Когда тревога и тоска Зачем-то в сердце закрадется, Я посмотрю на облака, И сердце сразу засмеется. 11 112 загл., автограф Прощенье 7 Тому, кто был сейчас свободный. 19 Ты знаешь, я их петь не в силах 30 Чтоб не мутила взор тревога, 113 автограф 1 (редакция 1) Приглашение в путешествие Уедем! Разве вам не надо В тот час, как солнце поднялось, Послушать странные баллады, Рассказы абиссинских роз: О древних колдовских царицах, О львах в короне из цветов, О черных ангелах, о птицах, Живущих между облаков. Найдем мы старого араба, Читающего нараспев Песнь про Рустема и Зораба И про любовь царей и дев. И станут приезжать к нам в гости, Когда зимой пойдут дожди, В уборах из слоновой кости Высокомерные вожди. В горах, где весело, где ветры Кричат, рубить я буду лес, Смолою пахнущие кедры, Платан, растущий до небес. А вы — вы будете с цветами, И я вам подарю газель С такими нежными глазами, Что, кажется, поет свирель. И птицу райскую, что краше И огненных зарниц, и роз, Порхать над золотистой вашей Чудесной шапкою волос. Когда же жизни колесница, Скользя по роковой меже От нас, беспечных, отдалится, Мы скажем смерти — «как, уже?» И не тоскуя, не мечтая, Пойдем в высокий Божий рай, С улыбкой ясной узнавая Повсюду нам знакомый край. Возрождение, 1930, 31 августа (версия редакции 2) Приглашение в путешествие Уедем, бросим край докучный И каменные города, Где Вам и холодно, и скучно, И даже страшно иногда. За морем Средиземным, Красным И за пустыней есть страна, Где, состязаясь с солнцем ясным, Сияет кроткая луна. Влюбленная в Эндимиона. Вкушающего торжество, Средь бархатного небосклона Она не мучит никого. Там дом построим мы из ели, Мы камнем выложим углы, И красным деревом панели, И палисандровым полы. Он встанет, светлый и просторный, И будет на дворе фонтан В полдневный жар вносить узорный И влажно-блещущий туман. А средь разбросанных тропинок В огромном розовом саду Мерцанье будет пестрых спинок Жуков, похожих на звезду. Уедем! Разве Вам не надо В тот час, как солнце поднялось, Послушать странные баллады, Рассказы абиссинских роз: О древних сказочных царицах, О львах в короне из цветов, О черных ангелах, о птицах. Живущих между облаков. Чего Вы не поймете сами, В тени нависнувшей листвы, То Вам я расскажу стихами, В которых только мир и Вы. В горах, где весело, где ветры Кричат, рубить я буду лес, Смолой пропитанные кедры, Платан, встающий до небес. А Вы — Вы будете с цветами, И я Вам подарю газель С такими нежными глазами, Что кажется, поет свирель. И птицу райскую, что краше И огненных зарниц, и роз, Порхать над темнорусой Вашей Чудесной шапкою волос. Когда же жизни колесница, Летя по роковой меже, От нас, беспечных, отдалится, Мы скажем смерти — «как, уже?» И не тоскуя, не рыдая, Пойдем в высокий Божий рай, С улыбкой ясной узнавая Повсюду нам знакомый край. 11–12, ПС 1923 И красным деревом — панели, А палисандровым — полы. 38 Кричат, рубить я стану лес — 45 А Вы — Вы будете с цветами, 48 Что кажется — поет свирель; 55 Войдет, и станет у порога, — 58 Пойдем в высокий Божий Рай, 114 1–3, автограф Франция, на лик твой осиянный Я еще, еще раз оглянусь И как в омут брошусь, окаянный 14 Вольно флаг трехцветный пробегал, 20 И других отважнее был он! строфа 7 отсутствует 30 Комментарии «Наступила война, а с нею для Гумилева военная страда, — писал в некрологическом очерке 1922 г. А. Я. Левинсон. — Войну он принял с простотою совершенной, с прямолинейной горячностью. Он был, пожалуй, одним из тех немногих людей в России, чью душу война застала в наибольшей боевой готовности» (Николай Гумилев в воспоминаниях современников. С. 215). |
