– Так, значит, сегодня мы закончим с Шишовым. Просто сущий ад создают себе некоторые люди! И на какое счастье они рассчитывают? А потом снова займемся этой дамой, – закончил он сердито. – Изящно решим ее маленькие проблемы.
– Какая-то штамповка счастья, – проворчал Старый ангел.
– Жесткач, – согласился звеньевой. – Но Шишов – потаскун, и та девочка не виновата, поэтому мы не можем не вмешаться. Риск оправдан...
– Тоже мне девочка, – вздохнул Средний ангел. – Зла не хватает, глаза у девочки есть?..
– Мы, ангелы, бесстрастны, – примирительно напомнил звеньевой. – А человек, не умеющий ценить счастье, не может его получить – пункт третий небесного закона о счастье.
С крестов сыпалось сусальное золото, и весь шифер на крыше был чуть-чуть золотым. Ангелы сидели и зевали, они не выспались в эту дождливую ночь и еще минут пять продолжили спорить об очередности пока не выданного людям счастья...
СВЕДУ С УМА ПРАКТИЧЕСКИ ЛЮБУЮ!
Был вечер, они сидели, у ног вихрился сквозняк. Вывеска «Саша энд Женя» валялась у порога, означая бесславное закрытие их частной конторы.
– Куда последние гробы денем, а?.. – в который раз пытал Акимыча соратник Чихмачян. Оба были абсолютно трезвы.
– Продадим, – пожал плечами Акимыч. – Объявления на столбах повесим и продадим.
– Да, – зевнул Чихмачян, – эту мысль с объявлениями ты неплохо придумал, варит котелок-то!
Александр Акимыч Невменько, чистопородный маленький русский мужик, плоть от плоти земли Русской, достал из брюк карманный справочник массажиста и углубился в чтение, но читал не больше пяти минут. Устал с непривычки.
– Решил все-таки? – кивнул на справочник Чихмачян.
– Ну не то чтобы, – неопределенно вздохнул Акимыч, потирая жилистую шею и вспоминая острое копыто ночного гостя. – Я же раньше массажем промышлял, ну, пока мне руки и ноги не переломали в драке, а потом семь лет пил. А сейчас вроде и руки срослись, и пить бросил.
– Ты? – удивился Чихмачян.
– Я, – кивнул Акимыч.
– А где Голда, кстати? – Чихмачян закурил, ревниво прищурился и выглянул из гаража. – Давно не видел чего-то...
– Мертвенький или – живой?.. – уточнил Акимыч. – Слыхал, у соседки Наташки книжку напечатали, муж хвалился. А Голда пропал, говорят, да... И Анжелику похоронили, светлая ей память... А тренер женской сборной по синхронному плаванью Закондырин гад вообще-то, – внезапно вспомнил Акимыч.
На Москву опустилась ночь. И бывшие компаньоны включили лампу в гараже, курили и размышляли: что им делать дальше?..
Акимыч еще не знал, что совсем скоро, когда он станет массажистом в сборной по синхронному плаванью, на чемпионате мира в Лондоне, в отеле «Мейбурн», он войдет в лифт и столкнется нос к носу с веселой и вусмерть пьяной Анджелиной Джоли.
– У вас есть 14 шиллингов?.. – машинально спросит Акимыч звезду мирового кино, и Анджелина Джоли повернется, чтобы должным образом ответить наглецу... Но когда увидит чистопородного, с кривыми ногами русского мужика, плоть от плоти земли русской...
В общем, у них случится полчаса такого потрясающего секса, что даже пол в лифте прогнется наподобие индейского каноэ.
Что касается денег, которых просил Акимыч, то с этим будет посложнее, ведь все деньги на Земле уже отданы кому-то в надежные руки, но ангелы и тут извернутся и найдут лазейку. Однажды, в Лас-Вегасе, Акимыч поставит на рулетку всю свою зарплату, и за какую-то минуту он получит стократный ее размер. Правда, это будет всего лишь раз, но Акимычу хватит.
– Сведу с ума практически любую, – будет подмигивать еще лет тридцать окрестным герлз Александр Акимыч Невменько, проживая остаток жизни в пригороде Флориды в доме с пластиковыми ультрамариновыми ставнями.
А пока он лежал на замусоренном бычками пыльном диване в гараже и курил. И в клубах дыма ему чудилась Анджелина Джоли с усиками над пухлой верхней губой...
ГОЛ В СВОИ ВОРОТА
Если бы заправщик картриджей Иван Ильич Шишов знал, что все его слова, поступки, а также мысли, которые он имеет насчет своей невесты Нади, считываются в лэптопе Молодого ангела, то, пожалуй, подумал бы десять раз о том, что в этой жизни нам ничего не дается просто так и задарма.
Наденька, дочь министра московского правительства Липучкина, влюбленная в Ивана Ильича без памяти, была уверена в его искренней любви к себе и мило щебетала в трубку, уже час рассказывая Ивану Ильичу о выкрутасах своей морской свинки по имени Шуберт.
– Ванечка, – поинтересовалась она, – я тебе не надоела?..
– Черт, конечно, да, – вырвалось у Шишова. – То есть – нет! Надюша, любимая, я готов тебя слушать и слушать. Так что там с этим... боровом?
– С Шубертом? – вздохнула Надежда.
Так Шишов за вечер выслушал еще более двадцати минут пустой болтовни невесты и с облегчением отключил телефон, когда разговор закончился.
– Ненавижу, – перекосился он.
– А у меня личной жизни нет, – пожаловался приятель, слушавший «Иванушек», пока Иван Ильич слушал Наденьку.
Они сидели в шашлычной на углу Сиреневого бульвара.
– Жирная дура, – беззлобно выдохнул Иван Ильич. – Через неделю женюсь и заткну ей рот!
– Ты отличный парень. Высокомерный. Тебе нужно жениться, – согласился приятель.
– Мужская настойчивость – и все дела, – решительно вздохнул Иван Ильич.
– Хочу такую же, – задумчиво поделился приятель. – А сестры у Наденьки нет?
– Если б самому не была нужна, тебе бы отдал, – пожал плечами Шишов. – Сестры нет, она и без сестры выделывает, будь здоров!
– Что именно?.. – хмыкнул приятель.
– Вчера опять в зад машины въехала... У нее, по-моему, кистевой синдром, как вцепится в руль, так и едет. – Иван Ильич поморщился.
– А на чем она ездит?
– Серебристый «Сеат Толедо» с подвеской. – Иван Ильич мрачно смотрел на поток машин у светофора. – «Мой серебристый мачо!» – передразнил он Наденьку. – Дубина стоеросовая!
– Ататат, – согласился приятель. – А папа?
– Такой же... Неделю назад летал на горнолыжный курорт, сломал ногу и в загс, наверное, на костылях придет. – Шишов улыбнулся и потер руки, доставая телефон. – Зато платиновая мама у моей невесты ничего себе – блондинка будь здоров... Все, прощай, свобода, через неделю.
– Ну, куда пойдем? – огляделся приятель. – Или не пойдем?..
– Сейчас, позвоню. – Иван Ильич набрал номер. – Ненавижу Надькиного папашу!
– Почему? – Приятель придирчиво разглядывал длинные загорелые ноги официанток.
– Он недавно сказал, – Шишов сморщился и ворчливо повторил: – «Цветущий кактус пахнет тухлым мясом».
– Что он имел в виду? – подвигал носом приятель.
– На его взгляд, я слишком молодо выгляжу. – Иван Ильич наморщил лоб. – Занято что-то...
– Мне тоже скоро тридцать, но всегда на несколько лет меньше дают. – Приятель достал женское зеркальце. – Юзаю гель для век от La Roche-Posay, а вот жидкость для снятия макияжа у них как-то жестковата для меня.
Шишов утвердительно кивнул, вспоминая, как отстоял километровую очередь к «Ионе – Счастью Лучезарному».
– Жидкость у них – дерьмо! – согласился он.
«А в нагрузку к супруге – любовницу мне, и не простую дылду с задницей, а суперзвезду подиума – девушку экстра-класса! И чтоб каждый месяц новую!» – вспомнил он свою вторую мечту и огляделся. В шашлычной было накурено, а единственная приличная официантка кокетничала с кавказцами за столиком в углу.
Иван Ильич вздохнул тяжело и повернулся к приятелю, кивая на телефон.
– Если бы я не сваливал от нее хоть раз в неделю к какой-нибудь нормальной девке с буферами, то свихнулся бы от этих ее дебильных рассказов про хомяков... Да. Ну, да-да-да! – наконец дозвонился он. – Ну, что?.. И где?.. И куда?.. Ага... В Химки поедешь? – Иван Ильич показал большой палец. – Пять отличных баб на четверых?..
Приятель кивнул.
