Изображение Keretkun’a сжигают на лампе. Затем тщательно выметают шатер. Мусор и остатки жертвоприношений с лампы Keretkun’a и с маленького огня собирают и бросают в море. Считается, что этим возвращают морю всех зверей, убитых за время праздника. То же самое, только другим способом, совершается на последнем осеннем празднике, на «настоящем благодарственном празднике» и почти на всех праздниках приморских чукоч, в особенности на «празднике голов» в середине лета и на «празднике кита».

Во многих селениях на второй день праздника происходит обмен подарками (cureьrgьn). В разных местностях он проходит с разными подробностями. Наиболее распространенным является следующий способ: женщины-гостьи собираются около входа во внутренний полог. Они приносят с собой предметы домашнего обихода, подсовывают их под полу внутреннего полога и громко просят дать им взамен такую-то вещь. Хозяйка дома должна немедленно взять принесенную этой гостьей вещь и подложить вместо нее ту вещь, которую гостья попросила. Иногда оба эти предмета не имеют никакой ценности: например, старуха приносит кусок старой шкуры и просит взамен ее подарить подставку для лампы. Это делается потому, что обмен подарками считается частью праздничного ритуала и является знаком дружеских отношений между хозяевами и гостями. С другой стороны, если гость попросит какую-нибудь ценную вещь, то она должна быть дана ему сразу же, без всяких колебаний. Если хозяйка дома не имеет вещи, которую у нее просят, то она должна взять ее у соседей и все-таки удовлетворить просьбу гостя. После того как подарок сделан, присутствующие могут, в свою очередь, попросить для себя подаренную вещь у ее владельца. Отказать в подарке считается неприличным, так что вещь может два или три раза переменить своих владельцев до тех пор, пока ее не унесут из шатра.

В некоторых районах за подарками посылают вместо взрослых людей — маленьких детей. Они входят в шатер и кричат хозяйке: «Не отказывай. Те-то и те-то просят такие-то и такие-то вещи». Хозяйка дает требуемые вещи, восклицая: «Та ha! Та ha!» После этого она имеет право немедленно послать своего ребенка за ответным подарком. Однако в большинстве случаев она ждет праздника в другой семье, когда она, воспользовавшись случаем, получает равноценный подарок.

Этот способ напоминает обмен подарками у тихоокеанских коряков, где молодые люди надевают на лицо деревянные маски и ходят из землянки в землянку, жестами прося подарить им разные вещи. Дающие подарки также имеют право послать сразу же своих детей за ответными подарками, или же могут ждать до следующего праздника, когда их дети, в свою очередь, являются с требованием подарка.

На острове Лаврентия мальчики и девочки ходят из шатра в шатер, пляшут и выпрашивают себе подарки, главным образом еду. Иногда это делается зимой, без всякой связи с праздником, причем порядок проведения такого обрядового обмена сильно напоминает обычаи тихоокеанских коряков, описанные выше.

В приморских чукотских селениях обмен подарками часто устраивается следующим образом: в первый день праздника, в разгаре битья в бубен и пения, каждый гость, захотевший получить в подарок какую-нибудь вещь, принадлежащую хозяину шатра, должен ударить ладонью левой руки по сжатой в кулак правой руке и воскликнуть: «Я вижу такую-то и такую-то вещь». Хозяин должен отдать ему сразу названную вещь. По окончании праздника он может требовать ответный подарок. Если просимая вещь представляет большую ценность, то хозяин может отказать в подарке. При этом он подносит к горлу большой палец правой руки и восклицает: «Я скорее перережу себе горло». Это считается большим оскорблением и может привести к кровавой мести.

Многие семьи устраивают обмен подарками только между родственниками, в особенности между семьями, связанными сложной цепью группового брака. Муж посылает жену к своему сменному товарищу за каким-нибудь определенным предметом. Она возвращается с подарком. Вскоре после этого подаривший посылает свою жену за соответственным подарком.

Этот обычай представляет собою другой вид праздничного обмена. Его можно назвать «торговой пляской». Она устраивается на второй день праздника. Пляшут двое — мужчина и женщина из семей, связанных групповым браком. Часто мужчина только смотрит, как женщина пляшет. Он должен приготовить оленью шкуру и во время пляски положить ее на землю под ноги женщине. Во время исполнения этой пляски никто другой не пляшет, и все являются только зрителями. По окончании пляски мужчина должен подарить что-нибудь плясавшей с ним женщине. Следующую затем ночь они спят вместе, предоставляя он — своей жене, а она — своему мужу устраиваться по их усмотрению. На следующий день муж плясавшей накануне женщины пляшет, в свою очередь, с женой своего брачного товарища и подносит ей подарок, равноценный поднесенному его жене, а на следующую ночь прибавляется еще одна брачная пара. Такие пляски устраиваются большею частью родственными семьями, которые одновременно являются семьями, связанными узами группового брака. С другой стороны, посредством таких «торговых плясок» создается новая связь между семьями. Этот обычай аналогичен обычаям эскимосов Аляски, описанным у Nelson’a.[146]

Однако у чукоч обмен женами существует, как правило, для укрепления или для установления связи между семьями. Две женщины, имевшие сношения с матросами китоловных судов, считают их своими мужьями по переменному браку. У чукоч название «товарищ по жене» применяется даже к человеку, совершившему прелюбодеяние с чужой женой. Когда обманутый муж узнает об этом, то между мужчинами может возникнуть ссора, но чаще по взаимному соглашению заключают союз группового брака.

В большинстве селений азиатских эскимосов зимний праздник связан не с Keretkun’ом, а с «Большой женщиной». Однако некоторые семьи в селениях Wuteen и Jwtun проводят праздник Keretkun’a или, как они его называют, Kacak’а. Имя Kacak, как тождественное с именем Keretkun, известно также в селении Uŋasik и на острове Лаврентия. Некоторые семьи в селении Uŋasik проводят простой «благодарственный праздник», аналогичный празднику приморских чукоч. Праздник Kacak’a и «Большой женщины» проводится с теми же подробностями, что и праздник Keretkun'a у чукоч. Сеть, деревянные птицы и разрисованные весла, употребляемые на празднике, точно такие же, как у чукоч. Некоторые особенности в проведении праздников были указаны выше. Наиболее значительной разницей является замена праздничного огня жировыми лампами.

Существует еще так называемый «праздник гагары», при котором, кроме обычной сети с деревянными изображениями морских птиц, употребляется иная сеть (рис. 81). Она поддерживается длинным шестом, разрисованным узором из прямых линий. Деревянные изображения гагары, которые мало отличаются от изображений чаек, описанных выше, снабжены специальными петельками. В петельку продевается ремень, так что изображение гагары может двигаться вдоль ремня. Человек, держащий в руке конец одного из таких ремней, может легкими толчками заставить изображение скользить вверх и вниз по ремню. При исполнения церемонии время от времени свистят в простые свистки, сделанные из дерева или из гусиных перьев, с язычками из китовой кости. Этот свист считается «голосом гагары». Как уже сказано выше, такие свистки употребляются и на прочих праздниках чукоч и эскимосов; однако туземцы уверяли меня, что употребление свистков связано только с «праздником гагары». Я нашел такие свистки в коллекциях Вашингтонского музея (рис. 82). Один из них (№ 7457) помечен «Fort Anderson, K-Mac Farlane» и принадлежит центральным эскимосам. Два других свистка, очевидно, из той же местности, не имеют никаких пометок. Nelson не упоминает, однако, об употреблении свистков туземцами Аляски.