Всё казалось… унылым.

Хотя выпускные мероприятия были весёлыми, без мамы они были лишены сентиментальности. Мой папа пытался участвовать, он правда пытался, но он не был эмоциональным парнем, поэтому всегда казалось, что он был официальным фотографом, пока я в одиночестве перебирала основные моменты.

Тем временем Джосс не понимала, почему я не хочу придавать большое значение каждому выпускному событию, как это делала она. Она злилась на меня три дня, когда я сорвала поездку на пляж на весенних каникулах, но это было больше похоже на экзамен, которого я боялась, чем на приятное времяпрепровождение, и я просто не могла.

Однако, обрести счастливый конец как в ромкоме, который понравился бы моей маме, могло бы изменить все негативные ощущения на положительные, не так ли?

Я улыбнулась Джослин.

— Я напишу тебе, когда проверю свой график.

Глава 2

“Отлично. Женщина-друг. Знаешь, ты первая привлекательная женщина, с которой я не хотел спать за всю свою жизнь.”

— Когда Гарри встретил Салли

Майкл вернулся.

Я закинула ноги на кухонный стол и погрузила ложку в контейнер с «AmeriCone Dream»4, всё ещё находясь в состоянии головокружения. В своих самых смелых мечтах я не могла представить себе возвращение Майкла Янга.

Не думала, что когда-нибудь увижу его снова.

После его переезда я годами мечтала о его возвращении. Я представляла себе, что выхожу на прогулку в один из тех восхитительно холодных осенних дней, которые намекают о зиме, а в воздухе пахнет снегом. На мне был бы мой любимый наряд — который, конечно, менялся с каждым представлением, потому что эта фантазия началась ещё в начальной школе — и когда я поворачивала за угол в конце квартала, он шёл мне навстречу. Кажется, то даже был романтический бег. А почему бы и нет?

В моих детских дневниках также было не менее сотни душераздирающих записей о его уходе из моей жизни. Я нашла их несколько лет назад, когда мы убирались в гараже, и записи были удивительно мрачными для маленького ребёнка.

Возможно, потому, что его отсутствие в моей жизни было так близко приурочено к смерти моей матери.

В конце концов, я смирилась с тем, что никто из них не вернётся.

Но теперь он вернулся.

И как будто вернули частичку счастья.

У меня не было с ним занятий, поэтому судьба не могла вмешаться и свести нас вместе, что было очень плохо. Я имею в виду, каковы были шансы, что у нас будет ноль поводов для вынужденного взаимодействия? Джосс ходила с ним на занятия, и, очевидно, Уэс тоже. Почему не я? Как я должна была показать ему, что нам суждено пойти на выпускной бал, влюбиться и жить долго и счастливо, если я никогда с ним не увижусь? Я напевала в наушниках Anna of the North — сексуальную песню для джакузи из «Всем парням, которых я любила раньше» (прим. пер.:песня называется Lovers), и смотрела в окно на дождь.

Единственным преимуществом было то, что я была своего рода экспертом в любви.

У меня не было диплома, я не посещала никаких занятий, но за свою жизнь я потратила тысячи часов на просмотр романтических комедий. И я не просто смотрела, а анализировала их с наблюдательной проницательностью клинического психолога.

Мало того, любовь была заложена в моих генах. Моя мама была сценаристом и создала множество отличных романтических комедий для телевидения. Мой отец был на 100 % уверен, что она стала бы следующей Норой Эфрон5, если бы у неё было чуть больше времени.

Поэтому, хотя у меня не было никакого опыта на практике, благодаря унаследованным знаниям и обширным исследованиям я многое знала о любви. И всё, что я знала, давало мне уверенность в том, что для того, чтобы у нас с Майклом всё получилось, я должна быть на вечеринке Райана.

Что было нелегко, потому что я не только понятия не имела, кто такой Райан, но и не хотела идти на вечеринку, наполненную потными подмышками качков и вонючим пивным дыханием популярной молодёжи.

Но мне нужно было заново познакомиться с Майклом до того, как какая-то ужасная блондинка, которая останется безымянной, опередит меня, так что я должна была найти способ попасть туда.

Молния сверкнула в небе и осветила большую машину Уэса, прижавшуюся к обочине перед моим домом, дождь сильно барабанил по её капоту. Этот засранец ехал прямо за мной всю дорогу домой из школы, и когда я вырули вперёд, чтобы правильно припарковаться, он заехал на парковочное место.

Что за монстр паркуется носом вперёд на проезжей части?

Пока я сигналила и кричала ему сквозь проливной дождь, он помахал мне рукой и побежал в свой дом. В итоге мне пришлось припарковаться за углом, перед двухэтажным домом миссис Скарапелли, и к тому времени, как я ворвалась в свою входную дверь, мои волосы и платье были насквозь промокшими.

Даже не спрашивайте о новых туфлях.

Я облизала ложку и пожелала, чтобы Майкл жил по соседству, вместо Уэса.

Потом меня осенило.

— Ну, конечно.

Уэс был моим пропуском. Уэс, который в первую очередь пригласил Майкла на вечеринку, очевидно, будет присутствовать на ней. Что, если он сможет провести меня туда?

Хотя… он не делал ничего, чтобы помочь мне. Вообще никогда. Уэс получал удовольствие от пыток, а не от великодушия. Так как же я могу убедить его? Что я могу ему дать? Мне нужно было придумать что-то, какую-то осязаемую вещь, что заставило бы его помочь мне и в то же время держать рот на замке.

Я зачерпнула ещё одну ложку мороженого и положила её в рот, уставившись в окно.

Это было очевидно.

— Так-так. — Уэс стоял внутри своего дома, за сетчатой дверью, и смотрел на меня под дождём с ухмылкой на лице. — Чем я обязан такой чести?

— Впусти меня. Мне нужно поговорить.

— Ну не знаю… ты причинишь мне вред, если я впущу тебя?

— Ну же, — сказал я сквозь стиснутые зубы, пока дождь хлестал меня по голове. — Я здесь промокну.

— Я знаю, и мне жаль, но я серьёзно боюсь, что ты врежешь мне за то, что я занял твоё место на парковке, если я позволю тебе войти. — Он приоткрыл дверь, достаточно, чтобы показать мне, как тёплым и сухим он выглядит в джинсах и футболке, и сказал: — Иногда ты немного пугаешь, Лиз.

— Уэс! — Мама Уэса подошла к нему сзади и в ужасе посмотрела на меня, стоящую под дождём. — Ради Бога, открой дверь бедной девочке.

— Но я думаю, что она здесь, чтобы убить меня. — Он сказал это как испуганный маленький ребёнок, и я могла сказать, что его мама старается не улыбаться.

— Заходи внутрь, Лиз. — Мама Уэса схватила меня за руку и осторожно потянула через порог туда, где было тепло и пахло антистатическими салфетками. — Мой сын — несносен, и он извиняется.

— Нет, не извиняюсь.

— Скажи мне, что он сделал, и я помогу тебе наказать его.

Я откинула мокрые волосы с лица, посмотрев прямо на него и сказала его маме:

— Он занял моё место, когда я пыталась параллельно припарковаться.

— О, боже, ты пожаловалась на меня моей маме? — Уэс закрыл входную дверь и последовал за мной и своей матерью внутрь. — Ну, если мы внезапно ябедничаем, мам, то мне, наверное, следует сказать тебе, что именно Лиз вызвала полицию на мою машину, когда у меня была пневмония.

— Подожди, что? — Я остановилась и обернулась. — Когда ты болел?

— Ну, а когда ты звонила? — Он положил обе руки на сердце, притворно кашлянул и сказал: — Я был слишком болен, чтобы даже сдвинуть машину с места.

— Прекрати. — Я не знала, издевается он надо мной или нет, но подозревала, что нет, и чувствовала себя чудовищем, потому что, как бы мне ни нравилось побеждать его, мне не нравилась мысль о том, что он болен. — Ты и вправду болел?

Его тёмные глаза пробежались по моему лицу, и он спросил:

— Тебя это и вправду волнует?

— Прекратите, маленькие сорванцы. — Его мама жестом велела нам следовать за ней в гостиную. — Садитесь на диван, съешьте немного печенья и успокойтесь.