Поворачивая голову, я прижимаюсь губами к его волосам.

Боже.

Мое тело начинает трясти, когда вспышки пронзают меня насквозь. Илья целился в нас с Алексеем. Я просто отреагировала, зная, как важен Алексей для Дмитрия. Я не знаю, кто выстрелил первым.

Алексей толкнул меня к своим ногам, а потом... потом… громким эхом раздались взрывы.

Я поискала глазами Дмитрия и увидела, как он стреляет в Юрия.

Я наблюдала, как этот человек, с которым я познакомилась всего три недели назад, убил моего брата. Я ничего не почувствовала. Облегчения не было. Никакого удовлетворения.

Алексей рывком поднял меня и затащил себе за спину, а затем перестрелка утихла так же быстро, как и началась.

Я ахаю, вспоминая, как Дмитрий обернулся и как я увидела кровь. Его лицо и так было слишком бледным.

Мое тело содрогается, и, когда я закрываю глаза, мне кажется, что мою душу вырывают из моего тела.

— Пожалуйста, – хнычу я. – Не оставляй меня.

Я начинаю покрывать поцелуями липкий лоб Дмитрия, мои легкие отчаянно пытаются функционировать, когда все, чего я хочу, – это отключиться.

Я пережила, что моя мама заболела болезнью Альцгеймера и забыла меня.

Я пережила смерть своего отца.

Я пережила то, что мой брат хотел моей смерти.

Я не переживу потерю Дмитрия.

Пожалуйста.

Только не тебя. Я могу потерять все, кроме тебя.

Алексей резко останавливает внедорожник возле полуразрушенного дома, и мне приходится быстро убраться с дороги, чтобы они с Дэмиеном могли вытащить Дмитрия из машины.

Я слышу звук другой машины и вижу, как Карсон и Уинтер останавливаются рядом с нами, а затем я бегу за Алексеем и Дэмиеном, когда они вносят Дмитрия в дом.

Мужчина средних лет, больше похожий на мясника, чем на врача, проводит их в комнату, где ждут пожилая женщина и мужчина. Алексей и Дэмиен кладут Дмитрия на стальную плиту, а затем Дэмиен отталкивает меня от дверного проема.

Мой разум кристально чист, и я даже замечаю висящие в воздухе пылинки.

Алексей выходит из комнаты и закрывает за собой дверь, а затем смотрит на кровь на своих руках.

— Они… они ведь спасут его, верно? – спрашиваю я, не узнавая своего голоса.

Алексей медленно поднимает на меня глаза, и в них нет и следа смертоносного ассасина. Он может только кивнуть мне, но страх на его лице дает мне другой ответ.

В отличие от предыдущих случаев, когда я получала ужасные новости, я не могу сломаться. Я как будто застыла во времени, и единственный способ двигаться вперед – это когда Дмитрий рядом со мной.

— Как, блять, его подстрелили? – сердито огрызается Дэмиен. – Это, блять, невозможно!

Алексей поворачивается и, идя по узкому коридору, бормочет:

— Дмитрий отвлекся.

Как мотылек, летящий за пламенем в надежде, что оно приведет его к солнцу, я следую за Алексеем.

'Дмитрий отвлекся '

Мы заходим в ванную, и я зависаю рядом с Алексеем, пока он смывает кровь со своих рук. Затем он поворачивается ко мне и, взяв за запястье, тянет меня к раковине и тоже моет мои руки.

Вода становится ярко-красной, затем розовой, а затем прозрачной.

'Дмитрий отвлекся '

Потому что я ранее поссорилась с Алексеем?

Потому что я была там?

Потому что он беспокоился за мою безопасность?

Чувство вины прогрызает дыру в моей душе, и оно начинает распространяться, как раковая опухоль.

Дмитрий отвлекся из-за меня.

_________________________________________

Прошли часы, а я сижу, как застывшая статуя, рядом с Алексеем.

Дэмиен проделывает дыру в полу, в то время как Уинтер и Карсон дежурят.

Когда Алексей встает, мое тело подражает его телу, и я поднимаюсь на ноги. По моим ногам пробегают мурашки, но они двигаются, следуя за Алексеем по коридору, пока мы не останавливаемся перед палатой, где оперируют Дмитрия.

Алексей поворачивается ко мне, и когда наши глаза встречаются, неприкрытая агония между нами становится взрывоопасной, а затем он хватает меня за плечо и притягивает к себе. Его руки сжимаются вокруг меня.

Я обнимаю Алексея в ответ, зная, что он – вторая половинка сердца Дмитрия.

Однако в этом нет никакого утешения. Только Дмитрий может дать мне его. Но есть сострадание, потому что, если мне кажется, что моему миру только что пришел конец, Алексею, должно быть, намного тяжелее.

Когда дверь открывается, Алексей отступает назад и обращает свое внимание на доктора.

Они говорят по-русски, а потом Алексей берет меня за руку, и мы заходим в комнату.

В тот момент, когда мой взгляд падает на Дмитрия, где он подключен к аппаратам, по моим щекам начинают катиться беззвучные слезы.

Алексей подходит к Дмитрию и целует его в лоб.

— Тебе лучше выкарабкаться, брат. Я ничего из этого не смогу сделать без тебя.

Мои слезы текут быстрее, когда я смотрю на две повязки на торсе Дмитрия. Кровь на полу. Использованные материалы.

— Что сказал доктор? – Мне каким-то образом удается спросить.

— Нам остается лишь ждать, – отвечает Алексей, не сводя глаз с Дмитрия.

Я подхожу ближе и неуверенно беру Дмитрия за руку. Его кожа на удивление теплая, когда я обхватываю пальцами его ладонь.

Доктор и пожилая пара возвращаются с вентиляторами и расставляют их вокруг Дмитрия. Они что-то говорят Алексею, затем пожилая женщина начинает протирать Дмитрия губкой.

— Им нужно сбить ему температуру, – объясняет Алексей.

Дэмиен подходит к пожилой женщине и, что-то сказав, забирает у нее губку и продолжает обтирать своего брата. Я смотрю на младшую версию Дмитрия, и, видя его здоровым, рак быстрее разъедает мою душу.

Мой взгляд снова опускается на лицо Дмитрия, его лицо побледнело. Я не знаю, как долго я стою и смотрю на него. Я не уверена, плачу ли я все еще беззвучно или нет.

Как будто у меня пропала воля к жизни.

Алексей кладет руки мне на плечи, и я вынуждена опуститься на стул рядом со стальной плитой, на которой лежит Дмитрий. Затем Алексей садится рядом со мной и, прижимая руку к моей голове, заставляет меня опереться на его плечо.

Мои глаза не отрываются от Дмитрия, который стал невыразимо важен для меня за такой короткий промежуток времени.

Не потому, что он оберегал меня, а потому, что я влюбилась сильнее, чем он. Мне просто удалось это скрыть.

Когда я увидела его в Старбакс, между нами сразу возникло влечение. Несмотря на то, что первые пару дней пребывания на острове мы дрались как кошка с собакой, мое влечение к нему переросло в привязанность.

Каждый раз, когда он был нежен со мной, клал руку мне на шею, целовал волосы или лоб, проверял, все ли у меня в порядке, я влюблялась еще сильнее.

Дмитрий был прав, когда сказал, что мы не должны навешивать ярлыки на то, что между нами. Этому нет названия, и с каждым днем чувства становятся только глубже. Настолько глубже, что невозможно просто назвать это любовью.

Ты можешь любить кого-то и не доверять ему.

Ты можешь любить кого-то и не чувствовать, что умрешь, если он не прикоснется к тебе.

Ты можешь любить и выжить, если потеряешь его.

Закрыв свои горящие глаза, я сильнее прижимаюсь к Алексею. Он обнимает меня за плечи, а затем целует в макушку, и я почти могу представить, что это Дмитрий, но потом я снова открываю глаза и вижу, что он лежит так неподвижно, что это выглядит неестественно.

Паника вспыхивает во мне, проливая яркий свет на тот факт, что Дмитрий может не выжить. Это выбивает воздух из моих легких, и я задыхаюсь, когда самая невыносимая эмоция, которую я когда-либо испытывала, пробирает меня до костей.

Осознание того, что Дмитрий не бог, а смертный и что он может умереть, убивает остатки моей невинности. Оказавшись лицом к лицу со смертью, я чувствую себя бессильной.

Пожалуйста. Только не Дмитрий.

Я сделаю все, что угодно.

Этот мужчина вошел в мою жизнь, и он изменил меня навсегда. Я не могу жить без него.