Корабельная гравитация может и была слабее стандартной, но нагрузка на позвоночник у громадного мужчины всё равно была значительной, с ней приходилось считаться. Даже в броне, при кажущейся тяжести и неудобности, было легче – экзоскелет здорово упрощал жизнь, вот только Глейд хорошо помнил слова медиков и не злоупотреблял. Любая поддержка рано или поздно приведёт к тому, что собственные мышцы разленятся и не будут работать правильно, не будут держать тело. Хотя в последнее время всё чаще посещала мысль начать иногда и по кораблю в нём ходить.

– Я помню. И чем вы занимаетесь, и что в целом я согласился. С тем условием, что все соотечественники – моя добыча, – он едва удержал лицо, настолько ненависть предшественника к другим уроженцам Зиланделикса въелась в каждую клетку тела.

– До тех пор, пока это не является угрозой для “Горгулий”. Если твои личные разборки станут проблемой для нас, ты или наступаешь своим желаниям на глотку, или тебе на глотку наступаю я. В полной броне. Этот момент ясен? – капитан ссутулился, чтобы глаза оказались на одном уровне с некросом.

– Ясен. Я постараюсь, – Ликс выделил последнее слово максимально ярко, – не создавать проблем. В конце концов, у нас тут взаимная выгода.

– Рад, что мы поняли друг друга. А теперь, – Глейд откинулся на стену, рассматривая неожиданное “приобретение” уже более мягким взглядом, – расскажи о себе. И скажи, как к тебе обращаться, раз уж настоящим именем воспользоваться не удастся.

– Ликсом называй, – некрос отвлёкся на лезущего к нему на колени немаленького пса, уже весьма тяжёлого. – А это… Константин.

На губы колдуна наползла мрачная усмешка. Было что-то по-своему ироничное в том, чтобы назвать костяного пса именем нынешнего императора. Нет, против самого монарха Чумной ничего не имел, но подозревал, что причина у этого порыва есть. Может, дело в смешении желаний? Его и покойного некроманта? Но звучит, по крайней мере, весьма логично. Ликс потрепал густую шерсть, с удовольствием зарываясь в неё пальцами. Пёс заворчал, устраиваясь поудобнее, подставляясь под почёсывания.

– Итак, как же ты дошёл до жизни такой? Не считая попытки оживления королевской дочери.

– Ну, тяжёлое детство, каменные игрушки и люлька без дна. Всё как у всех.

– Поставлю вопрос иначе: есть что-то, о чём мне следует знать? Что-то, что хотя бы в перспективе может стать источником проблем? – Глейд прищурился, скрывая светлые, практически белёсые глаза за ресницами.

– Гипотетически, – некромант расслабленно откинулся на подушку, – если станет известно, что я жив, могут прийти по мою голову из-за делёжки наследства. Но тут даже не “если”, тут “когда”...

– Спасибо, что сказал сразу, – в голосе капитана послышалась лёгкая издёвка, впрочем, совершенно оправданная. – Ладно, разберёмся. Через сутки тебя выпишут, познакомлю с командой.

Ликс не обманывался спокойствием Глейда, более того, он буквально кожей чувствовал направленное на него откуда-то со стороны внимание, весьма концентрированное, к тому же. Вероятнее всего капитанская дочь пришла посмотреть на некроса живьём, чтобы координировать остальных операторов. Уединения на корабле он вряд ли дождётся, пока не заслужит доверие – но это как раз-таки естественное положение дел. Да и в целом его держат пока из принципа “враг моего врага”, у “Горгулий” исторически сложные отношения с некромантами, уходящие корнями ещё на пару столетий назад как минимум, к истокам братства. Впрочем, некроманты-отступники в таких объединениях уникальным явлением не были.

Некрос прикрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям, идущим от живых существ. Инквизиторы на его родине могли делать нечто подобное, но ощущали только магически одарённых, а здесь будто каждое бьющееся сердце было точкой на карте. Была одна штука в арсенале предшественника, которую хотелось опробовать, и раз уж есть время и силы…

Он сосредоточился на одном из сердец, для начала выбирая человека поближе, буквально через пару перегородок. Соседний медицинский блок. Ликс усилием воли сосредоточил всё внимание на сердцебиении, заставляя себя слышать только его, лишь спустя несколько ударов расширяя восприятие. Скрип мебели. Звон инструментов, укладываемых в стерилизатор, запах лекарств, щекочущий нос и глотку. Едва различимый шорох чужого дыхания, определяемый скорее ощущениями в теле, чем звуком. И тихая музыка, звучащая с потолка. Кажется, кто-то любит работать с сопровождением. Некромант довольно изогнул губы, возвращаясь в себя, пытаясь определить навскидку, сколько сил уходит на такое “подглядывание”.

Выходило, что не очень много, подцепиться к кому-то так и вовсе было проще, чем наоборот снова стать собой. Он даже продолжал слышать удары чужого сердца ещё несколько секунд. И ведь кто-то скажет, что несколько секунд – ничто. Вот только в бою они могут стать критичными. Да и выпадать из происходящего вокруг на время “подселения” тоже не слишком полезно. Что ж, ему нужно будет этим заняться. Но сперва – приведение тушки в порядок, Ликс пусть и убедился в собственной живучести, но каждый раз сращивать кости и восстанавливать поверждённые мышцы не слишком приятно. Он с куда большим удовольствием потратит время на выискивание других некросов, чем на лежание в медблоке без сознания, или, того хуже, закопанным под землю для лучшего восстановления.

С ростом поработать сейчас не получится, слишком истончаются при этом кости, нужно сперва массу набрать, а вот закончить перекраивать лицо он сможет и сейчас. Истощение несколько откатило полученные изменения, так что придётся приложить усилия для закрепления результата. С лепкой, правда, у Чумного были проблемы, зато он неплохо помнил своё настоящее лицо, пусть и больше на ощупь, так что что-то похожее у него должно выйти. Хотя бы отдалённо. Он хоть и не был визуально сильно старше своего предшественника, но и выслушивать про “конфетку” каждый раз было бы выше его сил.

– М-да, художник от слова… Ну, зато даже симметрично. И кажется почти похоже. Твою мать! – Ликс замер, пережидая, пока перестроятся зубы под новую челюсть.

В какой-то момент был даже уверен, что сейчас выплюнет весь набор и просто вырастит новый, но нет. Те пощёлкали, во рту остался отчётливый привкус крови, но после всё встало на свои места. Он даже пересчитал, дважды: сперва языком, а потом всё-таки засунул палец в рот, проверяя комплектность. Тридцать два, даже зубы мудрости в полном составе. Это радовало. Некромант ещё несколько раз пошевелил подбородком, в целом погримасничал, убеждаясь, что лицо работает правильно, рассматривая при этом своё отражение. Вроде бы получилось нормально. В конце концов, он просто поменял черты, а не добавил себе третий глаз, капитальных последствий быть не должно.

Пёс, всё ещё лежащий на ногах некроса насмешливо фыркнул. Люди такие странные.

*

А тем временем передел наследства был куда ближе, чем нашему герою могло показаться. И в то же время куда дальше. В кабинете главного инквизитора Москвы и Московской губернии сидели трое: непосредственно владелец кабинета, полуинквизитор-недошаман Кир и присланный Великим князем адвокат “очень широкого профиля”. Да и сам Михаил Алексеевич обещал присоединиться к обсуждению, как только закончит с делами за пределами города. Обладатель фамилии, вызывающей невольную усмешку, адвокат Иванов-Штольц, сперва к заявлению о происхождении одного из инквизиторов отнёсся весьма скептически. Да и интересы Афанасия вызывали у него закономерные для данной ситуации вопросы.

– Знаете, будь на вашем месте кто-то другой, я бы заподозрил личную выгоду. Но и сейчас у меня есть основания её подозревать. Допустим, происхождение мы подтвердим, на такой случай есть и банк образцов, и уже расшифрованные данные. Но заявление о застрявшей душе – это вздор. Заметьте, это говорю я, человек, у которого в семье самые разные религии сплелись!

– Можете вызвать шаманов из профильного ведомства, уж их-то квалификация у Вас точно вопросов не вызовет, – Кир понимал причину сомнений, но менее обидными эти слова из-за своей логичности не становились. – И они Вам подтвердят мои слова, что Чумной ещё жив, просто застрял между мирами.