Другой рассказ, записанный в той же местности, говорит также о действительно происшедшем случае. Человек был убит своим соседом. Убийца разрезал тело его на куски и зарыл их в землю в разных местах. Семья убитого думала, что он просто заблудился где-нибудь и не может вернуться. Для того чтобы найти его, произнесли заклинание над собакой и послали ее на поиски. Собака пошла, нашла все куски тела убитого и один за другим принесла их на стойбище. Тогда родственники убитого сожгли на костре куски тела, а собаку убили и принесли в жертву «Вселенной» (Ŋargьnen)[237]. Я уже отметил важную роль собаки при отпугивании «духов болезни».[238]

Заклинание № 9, в, которое было дано мне как обладающее специальной силой для возвращения к жизни умерших, является одним из обычных заклинаний, применяемых в магической медицине. Оно призывает «Песчаную реку» и затем объявляет, что пациент превращается в пороги, преграждающие течение. «Река» сносит пороги, т. е. уничтожает болезнь.

Любовные заклинания обычно являются символическими. Одно из них (№ 11, а) предполагает, что произносящий его подстерегает девушку, когда она мочится. В то время как она мочится, сердце и внутренности ее выпадают вместе с мочой. Тогда он просит у Утренней зари костяные коньки для хождения по льду и этими коньками топчет внутренности своей жертвы.

В другом заклинании (№ 11, б) произносящий якобы запутал женщину в тюленью сеть и начинает вынимать ее внутренности. Затем превращает мужа женщины в труп тюленя, а ее — в важенку, убегающую от неприятного запаха падали.

В заклинании № 12 ревнующая женщина превращает свою соперницу в падаль, а мужчину — в большого медведя. Медведь ест падаль, но вскоре извергает ее обратно.

Из приведенных примеров видно, что, несмотря на то, что заклинания были собраны в различных, часто очень отдаленных друг от друга местах, чары, применяемые в них, одни и те же даже в подробностях.

Особняком среди прочих магических формул стоит так называемое «заклинание Ворона» (№ 13). Говорят, что оно употребляется шаманами для получения силы, приносящей вред людям. Оно представляет собой драматизированную сказку, хорошо известную всем чукчам и азиатским и аляскинским эскимосам.[239] В нем мы находим также описание действий злонамеренных шаманов, когда они выходят из шатра ночью и просят у сверхъестественных «существ» дать им силы для причинения вреда своим врагам.

Многие злонамеренные заклинания носят такой же символический характер. В одном из них, текст которого здесь не приведен, человек, произносящий заклинание, заявляет, что его жертва превратилась в тюленью шкуру. Он просит креветок притти из моря и съесть его. В другом заклинании, данном мне шаманом «Скребущая женщина», жертва, обреченная гневу, кладется в котел и там превращается в нечто похожее на полупереваренный мох, извлеченный из оленьего желудка и протертый сквозь обрывок старой сети. Затем жертва вынимается из котла и кладется в яму, специально для этого вырытую в земле. Яму закрывают крылом птицы. Масса, находящаяся в яме, превращается в собаку. Привлекаемая запахом жилья, собака переходит от стойбища к стойбищу. Это заклинание применяется также и для создания искусственной собаки, которою потом пользуются для порчи, насылаемой на врага.

Две группы злонамеренных заклинаний имеют специальные названия. Заклинания, входящие в одну из них, называются ejut. Их цель — лишить быстроты и проворства соперника в пешем беге или на оленьих гонках, отнять у него силу в борьбе и т. п. В одной из таких формул (№ 14, а) жертва связывается ремнем «Женщины-паука». В другой формуле (№ 14, б) поперек дороги соперника кладется ветвистый ствол дерева. Заклинания, применяемые для возвращения к жизни умерших, также называются ejut, так как целью их является лишение быстроты умершего во время его последнего пути на дороге к смерти.

Вторая группа злонамеренных заклинаний называется ninewget. Сюда относятся различные манипуляции, совершаемые над трупами. С трупа, незадолго до того вынесенного на тундру, снимают частицу мяса. Человек, проделывающий это, приходит к трупу ночью. Он останавливается на некотором расстоянии, раздевается донага и затем, изображая лисицу и тем самым превращаясь в нее, подползает на четвереньках к трупу. Чтобы увеличить сходство с лисой, он волочит по земле одну ногу наподобие хвоста и кричит: «ка, ка, ка», подражая лаю лисы. В зубах он держит нож. Добравшись до трупа, он отрезает от левого плеча маленький кусочек мяса и, если возможно, берет немного мозга. Затем он таким же способом ползет обратно к своей одежде. Взятые кусочки высушиваются на открытом воздухе, вдали от дома. После этого они готовы к употреблению при заклинании. Чтобы сделать заклинание более сильным, частица от этого мяса должна быть примешана к еде человека, «обреченного гневу». Считается, что такое мясо действует, как яд. После того как «обреченный гневу» проглотит это мясо, весь рот его покрывается язвами, у него разрывается желудок, и вскоре после этого он умирает.

Иногда мясо с человеческого трупа достают без ножа, просто отрывают кусок мяса зубами. Это значительно увеличивает силу порчи. В иных случаях для достижения той же цели человек «превращается» вместо лисы в ворона. Он подходит к трупу, подпрыгивая и каркая, как ворон, при этом нож, который он держит в зубах, изображает его клюв. Дойдя до трупа, он нагибается и несколько раз как бы клюет своим ножом-клювом. Затем отрезает требуемый кусок мяса. Этот способ приводит на память вышеупомянутое «заклинание Ворона», а также некоторые подробности погребального обряда, а именно тот момент, когда участники похорон якобы превращаются в воронов.

Существует еще и другой способ добычи мяса покойника. При этом труп является тюленем, лежащим на льду; человек подкрадывается к нему хорошо известным характерным способом подползания по льду. Поравнявшись с трупом, он втыкает в него нож, изображая, что бросает гарпун. Проделав это, он может взять кусок мяса покойника.

Ясно, что главной целью этих способов является не столько усиление «чар», сколько ограждение себя от мести покойника, от трупа которого берется мясо.

Человеческий череп также употребляется как сосуд для варки магических лекарств. Однако подробности, касающиеся этого обычая, мне неизвестны. В нескольких сказках упоминается «старуха с порчею», которая смешивает отвар различных чар в человеческом черепе. В связи с этим наши старания собрать коллекцию туземных черепов вызывали всеобщее неодобрение. Больше того, нас самих подозревали в колдовстве.

Аналогичные способы магии существуют и у народностей, соседних с чукчами. Сарычев отмечает,[240] что во время его пребывания на Андриановых островах шаман-туземец (алеут) сказал одной из своих пациенток, что виновником ее болезни является ее отец, так как он во время охоты на морского зверя смазывал острие гарпуна мозгом, вынутым из черепов умерших людей.

Многие способы приготовления «порчи», типичные вообще для первобытных народов, существуют также и у чукоч. Прежде всего для приготовления «порчи» необходимо достать небольшую частицу тела жертвы: прядь волос, обрезанные ногти и т. п. Иногда это заменяется комком снега, пропитанного мочой жертвы. Добытую часть тела можно выжимать, сушить или печь на огне; тогда «обреченный гневу» будет претерпевать то же самое. Изображения, представляющие «обреченного гневу», делаются из дерева, травы или толченых листьев. Их колют ножом, бьют или высушивают на огне. Все эти действия тотчас же отражаются на человеке, «обреченном гневу».

Насылающий «порчу» может повредить своей жертве, бросая изображение, сделанное из тертой травы, между собственных ног. При этом он нагибается так, чтобы голова его касалась земли, и изо всей силы бросает изображение… После этого изображение следует оставить под открытым небом. Оно будет постепенно портиться и изменяться. Такие же изменения одновременно будут происходить в теле человека, «обреченного гневу», который заболеет и в конце концов умрет.