Severance

Ling Ma

Перевел с английского Артём Андреев

Стихотворение Ли Бо «Грезы тихой ночи» публикуется в переводе С. А. Торопцева по изданию «Китайский поэт Золотого века. Ли Бо: Пятьсот стихотворений», Нестор-История, 2011, с согласия издательства и переводчика.

Copyright © 2018, Ling Ma. All rights reserved

© Андреев А. В., перевод на русский язык, 2020

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Поляндрия NoAge», 2020

После Конца было Начало. И в Начале было восемь человек, потом девять (включая меня), а потом все меньше и меньше. Мы нашли друг друга, когда сбежали из Нью-Йорка в поисках безопасного места на лоне природы. Мы видели такое в кино, хотя и не помнили, в каком именно. И в жизни многое оказалось совсем не так, как на экране.

Мы были стратежистами, риелторами, эйчарами, финансовыми советниками. Мы ничего не умели, поэтому всё искали в гугле. Мы погуглили: как выжить в дикой природе — и получили фотографии ядовитого плюща, опасных насекомых и медвежьих следов. Но этого нам было мало, мы хотели перейти в наступление. Бороться против всего. Мы погуглили: как добыть огонь — и стали смотреть на YouTube, как высекают искры кремнем о сталь, кремнем о кремень, как зажигают огонь с помощью увеличительного стекла и солнца. Кремней мы не нашли, да и не смогли бы их опознать, а очками Боба мы воспользоваться не успели, потому что кто-то нашел у себя в кармане джинсов зажигалку. Костер позволил нам пережить ночь, а утром мы набрели на заброшенный супермаркет Walmart. Мы запаслись водой в бутылках, пилинг-гелем, айпадами, пивом и тональным кремом и сложили это все в джипы, которые мы угнали. В глубине склада мы обнаружили оружие и патроны, камуфляж, прицелы и упоры. Мы погуглили как стрелять из ружья, а когда попробовали, то испугались отдачи, запаха пороха и дыма и драматизма литургического действа здесь, в лесу. Но нам все равно нравилось стрелять. Мы делали все неправильно, у нас дрожали руки, дуло дергалось назад и вперед, но нам все равно нравилось. Под нашим рассудительным прицелом погибали пивные бутылки, погибали журналы Vogue, погибали цветочные горшки, погибали ростки дуба, погибали белки, погиб лось. Мы торжествовали.

Гугл долго не протянул. И интернет. И вообще вся инфраструктура, но в начале Начала мы хотели хвастаться, пусть и перед самими собой, раз больше никого не было. Кто мог нам позавидовать, кто мог нами гордиться? Наши поиски в гугле стали мрачными, мы сосредоточились на личном. Мы погуглили пирамида маслоу, чтобы узнать, потребности каких уровней мы уже можем удовлетворить. Ответ: два нижних. Мы погуглили кто выжил после лихорадки 2011, надеясь найти других уцелевших, но все, что нашли, — устаревшие и недостоверные новости. Мы поискали: семь стадий горя, чтобы лучше отслеживать свой эмоциональный прогресс. Оказалось, мы были на стадии Гнева, а некоторые застряли на стадии Отрицания. Мы спросили у гугла: есть ли бог, кликнули на «Мне повезет!» и попали на сайт службы психологической помощи для самоубийц. Мы позвонили туда и, затаив дыхание, ждали, не возьмет ли кто-нибудь трубку, кто угодно, лишь бы оказалось — вопреки железным уверениям Боба, — что мы остались не одни. После двенадцати гудков мы повесили трубку — ответа не было.

Из всего этого мы заключили, что больше никого, совсем никого не осталось.

После недель бешенства, после недель депрессии мы собрались вместе и выработали правила игры. Нашим лидером провозгласил себя Боб, невысокий, крепкий мужчина, который раньше работал в IT. Он был немного старше остальных, но нам казалось невежливым спрашивать, насколько именно. Когда он был в настроении, то вел себя как гот. Об одиночестве он кое-что знал. Он играл в каждую версию Warcraft с почти что религиозным фанатизмом; будто заранее готовился к тому, что произошло, к своей высокой миссии. Он перенес неудачную операцию из-за кистевого туннельного синдрома, и теперь его правая рука покоилась у груди на перевязи, спрятанной под футболку. Пусть и частично обездвиженный, он прекрасно умел подчинять других своей воле. Нужно было о многом позаботиться, нужно было сказать нам, что делать. Мы принимали его четкие и ясные указания как манну небесную.

— Я знаю, куда мы направимся, — сказал Боб, дымя электронной сигаретой. Аромат французской ванили разливался в ночном воздухе.

Мы сидели вокруг костра и слушали. Речь шла об огромном двухэтажном комплексе в Чикаго, который он купил со своими школьными друзьями.

— Зачем? — спросила Джанель в изумлении. — На тот случай, если случится апокалипсис?

— На тот случай, когда случится апокалипсис, — поправил ее Боб. — Мы всегда знали, что это произойдет, хотя лично я не думал, что так скоро.

Боб опять затянулся сигаретой, а мы ждали. В Комплексе есть все, что нужно, продолжил он. Там большие высокие потолки. Крыша частично стеклянная, так что внутри достаточно света. Есть кинотеатр. Может быть, проектор до сих пор работает. У каждого будет своя отдельная комната.

Мы подумали о Чикаго. Добро пожаловать в уравновешенный равнинный центр региона Великих Озер, где долгие суровые зимы даруют отличные возможности для консервирования свеклы и сливы; где чувства Среднего Запада воплощены в масштабной, благообразной городской планировке, особенно в квартале Ривер Норт и в деловом центре, где жилые дома больше, офисы просторнее, а на закате величавые современные здания залиты густым золотистым светом; здания, которые пережили и пожары, и наводнения — столько пожаров и наводнений. Такая среда, отмечал Боб, окажет на нас благотворное влияние. Мы разобьем лагерь, обдуваемый озерным бризом, посадим семена наших новых жизней и будем постепенно размножаться. Мы полюбим наше грядущее потомство, рожденное от смеси разных народов. Чикаго — самый американский из всех американских городов.

— На самом деле это в Нидлинге, — сказал Боб. — Нидлинг, Иллинойс. Совсем рядом с Чикаго.

— Я не собираюсь жить в пригороде, — заявила Джанель.

— Можешь предложить что-то получше? — с издевкой произнес Тодд.

Наши планы нас воодушевили, и мы долго сидели у костра, пили и размышляли. Что такое интернет, как не коллективная память? Все, что делалось раньше, мы сможем делать лучше. Прием Геймлиха. Кесарево сечение. Фокстрот. Свечи от геморроя. Самодельные свечи. В нашем ограниченном наборе генов наверняка таились злокачественные опухоли мозга, всевозможные депрессии и муковисцидоз, но также и высокий интеллект, и способности к романским языкам. Мы могли от этого оттолкнуться. Мы могли стать лучше.

Что угодно было лучше, чем то, что мы тогда чувствовали. Нам было стыдно, очень стыдно, что только мы уцелели. Если уцелел кто-то еще, он, должно быть, чувствовал то же самое. Нам было стыдно, что мы оставляем людей без помощи, что берем все, что нам нравится, что обкрадываем тех, кто не может за себя постоять. Мы всегда подозревали, что мы трусы и лжецы, отъявленные лгуны, и когда обнаружили, что наши подозрения оправдываются, мы испытали не облегчение, а ужас. Если Природа, устроив Конец, собиралась таким образом наказать нас, чтобы мы знали свое место, мы его узнали. Если раньше и оставались какие-то сомнения, теперь все стало ясно.

Нас связывал стыд. Утром мы погуглили татуировки в домашних условиях и вскипятили в кастрюле швейные иголки. В хмельной скорби мы набили маленькие молнии у себя на руках около запястий, чтобы запечатлеть наш союз. Потому что Неистовому Коню было видение, что он будет удачлив в битве, если никогда не будет подбирать трофеи на поле боя, и, чтобы не забыть об этом, он вытатуировал знаки молний между ушей своего коня. Бей быстро, бей первым.