Кодэх, наконец-то, смирился с необходимостью, понадеялся, что некрос ведает, что творит, и принялся засыпать того землёй, то и дело косясь то на удивительно спокойного пса, то на проступившего здесь в видимом спектре призрака. Заместителя капитана сюда потащили только потому, что его бронебойно светлая аура защищала Горгулью от местной энергетики и желающих полакомиться чужой жизнью обитателей, пылая костром в тёмном мрачном лесу. Обитатели могильника кружили вокруг площадки, на которой и происходило действо, но не рисковали приблизиться.

Чумной же прислушивался к ощущениям, пытаясь определить, при каких обстоятельствах он бы согласился на повторение этого печального опыта. Выходило, что опыт не настолько печальный, насколько раздражающий: ни пошевелиться нормально, пока тебя не напитает местный фон и ты с ним не сравняешься по вибрациям, ни возможности быстро выбраться – закапывали некромантов исключительно без гробов, так что отмываться от набившейся во все дыры земли он будет до конца перелёта. Очень хотелось потратить время "захоронения" на медитацию, но эхо черномагического ритуала здесь ощущалось ещё ярче. Хотя закрывший Ликса в изоляторе в порядке эксперимента Кодэх отмечал, что так белый шум на корабле сходит практически на ноль. Так что воздействовали целенаправленно на мага, а тот уже ретранслировал воздействие окружающим, в том числе технопатам. Просто сам был более устойчив, а потому ощутил не сразу. И теперь Алексей надеялся, что ритуальная смерть, даже такая короткая, поможет сбросить хотя бы часть чужой работы.

На поверхности же обстановка после закапывания несколько... накалилась. Кодэх в открытую рассматривал призрака, присутствие которого до этого ощущал практически постоянно, но просить Ликса о знакомстве с ним не стал. Александр же машинально трепал густой мех на загривке у костяного пса, думая о том, с какой вероятностью придётся будить местных обитателей, если жрец вдруг решит избавиться от соседства в его лице.

– Честно говоря, я не думал, что мне так "повезёт", что я столкнусь с призраком некроса.

– А я не думал, что мой потомок свяжет свою жизнь с инквизицией. Впрочем, решение было принято другими, так что лично к нему у меня претензий нет.

– Почему не кто-то из этого мира? Я знаю, что он помнит прошлого себя, но ни разу не слышал, чтобы при перерождении связи с семьями из других реальностей сохранялись.

– После смерти ограничения снимаются. Все некроманты в каком-то смысле родственники. По божественной линии, – Басманов скривил губы в подобие улыбки. – Пойду прогуляюсь. Кост, стереги.

Пёс проурчал что-то понимающе-согласное, устраивая голову на аккуратной стопке вещей и на всякий случай сразу показывая крупные зубы, мол, у меня есть своё, природное, оружие и я не побоюсь пустить его в ход. Колдун фыркнул, перед уходом ещё раз потрепав животное между ушей.

За Ликса-то он мог быть спокоен, а вот за себя… бытность призраком учит некоторой осторожности, что поделать. Хотя окажись он тут воплощённым, всё было бы совершенно иначе. Но пока об этом остаётся лишь мечтать.

– Надеешься, что он останется в новом мире и подберёт для тебя вместилище?

– Это так заметно? – произнёс Александр, когда заметил короткое движение пальцев, разрешающее ему поднять голову.

Сегодня Смерть выглядела на человеческое “настолько хорошо за тридцать, что уже явно под сорок”, в тёмных волосах кровавыми сгустками блестели тёмные камни, неразличимые в полумраке могильника. Некромантские планеты-кладбища существовали на границе между бесконечной ночью и вечными сумерками, впрочем, самим магам это не мешало.

– Твое желание жить? Конечно. Особенно мне. В конце концов, между “не бояться смерти” и “не желать жить” лежит настоящая пропасть, в которую мои дети не стремятся прыгать. Вкус к радостям жизни всегда отличал некромантов от остальных нескованных сроком человеческого существования. Вы слишком хорошо знаете, что ждёт вас Там, чтобы не устать от нахождения Здесь.

– Его ведь уже ждут? Ну, на Зиланде?

– А за себя не переживаешь? – она первой двинулась по сплетению кладбищенских дорожек.

– Мне не страшно возвращаться, в конце концов, основные планы на жизнь, касательно себя самого так точно, я выполнил. А вот Алексей… ему ещё слишком мало лет, чтобы уходить в небытие.

– В моих планах нет намерения как-то ему вредить. Но и помогать вам двоим… я тоже не собираюсь. Справляться будете сами.

– Я и не думал просить.

– Я знаю, – она вдруг совершенно по-девичьи хихикнула, – ты из тех, кто скорее удавится, чем попросит о помощи. Хотя вашей эмоциональной сценой я была приятно удивлена.

– А я был приятно удивлён, что хоть кто-то после меня оказался действительно сильным. И готовым к этой силе.

– А его отец? – если бы глаза Смерти не были абсолютно чёрными в этой темноте, то они бы лукаво блеснули.

– Вы ведь его прекрасно помните. Он и жить-то боялся, а уж когда узнал об одарённости собственного ребёнка… Для старых семей рождение сильного мага в это время ограничений – благословение, а он подкинул его инквизиторам!

– Забавно, что Марина по духу больше Басманова, чем он сам, да?

– Да…

Призрак даже моргнуть не успел, когда собеседница растворилась, оставив его у камня. С надгробия на Александра смотрел он сам, а земля под ногами колдуна вибрировала, готовясь разойтись и поглотить его, будто дух был чем-то материальным. Сделать шаг назад у Басманова уже не вышло, ноги провалились по щиколотку в могилу, и его продолжало рывком затягивать вглубь. Понимая, что сопротивляться бессмысленно, мужчина просто позволил себе провалиться, чтобы через мгновение его прошила давно забытая, оставленная в материальной жизнь боль. Рождение в мир, особенно в новый мир, никогда не было приятным процессом, становление связей между душой и телом походило на пытку, особенно такое, неожиданное, без подготовки, после длительного разрыва. Алексею при попадании сюда было проще, его предшественника закопали не так давно, и сам он ещё помнил себя живым.

А после погребальная яма исторгла его из своего нутра. Надгробие рассыпалось отдельными камнями, быстро превращаясь в песок. Вот тебе и “не буду вмешиваться”.

– Славься, Великая Мать…

Он провел ладонью по лицу, стирая прилипший комок земли. Проверять силу внезапно обретённого тела не хотелось, было элементарно страшно, что он окажется таким же бесполезным, как Ликс после пробуждения здесь в первый день, но где-то вдали гудела магия потомка, готового вот-вот вновь выползти на свет. Нужно было встретить.

– Твою мать…

– Ты про Мать лучше лишний раз не вспоминай, – отозвался колдун, пытающийся привести в порядок волосы. – Давно не помню такой лёгкой головы.

Примечательная коса, держащая на себе вес амулетов, укоротилась втрое, едва спускаясь ниже лопаток – перерождение дало о себе знать. Звенящие от железа волосы висели на согнутой руке, бряцая при каждом шаге. Свежезарытая земля мелко дрожала, исторгая из себя ещё одного некроманта.

– Тебя не было шесть часов.

– Я рад.

– Если бы ты не вернулся к пробуждению Ликса, мы бы улетели без тебя.

– А то я не понял.

– Кажется я знаю, в кого у него такой характер.

– Лучший из моих потомков, честно. Как ты себя чувствуешь? – последняя фраза уже предназначалась лежащему на земле Чумному.

– Как будто, кхах, я горшок с землёй.

– Ну, в них обычно что-нибудь, да растёт. Давай руку.

Он вздёрнул некроса на ноги, но тот, приняв устойчивое положение, предка не отпустил, удивлённо распахивая глаза и довольно улыбаясь после кивка. Хотя и выглядел Александр сейчас не его далёким предком, как опасался Чумной, рассчитывая ритуал воплощения, а, скорее, старшим братом. И так было гораздо комфортнее.

– Боже, их теперь двое…

– Да, теперь меня развеять не получится.

Кодэх старался не думать, как будет объяснять Глейду увеличение количества колдунов в команде, причем некромантов. Да и вообще… Ликс его из какой-то бездны вытащил – пусть он и отдувается. А у Кодэха и своей головной боли хватает, пусть некроманты между собой сами разбираются.