Из числа запретов, связанных с похоронами, следует отметить запрет бить в бубен в течение трех ночей после смерти. День, в который тело выносят к месту погребения, считается особенно опасным в этом отношении. Удары в бубен могут призвать умершего обратно домой. Мне пришлось слышать несколько рассказов, целиком основанных на этом представлении. В этих рассказах описываются случаи, когда шаманское служение привлекало труп умершего с места погребения обратно домой. Труп проникал в шатер через дымовое отверстие и падал на свое прежнее место. Приходилось повторять снова весь похоронный обряд со всеми заклинаниями. Другой запрет касается женской работы. Не допускается работа иголкой и скребком в течение тех же трех дней, в особенности по вечерам. Оба запрета распространяются на все шатры стойбища или поселка, а иногда даже на всех жителей данного района.

Оленеводы утром в день похорон убивают двух оленей. Перед входом в шатер разводят небольшой огонь, которому приносят обычные жертвы. Затем две, три или четыре пары ближайших родственников умершего, мужчины и женщины, входят во внутренний полог и приступают к одеванию покойника. Их называют «провожатые». Еду для покойника складывают на шкуре, прикрывающей тело. На шкуре, около рта умершего, делают отверстие и просовывают туда кусочки мяса и жира для того, чтобы покойник получил свою долю пищи. Затем «провожатые» снимают обувь и чулки и подвертывают штаны как можно выше. Они садятся с обеих сторон покойника и подсовывают голые ноги под труп так, что он приподнимается и лежит на ногах провожатых. После этого приступают к пожеланиям счастливого последнего пути умершему. Первыми прощаются с покойником муж или жена, отец или мать, затем «провожатые».

Каждый из них берет руку покойника и крепко проводит ею по собственной пояснице и ягодицам. Затем проводит собственной рукой по пояснице и ягодицам покойника и повторяет пожелание счастливого пути. Однажды в моем присутствии овдовевший муж сказал трупу своей жены: «Ну, что ж! Что я могу сделать? Мы прожили вместе так много лет, а теперь ты уходишь. Не помни зла против меня. Моя голова никогда не была очень крепкой. Если я поступал плохо по отношению к тебе, не имей злых чувств против меня».

После прощания «провожатые» моют покойника. Это проделывается символически, при помощи маленькой деревянной чашки, сделанной специально для этой цели, и пучка травы, похожего на те, которые чукчи употребляют для обтирания пальцев после еды. Каждый из «провожатых» опускает пучок травы в чашку, проводит им по телу покойника и передает следующему. Затем приступают к одеванию. Это довольно трудная работа, если принять во внимание, что тело покрыто тяжелой шкурой, которую нельзя отодвинуть, так как ни одну часть голого тела покойника присутствующие не должны видеть. При всякой задержке во время одевания провожатые увещевают покойника: «Кончай. Поторопись. Ты должен итти. Ты не должен быть таким упрямым». Лицо покойника закрывают меховым подбородным лоскутом, голову закутывают капюшоном. Пояс от мужской одежды и кусок обшивки воротника женской одежды родственники покойника берут себе и приобщают их к семейным «охранителям», после чего вещи эти носят название әnaal. В некоторых семьях, однако, от одежды покойника берут просто обрывок оленьей шкуры и пришивают к нему узкую полоску собачьего меха. Это изображает меховую рубаху, обшитую по подолу собачьим мехом, а по дальнейшей ассоциации и самого умершего человека. Во время приготовления к похоронам этот кусок шкуры лежит вместе с одеждой покойника во внутреннем пологу. После похорон его также приобщают к семейным «охранителям» под тем же названием — әnaal.

После того как покойника одели, его переносят на середину полога или во внешний шатер. Голова покойника должна быть все время обращена к выходу. «Защитник» или ближайший родственник умершего приступает к гаданию по способу подвешивания предметов. Если умерший — мужчина, то для гадания употребляется дорожный посох, если женщина — то длинная ручка скребка для шкур. Во время гадания телу покойника придают такое же положение, как при гадании на живом человеке. Гадание длится около двух часов, так как его повторяют два или три раза. Первое гадание устраивают во внутреннем пологе, затем в наружном шатре и затем на открытом воздухе около входа в шатер. Один из вопросов, который задают при гадании, имеет целью выяснить, каким способом покойник желает быть похороненным.

У чукоч существует два способа погребения: сжигание трупа на костре и вынос на тундру. Большинство, как приморские жители, так и оленеводы Чукотского полуострова, применяют второй способ. Жители поселков, расположенных вблизи прибрежных скоплений наносного леса, как, например, обитатели мыса Әrrin или оленеводы районов Анюя и Анадыря, включающих лесные пространства, нередко сжигают своих покойников. Точнее говоря, каждая семья из поколения в поколение применяет один и тот же способ. Семья, в обычае которой сжигание трупов, даже в тех случаях, когда она кочует далеко на тундре, посылает две или три нарты за дровами для сожжения тела умершего родственника. Часто дрова приходится везти за 50–60 километров. Для того, чтобы костер был больше, иногда ломают и кладут на костер несколько грузовых нарт, а также шесты от шатра. Но все же умершего необходимо спросить, какой способ избирает он для себя, и в зависимости от его желания он может быть похоронен таким способом, который укоренился в семейной традиции. Желание покойника должно быть исполнено. Однако сжигание трупа практикуется гораздо реже, чем вынос на тундру. Причиной этого является недостаток дров. Тела людей, умерших от сифилиса, не должны сжигаться, так как это может осквернить огонь. Конечно, это относится только к «настоящему сифилису», т. е. к таким заболеваниям, которые известны как нечистые, как «предмет избегания». Во время эпидемии заразной болезни все трупы обычно бросают на тундре несожженными, желая освободиться от них возможно скорее.

Вынос на тундру — наиболее распространенный способ погребения у чукоч. Коряки, живущие южнее, где растительность богаче, наоборот, применяют почти исключительно сжигание. Приморские коряки, которым также нехватает топлива, бросают покойников в море с высоких прибрежных скал.

Если при гадании труп изъявляет желание быть вынесенным на тундру, его спрашивают, какое место он изберет для себя. Склоны холмов и возвышенности, хорошо просыхающие за лето, считаются наиболее удобными для этой цели. Гадающий называет несколько таких мест. Избранным считается то место, при произнесении названия которого подвешенный предмет начнет колебаться. Каждый оленевод, конечно, «изъявляет желание» взять с собой в последнюю поездку своих лучших оленей, так как «дорога мертвых» длинная и трудная. Однако бедняк, не имеющий своих оленей, проходит эту дорогу пешком. Чужих оленей, оленей недавно купленных или взятых в долг, нельзя употреблять для этой цели.

Дойти до страны мертвых очень трудно, и пока новопришедший станет отыскивать местопребывание своей семьи, бывший владелец оленей узнает их даже издали по запаху и сразу же остановит путника, чтобы отнять у него свою собственность. Такой же взгляд существует и по отношению взятой в долг одежды или шкуры. Поэтому человека, внезапно умершего в чужом районе, например, во время торговой поездки, относят на место погребения в его повседневной одежде.

Приведу вкратце рассказ одного туземца о похоронах человека, умершего в чужом районе. У умершего не было родственников в этой местности, не было также своей упряжки, которую он мог бы использовать для последнего пути.

«Тогда покойника спросили: „Как ты хочешь итти? Хочешь ли взять упряжку?“ Труп ответил: „Нет“. Они спросили его: „Может быть, ты хочешь итти пешком?“ Он сказал: „Пойду пешком, но вы должны дать мне дорожную палку“». Конечно, этот ответ был получен при помощи гадания.