Посидев около получаса, в меру посокрушавшись, поахав и повздыхав, трактирщик, сославшись на дела, оставил сельских мужиков. Махнув рукой на кухню так, чтоб увидел ир Алессоро, он вышел из зала. Расплатившись со служанкой наперед и отослав своих людей располагаться в комнаты, капитан чистильщиков пошел за сведениями.

- Что вам удалось узнать, уважаемый? - Они стояли на заднем дворе, пройдя через заднюю дверь кухни.

- Нечистое это дело господин, ох и плохое же, - покачивал головой трактирщик.

- Вы, по существу, говорите, мне ваши причитания не могут сказать о сути вещей.

- Извините, впечатлился. Так вот-с, после Летнего сбора начались смертоубийства вначале в Слетках, а потом и в Вышке, соседних деревнях с Солодками. Люди разные, помирали кто от несчастного случая, кто и руки накладывал. Но там токмо человека три-четыре померло, а вот самый страх, как говорят мужики, начался именно в Солодках. Там одним из первых помер служитель Света, теперь дергают постоянно нашего, из Полевки, чтоб обряды проводил. Люди беспокоятся, считают дух нечистый завелся или проклял кто деревушки эти. Никто совет не может дать и решить дело. А до этого места-то спокойными слыли! Ну, разбойничка лет десять назад поймали в округе, мужики иной раз могут подраться. А так чтоб смерть ходила направо и налево, сроду не замечали такого после кхаардавских набегов.

- Спасибо уважаемый, вы правда немногое рассказали, но может пригодится, - Бертон подкинул на ладони еще одну серебрушку.

- А что рассказывать-то, - всплеснул руками трактирщик, ловко подхватывая монетку, - мужики токмо трясутся за своих родичей и спешат в Райволас к храмовникам. Что знали, то и рассказали.

В просторную комнату, отведенную на троих (Иглим пошел на конюшню ночевать), Бертон Алессоро возвращался в задумчивом и несколько отрешенном состоянии.

- Сэр? – сразу же обратился к командиру Роберто, как только тот закрыл за собой дверь.

- Роберто, завтра нам придется отклониться от пути в столицу. Узнаем, что в соседних Солодках стряслось и, если возможно, поможем. Что-то мне кажется это по нашей части. Завтра по дороге расскажу обо всем, сейчас спать, устал я.

[1] Окта - четверть месяца, состоит из 8 дней

[2] От англ. Cuckoo – кукушка, также от лат. Cuculus canorus.

[3] От англ. gowk - еще одно название кукушки на английском, в жаргонном выражении – олух.

[4] Мельс – название золотой монеты, состоит из 100 серебрушек, в серебрушке 10 медяков, чеканится с портретом основателя династии. До этого несколько веков назад ходил золотой таль (династия Тальвонтров) и грэлон (Грэлонти).

[5] Риосский: осм – север; асм – юг; ют – запад; юм – восток.

Как обычно, они выехали еще засветло. Бывшего почтаря англичанин отправил с короткой запиской к своей экономке в пригород Райволаса. Дом у него, конечно, не большой, но лишние руки, умеющие управляться с оружием, инструментом и лошадьми, не помешают. По виду слуги не понять было – огорчен он или рад приказу хозяина ехать в столицу без него.

Кальвадоса Бертон решил не отправлять одного, пусть даже и со слугой. Да и кто знает, посмотрит парень как они с Роберто работают и точно поймет - совать ли ему свою голову в проблемы этого мира или нет. А еще один человек им не помешает, та и пора бы заняться парнем основательно, знание языка хотя и на первом месте, но обращение с оружием точно не на последнем.

Дорога в Солодки, несмотря на утренний час, стелилась пыльной и жаркой лентой – редко где какое дерево возвышалось над утоптанной сухой грунтовкой. Уже больше недели не шел дождь, а ветер лишь бросал в лицо массы теплого воздуха.

Спасаясь от жары, Кальвадос снял жилет, оставаясь в одной рубахе. В Риоссе хоть и не так жарко, как на юге его родины, но учитывая количество носимой одежды и невозможность надевать подобие шорт и майки, приходилось мучиться.

В этот момент он завидовал Зонтику – во время поездки он сидел на плече студента, крепко вцепившись коготками и скрываясь под тенью его широкополой шляпы, часто взбираясь на тулью погреться в лучах солнца. Правда, останавливаясь на короткий отдых размяться и попить воды Кальвадос по совету ир Алессоро брызгал водой и на ящерку. Зонтик жмурил золотистые глаза, раскрывал плащевидную складку и всем видом показывал удовольствие от купания.

По рассказам англичан об этих рептилиях, как их тут называют – инги, студент понял, что питомец достался ему не обычный. Инги не являлись ручными созданиями, но к тем людям и существам, которые прошли через дыры их словно притягивало. На аномальные всплески и колебания пространства они очень характерно реагировали, замирая на месте, раздувая складку и издавая особый шипящий звук, отличный от тех звуков, которые производили в случае обычной для них опасности. Теперь Кальвадос понял, почему неоднократно замечал инги на многих солдатах поселения Триззумского отдела. И как оказалось, благодаря этим постоянным младшим спутникам эмблемой СОУП была стоящая на задних лапках ящерка с раздутым капюшоном и открытым ртом.

Конечно, инги на Варидии не единственные, кто так реагировал на отголоски аномалий и выходцев из них. Коты, собаки, лошади и некоторые другие животные также чувствовали иномирную энергию, но эти ящерицы благодаря своим небольшим размерам стали более удобными спутниками и упрощали работу служащих, в особенности Патрулей.

До деревушки они рассчитывали добраться примерно к обеду, тем более в отличие от деревенских мужиков ехали путники верхом, а не на телеге. По мере продвижения по пыльной грунтовой дороге Кальвадос начал испытывать легкое беспокойство. Из рассказа ир Алессоро он мало что понял, как и англичане не знал с чем придется столкнуться. От услышанного откровенно тянуло какой-то мистикой и даже жутью, как будто он стал одним из героев истории ужасов.

Наконец, их мучения по жаре закончились – впереди за небольшой речушкой шириной всего в пятнадцать-двадцать метров показались крыши домов. Переехав по деревянному мостику, с виду очень хлипкому, мужчины оказались на другом берегу. Теплый ветер принес запахи навоза, домашних животных и недавно скошенного сена.

Солодки оказались деревушкой большой и опрятной, видать люди здесь жили трудолюбивые. Многие дома построены из камня с обмазанными глиной стенами, изредка попадались сложенные из бревен, крыши в большинстве случаев – соломенные или из дранки. На улицах практически никого не видно в это время, разве что старуха гнала куда-то гусей, возле пары дворов играли дети, за невысокими заборчиками порой мелькали женские силуэты, да старый дед сидел у ворот одного из домов, грея уже немолодые косточки. До вечера еще было далеко: люди работали кто в поле, а кто дома занимался делами.

Подъехав к деду, ир Алессоро слегка склонил голову, приветствуя его, и спросил:

- Старик, не подскажешь ли где у вас дом старосты?

- Так того, по делам уехал голова наш, - прикрыв глаза ладонью от слепящего солнца, ответил незнакомцам дед.

- А у кого можно тогда за ночлег спросить?

- Х-хе… - старик задумался и, когда Кальвадосу уже показалось, что он заснул, тот ответил. - У мельниковой вдовы можно, баба она неплохая, болтливая малость. Но если надолго, то места у ней не больно много – работнички живут. После смерти мужа взялась она управлять мельницей, да не таскать же бабе мешки самой, - разговорился от скуки старик. – А еще можно у пасечника нашего, он не совсем здешний, лет пятнадцать как живет в Солодках. Мужик он хороший, приветливый, хоть и бывает нелюдимым в последнее время, но что надо поможет. Места хватит у него для приезжих – одинешенек живет, чтой-то не заладилось с семьей у него.

- Спасибо старик, помог ты нам, - слегка склонил голову ир Алессоро. – Пожалуй, направимся мы пока к мельнице, а там решим. Будь добр, покажи направление.

- А вон ребятки, - приподнявшись с завалинки, указал дед прямо по улице, - доедете до последней хаты, там чуть полем и мельница с домом ер Варры. А ежели пожелаете к пасечнику наведаться, то повернете по соседней улочке к речке, там в конце деревушки хозяйство его, пчелы, знаете ли, не любят шум да гам.