Достаю шоколадный, узорчатый чемодан из шкафа и принимаюсь за самое необходимое. Только одежды у меня столько, что чемоданов понадобится больше пяти-шести точно. Но я не собираюсь брать её всю, по крайней мере, не сейчас. Лишь самое нужное и повседневное.

Пару джинсов, кофточки, рубашки, футболки, нижнее бельё…

Останавливаюсь складывать последнее, когда накатывает осознание. Сидя на полу, опускаю руки с лифчиком за пятьдесят тысяч и сверлю стеклянным взглядом бежевый ромбик на чемодане.

Неужели я и правда могу так поступить? Сколько ещё во мне откроется гнилых граней? Где моя совесть? Как бы мне не давалось тяжело это ожидание, разве Вик заслужил такое? Я заберу вещи, которые были куплены на его деньги, и просто уйду? Наслаждалась всеми благами, его любовью, заботой, а когда захотела другого, изменила и решила смыться, прихватив с собой бонусы?

Поднимаюсь и выхожу из комнаты. Погрузившись в мысли, медленно шагаю на кухню. Но в проёме останавливаюсь, слыша мелодию звонка. Мик всё ещё сидит за столом, работает, а сейчас поднимает телефон и подносит его к уху.

– Да, Саби, – произносит устало и трёт переносицу, пока я наблюдаю за ним, задержав дыхание. Он усмехается. – соскучилась?.. Нет, я занят… Для тебя надолго… Я сказал, нет! – в конце рычит и, отключив телефон, кидает его на стол.

Откидывается на спинку стула и вдруг поворачивает голову в сторону проёма. Понимаю, что он не ожидал увидеть меня, потому что на его лице мелькает удивление, но так же быстро скрывается во мраке взгляда, которым он осматривает меня с головы до ног. Это меня отрезвляет, и я на ватных ногах продолжаю путь к верхнему шкафчику гарнитура. Тянусь к нему, чувствуя, как оголённые ягодицы жжёт от взгляда позади меня. Не говорит со мной, не смотрит, но стоит мне появиться перед ним в трусах, обращает внимание?

Стекло винной бутылки холодит горячую ладонь, когда я достаю красное полусладкое. Разворачиваюсь с вином в руках и спрашиваю со злостью:

– Ты специально это делаешь?

Мик играет желваками, поднимая взгляд с моей груди на лицо.

– Что делаю?

– Игнорируешь меня, а потом вот так… смотришь!

– А тебя это как-то задевает?

Моя грудь начинает подниматься ещё выше от тяжёлого дыхания, а взгляд Мика становится таким сверлящим и испытующим, словно он пытается применить на мне телепатию.

– Ты издеваешься?

– Ты так думаешь?

– Прекрати отвечать вопросом на вопрос!

– А то что? – и косит рот в ядовитой ухмылке, от которой внутри меня всё холодеет. Ему правда плевать на то, что я чувствую.

– Я просто не могла понять, Мик, это тот, с кем я провела вечер пятницы, или тот, кого я наблюдаю со вчерашнего дня, – говорю уже тише, смотря ему в глаза. – Но можешь не отвечать, я уже поняла, что тебе просто приносит удовольствие играть с чувствами людей.

– Понимай, как хочешь, – цедит Мик, резко подавшись вперёд. – Ты захотела, чтобы я тебя оставил, я оставил. Какого хрена ты хочешь услышать? Хочу – смотрю, не хочу – не смотрю и игнорирую. И уж точно не издеваюсь. Мне больше заняться, по-твоему, нечем?

– Ясно, – проговариваю ещё тише и быстро моргаю, чувствуя подступающие слёзы. – Прости, и правда не знаю, зачем вообще тебя достаю с вопросами.

Не смотря на него, быстро иду к выходу, но торможу в проёме от заданного Миком вопроса.

– Зачем ты мне звонила вчера?

– Не знаю, – отвечаю честно и ухожу.

В комнате я кое-как открываю вино и делаю несколько больших глотков. Сладкая терпкость растекается по нёбу и горлу, сознание почти сразу же мутнеет, и мне становится капельку легче.

Вытаскиваю все вещи из чемодана и нахожу среди куч те, которые покупала именно я. Их не так много, но уходить только с ними будет не так паршиво. Складываю книги, безделушки. Поначалу думала, что разревусь, когда буду касаться вещей, которые когда-то для меня очень много значили. Но вот тяжесть в груди сидит, и я пытаюсь протолкнуть её новым глотком вина, но нет и слезинки.

Через час всё упаковано в два чемодана и спортивную сумку. Стою и смотрю на них в спальне, чувствуя онемение в теле и мозге. Некоторые эмоции будто притупились благодаря алкоголю, нет злости, обиды, ничего, кроме невыносимого давления в солнечном сплетении. Это оголившиеся до своей сути чувства, которые дерут меня изнутри. Они просят выхода, освобождения. Они просят столько, что хочется согнуться пополам и завыть от ломки. Или выйти под их влиянием из комнаты и сделать что-то, что утолит их голод…

Смотрю на дверь гостевой спальни, чувствуя бешеное биение сердца во всех частях тела. Меня словно притянуло сюда, и я даже не помню, как дошла. Отпиваю из бутылки терпкий напиток и зажмуриваюсь.

Я опьянела, но только сейчас могу взглянуть трезво на всё произошедшее за последние дни. Это проносится чёткими кадрами перед глазами. Мои постоянные толчки Мика, моё отрицание и его попытки донести до меня свою позицию. Но всему терпению приходит конец. Меня обидело и разозлило поведение Мика, но его я обидела раньше. Как бы вела себя я, скажи мне человек, что я ему не нужна? Наверняка бы просто ушла, скрылась с его глаз. Но Мик не ушёл, хотя точно мог, ведь до этого он уже вёл себя так равнодушно и при этом не появлялся в квартире. А тут он игнорировал, но находился рядом. Будто показывая наглядно…

Как это – знать, что он есть где-то поблизости, но не со мной. Он дал мне остаться одной, без него, как я и хотела. Заставил ощутить разницу, потерю, и я ощутила. И сейчас, стоя у двери его комнаты, я очень отчётливо понимаю, что он нужен мне. Мне страшно, но он нужен мне уже так сильно, что лишиться его руки не могу и не хочу. Не хочу отдавать те предназначенные мне капли с ним кому-то другому. До этого я думала, что осознанно никогда не буду с Миком, а сейчас понимаю, что осознанно никаким Миланам и Сабинам его не отдам.

Открываю дверь, сразу прижимаюсь спиной к стене справа и поднимаю опьянённый взгляд на Мика. Он сидит на диванчике у стены и снова что-то делает в ноутбуке, стоящем на столике перед ним. Но сейчас вскидывает голову и смотрит несколько секунд на меня хмуро, оценивая мой вид в целом и бутылку вина в руке. А потом откатывает стол немного в сторону и откидывается на спинку дивана. Лицо абсолютно серьёзное, непроницаемое, даже спокойное, и у меня не получается понять, что он чувствует, что в его голове. Не смотрюсь ли я снова жалко в его глазах? Нужно ли ему ещё это? Я?

Но решительности и жажды быть ближе во мне на этот раз больше, чем страха и нервозности. Зажмурившись, благодарю вино за это ещё одним глотком и ставлю бутылку на комод рядом со мной.

– И зачем ты тут? – спрашивает Мик спокойно. И снова может показаться, что равнодушно. Но только царапающая хрипотца, появившаяся в голосе, говорит мне об обратном.

– Я пришла… к тебе, – завожу руки за спину и, взглянув на него исподлобья, прикусываю губу. Я хочу его. Хочу ощутить его на себе, везде. И не хочу сдерживать всё сидящее внутри. Чувствую, как во мне всё больше раскрывается настоящее. Не заваленное нервозностью, сомнениями и страхами. С Миком я открытой на все сто процентов ещё не была, а значит, знаком он со мной не до конца.

И он это тоже понимает, судя по промелькнувшему интересу в его глазах при виде моего выражения лица. Не испуганному, не взволнованному, не смущённому, как обычно, а такому же тёмному, как у него.

Но он тут же прячет всё за мрачностью, утяжеляя свой взгляд и сжимая челюсти. Кивает мне на пол перед собой и бросает низко сквозь зубы:

– На колени.

Мик ждёт, что я сделаю так, как он сказал. И в его глазах нет ни капли сомнения. Только тёмное ожидание, где ярко искрит похоть и упоение моментом.

Он привык, что все девушки без исключения выполняют его приказы. Вижу это сейчас в его взгляде, да и догадаться не сложно. Мик умеет убеждать без лишних слов. О других девушках думать не хочется, и я не думаю. Вообще ни о чём. Вино хорошо в этом помогает.