— Ага. Я сказала, что дам тебе шанс. — Я посмотрела в огонь. Забавная — он сказал, что я забавная. Это было хорошо, верно? Думаю, это означало, что моё неловкое сообщение про кокосы не вывело меня из игры (прим. пер.:в ориг. была фраза kicked off the island, что в пер. означ. — выгнать из острова, и является отсылкой к реалити-шоу «Выживший»28). — Но часть меня беспокоится, что я упускаю шансы с нашей мини-версией фальшивых отношений.

Это вернуло его взгляд прямо к моему лицу.

— Ты хочешь прекратить?

Я пожала плечами и задалась вопросом, о чём он думает. Потому что, как бы весело это ни было на самом деле, и несмотря на то, что это вроде как работало, я закончила со всей этой ложью.

— Мне всегда кажется, что я знаю, что делаю, но что, если ты прав насчёт моих ужасных грандиозных планов? Что, если я просто разрушаю наши возможности на отношения с кем-то?

И ставлю под угрозу свою дружбу с Джосс, а также погружаюсь в жизнь, полной привычной лживости.

— Тогда мне придётся тебя убить. Отношения — моё всё.

— Умник. — Я закатила глаза, потому что для популярного парня, я слышала только о нескольких его отношениях, ни одни из которых не переросли во что-то серьёзное.

Я прикусила нижнюю губу и сказала: — Может, тебе стоит отвезти меня к Майклу, а потом мы решим, что не подходим друг другу. И, я не знаю, отправим групповое сообщение?

Я быстро заморгала и попыталась понять, почему мысль о том, что мы закончили с нашим планом, заставила моё сердце забиться в груди.

Он посмотрел на меня, и я удивилась, насколько мягкой была его улыбка. Он выглядел почти милым, когда сказал: — Не могу поверить, что твой нелепый план сработал.

— Скажи?

Он рассмеялся, и я тоже, а потом сказал: — Кстати, мне действительно жаль о том, что произошла раньше.

Я махнула рукой. — Ничего страшного.

— Я заставил тебя плакать. — Он отвернулся, но я успела заметить, как он сжал челюсти. Было похоже, что для него имело значение то, что он расстроил меня. И в лунном свете я почувствовала то, чего никогда раньше не испытывала к Уэсу. Мне захотелось придвинуться к нему ближе.

Я сглотнула и сдержалась. Что это был за прилив нежности к Уэсу? Возможно, я просто осознавала, как весело мне было с ним во время нашей сделки, а теперь она почти закончилась.

Вот и всё.

Поэтому вместо того, чтобы последовать абсурдному инстинкту и придвинуться ближе, я просто сказала: — Боже, какой же ты высокомерный, Беннетт. Я уже плакала, когда ты появился. Весь мир не крутиться вокруг тебя, знаешь ли.

Но на самом деле именно этот момент, момент плача, установил некую связь между мной и Уэсом.

И это была хорошая связь.

Я видела, как покачивался его кадык, когда он сглатывает, пока смотрела на его силуэт. Он поднял на меня глаза и сказал: — Обещаешь?

— Уф. Да. — Боже правый, он убивал меня своей заботой. Я прочистила горло и снова посмотрела на небо. — Теперь я в порядке, так что забудь, что ты когда-либо это видел.

— Выполнено.

Несколько минут мы сидели молча, оба потерянные в звёздном небе, но это не было неловко. Впервые в жизни я не чувствовала себя обязанной заполнять пустоту постоянной болтовнёй.

— Знаешь, я всё ещё могу прекрасно представить её, — сказал он.

— Хм? — сказала я. Я была в замешательстве и, должно быть, выглядела так, потому что он добавил: «Твою маму».

— Правда? — Я плотнее прижалась к креслу, обхватив руками ноги и представляя себе её лицо. Даже я уже не была уверена, что смогу вспомнить её точные черты. Это немного разбило мне сердце.

— Конечно. — Его голос был тёплым, словно в нём звучала улыбка, и он хрустнул костяшками пальцев, когда сказал: — Она была такой… хм… Как бы это сказать? Очаровательной, может быть?

Я улыбнулась. — Очаровывающей.

— Идеально подходит. — Он по-мальчишески улыбнулся и сказал: — Однажды я бежал перед твоим домом и как упал. Полностью разодрал колено о тротуар. Твоя мама в тот момент обрезала свои розы, и я попытался вскочить и быть крутым. Знаешь, потому что мне было лет восемь, а твоя мама была чертовски красивой.

Я улыбнулась и вспомнила, как она любила ухаживать за своим садом.

— Вместо того, чтобы обращаться со мной как с маленьким ребёнком, она срезала одну из своих роз и притворилась, что поранила палец. Она воплотила целую сценку с «ой», прежде чем сказать: «Уэсли, ты не мог бы помочь мне на минутку?».

— Так вот, заметь, я просто хотел заползти в угол и умереть от своих ужасных боевых ран. Но если миссис Баксбаум нуждалась во мне, я, чёрт возьми, собирался помочь.

Уэс ухмылялся, и я была бессильна кроме как улыбнуться в ответ. Я так давно не слышала новых историй о своей матери, что его слова были кислородом, и я отчаянно вдыхала их.

— Так что я, прихрамывая, последовал за ней в твой дом, в котором, кстати, всегда пахло ванилью.

Это были ванильные свечи — я до сих пор покупаю тот же аромат.

— В общем, она попросила меня помочь ей наклеить пластырь на палец, как будто она не могла сделать это сама или что-то в этом роде. Я чувствовал себя героем, когда она продолжала благодарить меня и говорила, каким взрослым я становлюсь.

Теперь я сияла, как дурочка.

— Потом она «заметила» моё окровавленное колено и сказала, что я, должно быть, был так озабочен тем, чтобы помочь ей, что даже не заметил, что у меня идёт кровь. Она промыла рану, наклеила пластырь и дала мне мороженое. Я почувствовал себя чёртовым героем за то, что упал лицом вниз на тротуар.

Я рассмеялась и посмотрела на небо, моё сердце было переполнено.

— Эта история так характерна для моей маме.

— Каждый раз, когда я вижу кардинала в твоём дворе, я думаю, что это она.

Я посмотрела на его затенённое лицо, и мне почти захотелось рассмеяться, потому что я никогда бы не представила, что Уэсу в голову придёт такая фантастическая мысль.

— Правда?

— Я имею в виду, говорят же, что кардиналы29 — это…

— Мертвецы?

Он нахмурил брови, слегка поморщившись.

— Я пытался выразиться более деликатно, но да.

— Я не знаю, верю ли я во всю эту историю с мёртвыми людьми, которые возвращаются как птицы, но это приятная мысль. — Так и есть. Самая приятная. Но мне всегда казалось, что если я позволю себе поверить в эти представления, то никогда не переживу её смерть, потому что наверняка проведу каждую секунду своей жизни в слезах, наблюдая за птицами.

— Ты сильно по ней скучаешь? — Он прочистил горло и издал тихий звук, как будто его смутил собственный вопрос. — То есть, конечно, скучаешь. Но… сейчас хотя бы немного легче, чем раньше?

Я наклонилась вперёд и протянула руки к огню. — Я очень скучаю по ней. Типа, постоянно. Но в последнее время это ощущается по-другому. Я не знаю…

Я замолчала и уставилась на пламя. «Было ли это легче?», поинтересовался он. Мне казалось, что я не могу ответить на этот вопрос, потому что не хотела, чтобы становилось легче. Я часто думала о ней — каждый день, — и если бы я стала делать это реже, наверняка стало бы легче.

Но чем легче это становилось, тем скорее она исчезает, верно?

Он почесал щеку и спросил: — Как по-другому?

— Может быть, хуже? — Я пожала плечами и стала наблюдать, как нижняя часть бревна нагрелось почти до белого оттенка. Я не была уверена, как объяснить это, когда я и сама не понимала. — Я не знаю. Это очень странно, вообще-то. Я просто… Наверное мне кажется, что в этом году я действительно теряю её. Происходят такие важные вехи, как: выпускной бал и подача документов в колледж, а она не застаёт их. Моя жизнь меняется и движется вперёд, а она остаётся позади вместе с моим детством. В этом есть смысл?

— Ни хрена себе, Лиз. — Уэс сел немного прямее и провёл руками по волосам, взъерошив их, когда его серьёзные глаза встретились с моими в свете огня. — В этом есть смысл, но это и полный отстой.

— Ты лжёшь? — Я прищурилась в темноте, но из-за мерцания огня было трудно разглядеть выражение его лица. — Потому что я знаю, что я странно веду себя по отношению к маме.