— Как ты думаешь, почему Эшли заразилась? — спросила я.

— Кандейс. Давай не будем сейчас об этом, — сказал Эван, но тем не менее клюнул: — Эшли, наверное, подхватила лихорадку давно, — стал он медленно размышлять вслух. — Она незаметно развивалась в ней неделями.

— Тебе не кажется странным, что лихорадка проявилась у Эшли в доме ее детства? Такое ощущение, что на это как-то влияет ностальгия.

— Лихорадка Шэнь вызывается спорами грибов. Я уверен, что воспоминания к этому никакого отношения не имеют.

— Я не говорю, что она ими вызывается. Я только допускаю, что ностальгия может служить спусковым крючком.

Он покачал головой:

— Уверена, что не хочешь «Ксанакс»? Тебя трясет.

— Я не могу это принимать, потому что не знаю, как оно подействует на ребенка.

Он помолчал, потом сказал:

— О чем ты?

— Я беременна.

— Что? Ты серьезно?

— Я это скрывала.

Эван неуверенно сказал:

— Извини, что спрашиваю, но это ребенок от твоего бойфренда? От Джона?

— Джонатана, — поправила я. — Да, от него.

— Так вот почему ты не пила с нами, — сказал он, наконец-то сложив в голове картинку. — И вот почему тебя тошнит. А еще кто-нибудь знает?

— Только Джанель.

— Ну, поздравляю, — сказал он без выражения. — Извини, что мы… ну, что я ничего не замечал.

— Спасибо. Ты ни в чем не виноват.

Через окно я видела всех троих — Боба, Тодда и Адама, которые стояли на лужайке и разговаривали, держа в руках грязные ружья. Я прищурилась. Открытая дверь зияла, как оскал. Я могла различить ковер и блестящие осколки стекла. Как обычно, Боб постучал в открытую дверь. Не дожидаясь ответа, они вошли в дом Эшли и закрыли дверь.

— Как ребенок может выжить в этом мире? — спросила я Эвана.

— Честно говоря, я бы рассказал обо всем Бобу. Пусть он будет на твоей стороне. Он, наверное, усмотрит в этом какое-то символическое значение, предзнаменование нашего будущего и тому подобное. Но он тебе поможет, достанет то, что будет нужно.

— Но я не хочу, чтобы Боб узнал. Я хочу уйти. Уйти с тобой, Джанель и Эшли. Я хочу присоединиться к вашему договору.

— Какому договору?

— Ну, договору, который ты, Эшли и Джанель заключили: о том, чтобы вместе уйти. Позвольте мне уйти с вами.

— Я не уверен, что это теперь случится, Кандейс.

Я повернулась к окну, пытаясь что-то высмотреть, какую-то тень, какое-то движение. Ничего. Прошло несколько минут. Я опять посмотрела на Эвана. Он сидел зажмурившись.

— Эван? — позвала я его.

Он закрыл уши руками.

— Что ты…

Раздался выстрел. Потом еще один. И еще, и еще.

Я пригнулась и закрыла глаза. Через мгновение я почувствовала, как что-то течет у меня по животу, в паху, по ногам. «Меня подстрелили, — подумала я. — Я истекаю кровью».

— Что случилось? — сказал Эван.

— Меня подстрелили, — сказала я. — Я истекаю кровью.

Я посмотрела вниз. Я сжала бутылку так сильно, что та лопнула. Вода намочила одеяло и рубашку. Пластмассовый обломок воткнулся мне в палец.

— Вот, — он дотянулся до меня и вынул остатки бутылки из моих рук. — Ты не истекаешь кровью. Все будет хорошо. Тебе надо согреться. Тебе надо подумать о себе.

Я кивнула. Мне было холодно. Приборная панель, часы с неправильным временем скакали у меня перед глазами, будто хотели о чем-то сказать. Меня трясло.

— Можно мне воды? — попросила я Эвана.

Он взял свое одеяло и накинул мне на плечи. Потом открыл бутылку воды и протянул мне. Я отпила.

Багажник открылся. Боб положил туда ружье. На его руке вздулись вены. Он закрыл багажник и обошел вокруг машины. На шее у него тоже вздулись вены, будто его тело изо всех сил старалось поддерживать циркуляцию крови.

Тодд завел машину. Они с Адамом быстро уехали.

Боб открыл дверцу и сел на водительское место. Он отдыхал. Он глядел прямо перед собой через лобовое стекло, положив руки на руль, абсолютно спокойный. Потом он заговорил.

— Вы, возможно, не понимаете, что сейчас происходит, — сказал он медленно и отчетливо. — Полагаю, вы очень мало спали в последнее время. Но хочу сказать, что я оценил то, что вы рассказали мне о случившемся. Нелегко признаваться, особенно в своих собственных ошибках.

— Всегда по…

— Кандейс, — прервал меня Эван. — Дай ему договорить.

— Спасибо, Эван. Я хотел сказать вот что. Не думайте, что я вам не сочувствую. Но, — тут Боб обернулся к нам, — не думайте, что то, что здесь произошло, то, что мы вынуждены были сделать, не является прямым следствием того, что вы двое сделали прошлой ночью.

— Но что ты там сделал? — спросила я, и когда он отвернулся, повторила, повысив голос: — Боб, что ты сделал?

Он помолчал, отцепляя ключи от пояса. Затем повернулся, снял очки и посмотрел на меня. Я ужаснулась, увидев его серые глаза с покрасневшими белками.

— Ты правда хочешь знать, Кандейс?

— Это были мои друзья, — настаивала я. — Наши друзья.

— Ладно, — сказал он просто. — Ну, Эшли заразилась. Она была все в том же состоянии, когда мы вошли в дом. Ты знаешь, что мы делаем с зараженными. Это акт милосердия, мы не можем позволить им без конца повторять одно и то же.

— Джанель тоже заразилась?

— Нет, она не заразилась, — сказал Боб.

— Тогда что с ней случилось? — сказала я, поняв, что кричу, только когда Эван положил свою руку на мою.

Эван обратился к Бобу:

— Думаю, Джанель пыталась помешать тебе застрелить Эшли.

— Она заслонила собой Эшли, — подтвердил Боб. — Я уже нажал на спусковой крючок. У меня просто не было времени среагировать.

— Это безумие. Это хуйня какая-то! — взорвалась я. Эван снова тронул меня за руку. Он говорил мне, чтобы я заткнулась, просто заткнулась.

— Я не хочу сейчас об этом говорить, — твердо сказал Боб. Он обернулся. Он начал заводить мотор, остановился и посмотрел на нас в зеркало заднего вида. — Кандейс, Эван. Еще одно. Не думайте, что у ваших действий не будет последствий. Кандейс, особенно я разочарован тобой.

Во всяком случае, я думаю, что он сказал именно это.

Как Боб и предсказывал, через несколько дней мы достигли Комплекса.