниже. Я застонала, когда бархатная головка коснулась влажного входа. Мы никогда об этом не говорили, но Арслан знал, как мне нравится именно этот момент. Он достаточно долго ласкал меня кончиком разбухшей от желания плоти, и я выгибалась в его руках, извиваясь от наслаждения.

— Бесстыдница, — по слогам произнёс он, наблюдая за моим лицом. Я обхватила губами его пальцы, лаская языком. – Всё, милая, поиграем в другой раз.

— Подожди, ещё чуть-чуть. Давай встанем.

— Тебе надоела кровать? – удивился он.

— Нет. Сейчас поймёшь.

Я хотела именно так, опуститься перед ним на колени, скользнув по его телу, чтобы коснуться губами дрожащего от желания стержня, глядя в его глаза. Он зарычал, зажимая в ладонях мои волосы и прижимая голову к своим бёдрам.

— Эми, я не требовал этого от тебя.

— Я никогда этого не делала. Помоги мне, — попросила в ответ.

Невероятно нежная бархатная плоть. Я прикрыла глаза наслаждаясь полнотой собственной ласки. Ощущением его вкуса, его тяжести на собственных губах. Ещё, ещё секунду.

— Эми….

Он не мог сдержаться. Я запрокинула голову, позволяя ему войти полностью и постаралась не задохнуться от объёма.

— Что ты творишь, Эми? – мужчина толкнул меня поперёк кровати. Я стала на колени, опёршись локтями о кровать и принимая каменный стержень. Нежность закончилась. Арслан потерял контроль над собственным телом, и я тоже. Дремавший вулкан плавился от горящего внутри его огня, переполненный кипящей лавой.

— Арслан, — я выгнулась, чтобы прижаться к его телу, сминая пальцами простыни. – Держи меня, держи….

— Вы уезжаете завтра, — вернувшись через несколько дней сообщил генерал. Джамиля, сидя среди подушек у горящего камина, вышивала на пяльцах. Роман наблюдал за её ровными стежками, иногда глядя на меня. Я не знала, о чём он в это время думает и не пыталась угадать. Окно выходило во двор, поэтому я последний час наблюдала за Арсланом, который отдавал бойцам какие-то приказы. Его целый день не было, но он не спешил входить в дом, кружа по двору с автоматом наперевес. Маску он снял, оставшись в чёрных штанах и такой же куртке.

— Хорошо, — кивнул Роман и перевёл сообщение Джамиле, потому что Арслан сказал фразу по-русски. Девушка бросилась Роману на шею, но тот осторожно посадил её на место и посмотрел на меня. – Эми, мы вернёмся в Россию и свяжемся, например, с Артёмом. Будет лучше, если он заберёт тебя.

— Я никуда не еду.

— Что? – Роман подскочил к дивану, где я сидела. – Что это означает?

— Это означает, что я остаюсь.

— Не трогай её, — окрик Арслана остановил Романа, который намеревался хорошенько тряхнуть меня. Тот отошёл в сторону, а в комнату заглянуло несколько бойцов, привлечённых громким голосом командира. На улице начался дождь, и все поспешили в дом. Арслан сбросил намокшую куртку прежде, чем подойти ко мне. Высунув из-под пледа босую ногу, так как сегодня я вновь надела полупрозрачные штанишки, я упёрлась ею в его живот.

— Эми, — он обхватил ладонью мою ступню, легко коснулся губами пальчиков на ней. – Нам нужно поговорить. Да? Осторожно, я мокрый.

Я прижалась к его телу, повиснув на нём.

— Я тоже мокрая, очень-очень мокрая, потому что смотрела, как ты ходишь по двору целый час. Держи меня, Арслан.

Забросив меня на плечо, мужчина стал подниматься по лестнице.

— Эми, заканчивай этот спектакль, — Роман зашёл за нами в спальню.

Я почувствовала лёгкое дуновенье ветерка. Арслан бросил меня на кровать, становясь на колени между моих ног. Дрожь нетерпения прошлась по моему телу.

— Сейчас, малышка, сейчас, — пообещал он, стаскивая с меня штанишки. – Рахман, выйди и закрой эту чёртову дверь с обратной стороны. Немедленно!

Они уехали следующим утром. Никто не позвал меня их проводить, поэтому я смотрела из-за шторы в окно спальни не став спускаться вниз. Впрочем, Роман не поднялся, чтобы попрощаться со мной и ни разу не взглянул наверх, садясь в машину. Когда та скрылась за руинами домов в конце улочки, я опустилась на ковёр, здесь же у окна и разрыдалась.

— Ты спасла ему жизнь, — Арслан бесшумно вошёл и сел на кровать. – Эта война обречена, а Роман всегда идёт до конца. Впрочем, ты ещё можешь догнать его.

— Нет, — приползя на коленях до кровати, я прижалась лицом к его ногам. – Он всегда был для меня ветром. Я сравнивала себя с песчинкой, летящей за ним по воздуху. Теперь песчинкой будет Джамиля. Я стала обгоревшим углём, выброшенным в грязную лужу посреди двора. Теперь любой прохожий может пройтись по мне ногами, если, конечно, захочет об меня испачкаться.

Положив руки мне на плечи, мужчина тряхнул меня с такой силой, что моя голова качнулась из одной стороны в другую.

— Я больше не хочу слышать ничего подобного, Эми! Никогда! Когда представится подходящий шанс, ты вернёшься домой! Без Романа. Я лично передам тебя в руки того человека, кому можно доверять на все сто!

Я рассмеялась:

— Домой? После всего, что я видела здесь? Да я с собственными родителями не смогу сесть за один стол! У меня больше нет дома, нет другой жизни. Только ты! Я буду с тобой до конца, до того момента, когда в твоём пистолете не появится предназначенная для меня пуля.

Бои усиливались. В доме мы провели зиму и весну, затем город был сдан. Теперь лагерь состоял из множества палаток, оттеснённый обратно к горам. И с каждым днём становилось всё тяжелее. Лагерь сменялся всё чаще и чаще. Наступила жаркое пыльное лето, сменившись дождливой осенью. Лагерь обосновался в небольшой деревне, где мы с Арсланом заняли один из нескольких весьма ветхих домиков. Несмотря на то, что мы с Арсланом ели из одной миски, и он всегда выбирал для меня лучшие кусочки, я чувствовала себя очень плохо. Рядом со мной почти постоянно находилась приставленная им женщина, и сегодня она что-то очень долго объясняла мужчине, постоянно кивая в мою сторону.