64. Норвежские горы Я ничего не понимаю, горы: Ваш гимн поет кощунство иль псалом, И вы, смотрясь в холодные озера, Молитвой заняты иль колдовством? Здесь с криками чудовищных глумлений, Как сатана на огненном коне, Пер Гюнт летал на бешеном олене По самой неприступной крутизне. И, царств земных непризнанный наследник, Единый побежденный до конца, Не здесь ли Бранд, суровый проповедник, Сдвигал лавины именем Творца? А вечный снег и синяя, как чаша Сапфирная, сокровищница льда! Страшна земля, такая же, как наша, Но не рождающая никогда. И дивны эти неземные лица, Чьи кудри — снег, чьи очи — дыры в ад, С чьих щек, изрытых бурями, струится, Как борода седая, водопад. 65. Утешение Кто лежит в могиле — Слышит дивный звон, Самых белых лилий Чует запах он. Кто лежит в могиле, Видит вечный свет, Серафимских крылий Переливный снег. Да, ты умираешь, Руки холодны, И сама не знаешь Неземной весны. Но идешь ты к раю По моей мольбе. Это так, я знаю, Я клянусь тебе. 66. Купанье Зеленая вода дрожит легко, Трава зеленая по склонам, И молодая девушка в трико Купальном, ласковом, зеленом; И в черном я. Так черен только грех, Зачатый полночью бессонной, А может быть, и зреющий орех В соседней заросли зеленой. Мы вместе плаваем в пруду. Дразня, Она одна уходит в заводь, Увы, она искуснее меня, Я песни петь привык, не плавать! И вот теперь, покинут и угрюм, Барахтаясь в пруду зловонном, Я так грущу, что черный мой костюм Не поспевает за зеленым, Что в тайном заговоре всё вокруг, Что солнце светит не звездам, а розам, И только в сказках счастлив черный жук, К зеленым сватаясь стрекозам. 67. Рыцарь счастья Как в этом мире дышится легко! Скажите мне, кто жизнью недоволен, Скажите, кто вздыхает глубоко, Я каждого счастливым сделать волен. Пусть он придет, я расскажу ему Про девушку с зелеными глазами, Про голубую утреннюю тьму, Пронзенную лучами и стихами. Пусть он придет! я должен рассказать, Я должен рассказать опять и снова, Как сладко жить, как сладко побеждать Моря и девушек, врагов и слово. А если все-таки он не поймет, Мою прекрасную не примет веру И будет жаловаться в свой черед На мировую скорбь, на боль — к барьеру! 68. На Северном Море О, да, мы из расы Завоевателей древних, Взносивших над Северным Морем Широкий крашеный парус И прыгавших с длинных стругов На плоский берег нормандский — В пределы старинных княжеств Пожары вносить и смерть. Уже не одно столетье Вот так мы бродим по миру, Мы бродим и трубим в трубы, Мы бродим и бьем в барабаны: — Не нужны ли крепкие руки, Не нужно ли твердое сердце, И красная кровь не нужна ли Республике иль королю? — Эй, мальчик, неси нам Вина скорее, Малаги, портвейну, А главное — виски! Ну, что там такое: Подводная лодка, Плавучая мина? На это есть моряки! О, да, мы из расы Завоевателей древних, Которым вечно скитаться, Срываться с высоких башен, Тонуть в седых океанах И буйной кровью своею Поить ненасытных пьяниц — Железо, сталь и свинец. Но все-таки песни слагают Поэты на разных наречьях, И западных, и восточных, Но все-таки молят монахи В Мадриде и на Афоне, Как свечи горя перед Богом, Но все-таки женщины грезят — О нас, и только о нас. 69. Прапамять И вот вся жизнь! Круженье, пенье, Моря, пустыни, города, Мелькающее отраженье Потерянного навсегда. Бушует пламя, трубят трубы, И кони рыжие летят, Потом волнующие губы О счастье, кажется, твердят. И вот опять восторг и горе, Опять, как прежде, как всегда, Седою гривой машет море, Встают пустыни, города. Когда же, наконец, восставши От сна, я буду снова я, — Простой индиец, задремавший В священный вечер у ручья? |
