Вдруг он схватил меня за волосы и бросил на пол.

— Хочешь быть шлюхой? проорал он.

Я дам тебе такую возможность.

Вэнь Фу подошел к столу и вынул что-то из ящика. Потом бросил мне лист бумаги, ручку и чернильницу.

— Вот теперь я с тобой развожусь, — сказал он. — Запиши это: «Мой муж со мной разводится».

Когда я подняла на него взгляд, то увидела, что он целится мне в голову из пистолета, безумно улыба-ясь.

— Бесполезно! Нашему браку конец, — сказал Вэнь Фу. — И если ты не напишешь что велено, я тебя убью.

Неужели он считал меня такой глупой? Он думал, что мне страшно, но я не боялась. Думал, что принуждает меня к разводу, но здесь ему не надо было применять силу. Наоборот, я сочла, что мне удивительно повезло. Я быстро писала. Еще бы мне не писать! Кровь стучала в жилах, и мысли скакали одна быстрее другой в предчувствии, что я скоро обрету свободу. Я написала дату и свое имя. Под бумагой я оставила три места для подписей: для него и двух свидетелей. Я дважды проверила весь документ и передала ему, стараясь сдержать гнев и рвущееся наружу счастье.

— Распишись здесь, — сказала я, указывая на низ страницы.

Вэнь Фу прочитал и перевел на меня взгляд, полный ненависти. Когда он расписывался, его перо чуть не порвало бумагу. Он сбросил все на пол, а я подняла драгоценный листок.

— Видишь? Все, ты теперь в разводе, — сказал Вэнь Фу странным голосом. — Теперь ты ломаной монеты не стоишь. У тебя нет мужа, нет дома и нет сына.

В ужасе я подняла на него глаза. Такое мне и в голову не приходило. Какая же я дура! Я считала, что мое тело принадлежит мне и что вправе им распоряжаться. Но не могла бросить Данру, поступить с ним так, как моя мать поступила со мной.

Он помахал пистолетом у меня перед лицом.

— А теперь умоляй меня не разводиться с тобой. Умоляй разорвать эту бумагу, которую ты держишь в руках. — Вэнь Фу придвинул пистолет еще ближе к моей голове. Его губы искривились в уродливом оскале, он был похож на сумасшедшего, но глаза смотрели ясно. — Ну! Давай! — рявкнул он. — На колени! Умоляй!

И тогда я поняла, что Вэнь Фу хочет видеть мои страдания. Он все время придумывал способы лишить меня сил и способности думать. И не унимался, пока не доказывал в сотый раз, что растоптал меня полностью.

Мысли мои спутались. Воли не осталось. Голос оказался способен лишь на слабый вскрик.

А потом я, упав лицом в пол, стала умолять Вэнь Фу.

— Громче! — потребовал он. — Скажи, как раскаиваешься в том, что ты никчемная шлюха!

Я повторила.

— Кланяйся и обещай быть послушной женой!

Я поклонилась и сделала, что он велел.

Он радостно засмеялся.

— Скажи, что жить без меня не можешь.

Я произнесла и эти ненавистные слова.

Вэнь Фу засмеялся еще громче:

— О. как мне это нравится! Очень нравится!

Вдруг он замолчал. Затем подошел ко мне и взял документ из моих рук. Я подумала, что на этом пытка закончилась. Вэнь Фу подождал, пока я не подниму на него взгляд. Он выглядел грустным и, покачивая головой, смотрел то на бумагу, то на меня.

— Слишком поздно. Я не пойду на попятную. Ты по-прежнему в разводе. — И он бросил бумагу мне на голову. — А ну вставай! И иди в постель.

— Лучше убей! — взмолилась я.

— Конечно, убью, — сказал он. — Тебя и всех остальных в этом доме, если ты не подчинишься. Марш в кровать!

Той ночью, приставив пистолет к моей голове, он насиловал меня, приговаривая, что я утратила все привилегии жены, но не обязанности шлюхи. Он заставлял меня делать одну отвратительную вещь за другой. Он заставил меня благодарить его и молить о продолжении наказания. Я выполняла все его требования, пока не впала в бесчувствие, смеясь, плача, не чувствуя тела.

На следующее утро, когда Вэнь Фу ушел на работу, я подобрала подписанный документ с пола, нашла чемодан и торопливо побросала в него какие-то вещи. Я забрала деньги, которые сумела найти, — двести китайских долларов, — и пошла за Данру. Хулань и тетушка Ду встретили нас внизу. По их лицам я поняла, что они слышали звуки, доносившиеся вечером из моей спальни.

— У всех мужей иногда портится характер, — попыталась урезонить меня Хулань. — И у вас дела ничуть не хуже, чем у других.

Я показала ей бумагу о разводе.

— Что это? — спросила она.

— Мой развод. Прошлой ночью мой муж со мной развелся. Так что, как видите, теперь я должна уйти.

— Ай! — воскликнула тетушка Ду. — Беда! Беда!

— Кто был твоими свидетелями? — спросила Хулань, глядя на бумагу и поправляя очки. — Я не вижу именных печатей.

— Обошлось без свидетелей, — ответила я. — Нам было не до них.

Хулань радостно захлопала в ладоши:

— Тогда ты не разведена! Он не может тебя прогнать. Так что сядь и позавтракай. Не о чем переживать, вы просто не поняли друг друга. Сегодня Вэнь Фу со слезами попросит прощения, вот увидишь.

— Ты ничего не понимаешь! — закричала я. — Это я хочу развода. Зачем мне этот брак? — Меня затрясло. — Дело не в характере Вэнь Фу. Он — настоящее чудовище. Он намного страшнее, чем вы в силах себе представить.

И тут меня осенило.

— Будьте моими свидетелями! — выпалила я. — Где ваши именные печати? Если вы это сделаете, я навеки ваша должница!

— Ну как я на такое пойду?! — воскликнула Хулань, отстраняясь.

— Она права, сяо нин, — сказала тетушка Ду. — Не проси подругу стать свидетелем своей трагедии! Одумайся! Вспомни о сыне.

— Конечно, я помню о сыне. Именно поэтому и ухожу. Признают развод действительным или нет, я уйду.

— Ай-ай-ай! Куда же ты пойдешь? Где будешь жить? Подумай же, сяо нин, подумай головой. И Бирманская дорога, и железная снова перекрыты. На каждом углу поджидает опасность, одна хуже другой: бандиты, комары, японцы!

— Лучше столкнуться с этими опасностями, чем еще раз с моим мужем!

— Бесполезно! — всплеснула руками тетушка Ду. — Нам ее не убедить. В ее голове гуляет злой ветер, и она никого не слышит. Она хочет уйти, несмотря ни на что.

И в этот момент Хулань тихо сказала:

— Тогда мы должны ей помочь. Ничего другого нам не остается.

Она повернулась ко мне:

— Я не буду свидетелем твоего развода, Цзяго это не понравится. Но я помогу тебе бежать, и мы обе сохраним твой секрет.

Я обняла Хулань, как дитя обнимает мать, и заплакала от благодарности, чем очень ее смутила.

— На нежности нет времени, — сказала она. — Надо подумать, что ты будешь делать и куда поедешь.

Пошарив в своей корзинке для рукоделия, Хулань вытащила немного денег и положила их мне в сумку. Тетушка Ду вздохнула, пошла на кухню и стала заворачивать в чистую бумагу вяленую рыбу, грибы, лапшу и чай.

Тем утром они помогли мне найти прибежище на другой стороне озера, близко к рынку. Я еще никогда не видела жилья хуже этой убогой каморки в хижине из соломы. Но я не жаловалась, ни единым словом, вот как счастлива я была там оказаться.

Хулань сказала, что теперь я и мой сын в безопасности, и пообещала вернуться за нами, когда найдет место в грузовике.

После полудня мы играли на полу. С помощью палочек для еды я собрала с матраса насекомых, а Данру гонялся за ними и давил дном миски. Мы занимались этим до тех пор, пока насекомых не осталось и наш мир не очистился. И когда мы закончили, я поздравила сына с победой. Мы немного поели и вместе уснули. Он свернулся калачиком и прижался ко мне.

Проснулись мы от голоса Вэнь Фу:

— Где она?

Он ревел как бык, готовый разнести ворота загона. Я села и спряталась в тень в углу.

— Сиди тихо, не издавай ни звука, — прошептала я Данру.

И он был таким молодцом! Он все понял. Он доверился мне и не издал ни единого звука. Только обхватил меня ручками и замер.

— Где она? — снова раздался крик, и Данру сильнее прижался ко мне лицом.

И тогда я услышала тихий голос Хулань:

— Но ты же обещал быть с ней добрым.

Так что, как видишь, Хулань помогла Вэнь Фу меня найти. Конечно, потом она очень об этом сожалела. Она увидела, что его обещания ничего не значат. Он не был добрым. И я не стану тебе рассказывать, что было дальше.