— Хватит пялиться на меня, – бормочет она с полным ртом хлопьев.

Я наклоняю голову, уголок моего рта снова приподнимается.

Она фыркает и хмуро смотрит на меня, проглатывая еду, затем говорит:

— То, что ты горячий, ничего не значит. У тебя дерьмовый характер. – Она начинает зачерпывать еще ложку, затем добавляет. – О, давай не будем забывать, что ты похитил, причинил боль и унизил меня, так что ничего себе не выдумывай. Быть мудаком – не самое привлекательное качество для меня.

Ариана съедает еще немного хлопьев, и когда моя ухмылка становится шире, ее взгляд темнеет.

Она изо всех сил старается держать оборону. Интересно, что нужно сделать, чтобы разрушить ее стены?

Решив попробовать, я опускаю чашку и медленно приближаюсь к ней. Она напрягается, ее черты лица приобретают настороженное выражение.

Когда я нахожусь всего в паре дюймов от нее, она опускает ложку в миску и бросает на меня предупреждающий взгляд.

— Прекрати.

— Что? – бормочу я, намеренно понизив голос.

Ее щеки мгновенно вспыхивают, и хотя она пытается отвести взгляд, ее учащенное дыхание говорит о том, что я на нее повлиял. Я просто не уверен, страх это, желание или и то, и другое.

Когда нас разделяет всего дюйм, наши взгляды встречаются. Ариана тяжело сглатывает, а затем прижимает ладонь к моему прессу, пытаясь оттолкнуть меня, и делает шаг назад.

— Прекрати, что бы ты ни делал. Мне от этого не по себе, – говорит она с легкой дрожью в голосе.

— Правда? – спрашиваю я, наклоняя голову. – Ты не выглядела смущенной, когда практически трахала меня глазами в спортзале.

Густой румянец заливает ее щеки, отчего кажется, что она только что пробежала десять миль. Из-за своей светлой кожи она никогда не сможет скрыть своих эмоций.

В следующую секунду ее палец тычет меня в грудь, и она действительно делает шаг ко мне, огрызаясь:

— Не льсти себе. Ты меня совсем не интересуешь.

Схватив ее за руку, я притягиваю ее прямо к себе. Наши тела мгновенно сливаются воедино, когда Ариана испуганно вздыхает. Ее глаза устремляются к моим, ее губы приоткрываются, когда она прерывисто дышит. И, черт возьми, это делает ее только красивее.

Предвкушение вспыхивает между нами, и я чувствую, как по ее телу пробегает дрожь. Притяжение растет со скоростью света, заставляя меня становиться твердым, как скала.

У меня никогда раньше такого не случалось ни с одной женщиной, и это заставляет меня по-настоящему присмотреться к Ариане. Она намного моложе меня, но это не имеет значения. Несмотря на то, что она боится меня, она все еще сопротивляется.

Мой взгляд скользит по ее лицу, высоко поднятому подбородку и карим глазам, в которых горит дерзость, требующая моего уважения.

И все это привлекает мое внимание, как ничто другое в моей жизни.

Наклоняясь, пока мой рот не касается раковины ее уха, я вдыхаю ее запах. Ее запах заставляет мои мышцы напрячься, как будто они готовятся наброситься.

— Да? Ты в этом уверена? – шепчу я низким и хищным голосом.

Когда я отступаю на дюйм, я вижу, как на лице Арианы промелькнуло замешательство. Она вырывает свою руку из моей хватки и, обогнув меня, бежит вверх по лестнице. Я слышу, как хлопает дверь на втором этаже.

Издав смешок, мои губы приподнимаются.

Что ж, это интересно.

_________________________________________

АРИАНА

Святое дерьмо, это было напряженно.

Вбежав в комнату, которая не что иное, как камера пыток, я захлопываю за собой дверь и смотрю на нее с колотящимся сердцем.

Мой желудок все еще крутится как сумасшедший, а по коже бегут мурашки.

Когда тело Дмитрия плотно прижалось к моему, мои эмоции переполняли меня. Я чувствовала все, кроме страха, что меня очень беспокоит.

Потому что я должна его бояться.

Я должна ненавидеть его за то, что он украл меня из моей жизни.

Но вместо этого я растаяла в его объятиях. Все, что я могла видеть, – это его квадратную челюсть, полные губы и проницательные глаза. Его грешное лицо было так близко к моему, что я чувствовала его дыхание на своей коже. Его губы коснулись моей челюсти, заставляя мой живот сжаться от желания.

От одной мысли об этом по мне пробегает еще одна волна мурашек.

Я сильно качаю головой и закрываю глаза, пытаясь сосредоточиться на своем дыхании.

И его тело. Боже, его тело... Дыши.

Твердое против моего мягкого. Дмитрий – полная противоположность мне во всех отношениях, и моему телу слишком нравилось ощущать его прикосновения.

Ладно, значит, меня физически влечет к этому придурку. Это ничего не меняет.

Открыв глаза, я смотрю на кровать и, заметив, что Дмитрий сменил покрывало, чувствую стыд за то, что произошло, когда он оставил меня привязанной к ней.

Высокомерный засранец.

Придурок.

Болван.

Фу, этот мужчина невыносим, и не забывай об этом, Ариана!

Идя в ванную, я беру сумку с одеждой, которую Дмитрий принес мне вчера, и проверяю, что еще в ней есть. Я нахожу две пары спортивных штанов и две футболки. Оставив один комплект одежды на краю кровати, я беру чистую пару и иду в душ. Закончив чистить зубы и причесываться, я хватаю грязную одежду и запихиваю ее в сумку.

Выйдя из спальни, я направляюсь в прачечную, которую видела рядом с кухней. Я бросаю одежду в стиральную машину, а затем бросаю взгляд на футболку, которая на мне надета. Она белая, и ткань не слишком хорошо скрывает очертания моей груди, поскольку на мне нет бюстгальтера. Кроме того, в воздухе витает холод, а я ненавижу мерзнуть.

На моем лице появляется хмурое выражение.

К черту все это.

Я вылетаю из прачечной и поднимаюсь обратно по лестнице. Обыскивая другие комнаты, я нахожу одну с мужской одеждой в шкафах. Я беру себе четыре черные футболки и пару свитеров, затем ухмыляюсь.

Я как раз собираюсь натянуть одну из футболок, когда слышу, как Дмитрий говорит:

— Это Алексея.

Поворачиваясь к нему лицом, я бормочу:

— И что? Неужели это выглядит так, будто меня это волнует?

Дмитрий подходит ко мне и, забрав у меня одежду, бросает ее на кровать, затем хватает меня за руку и тащит из комнаты. Он закрывает за собой дверь, говоря:

— Ты не захочешь увидеть плохую сторону Алексея. Не заходи в его спальню.

Я бросаю на Дмитрия свирепый взгляд, не заботясь о том, что подумает Алексей.

Я пытаюсь высвободить свою руку из руки Дмитрия, но вместо того, чтобы отпустить, он крепче сжимает меня и тащит в другую спальню. Мы останавливаемся у другого шкафа.

— Ты можешь надеть здесь все, что угодно.

Я окидываю взглядом одежду, затем спрашиваю:

— Это твоя комната?

— Да.

Мысль о том, чтобы надеть одежду Дмитрия, посылает еще одну нежелательную волну мурашек по коже. Только тогда что-то шевелится в глубине моего сознания, и я поднимаю глаза на Дмитрия.

— В доме есть камеры?

— Конечно, – отвечает он, а затем достает пару рубашек из своего шкафа и прижимает их к моей груди.

Взяв их в руки, я прохожу мимо него и беру три его свитера. Затем, выбежав из шкафа, я окидываю взглядом девственно чистую комнату, которая выглядит безликой.

Я иду в камеру пыток и собираю те немногие вещи, которые у меня есть, затем отношу их в другую комнату для гостей.

Дмитрий наблюдает за мной, и когда я вешаю одежду в шкаф, он прислоняется плечом к дверному косяку и скрещивает руки на груди. Я ненавижу, когда он так стоит, потому что это дает мне прекрасный вид на вены, проступающие под кожей, и его рельефные мышцы.

— В ванных комнатах есть камеры? – спрашиваю я, мой живот сжимается от нервного напряжения от осознания того, что он может увидеть все, что я делаю. После перепалки на кухне находиться так близко к нему тоже нервирует.

— Нет, только в спальнях и внизу.

— Значит, если я буду спать здесь, ты сможешь наблюдать за мной, как подонок, которым ты и являешься? – огрызаюсь я, недовольная тем, что у меня почти нет личного пространства, и тем, что я чувствую тревожное влечение к этому человеку.