113-а Ни наслаждаясь, ни скучая Когда бы ни было потом, Я не забуду «Чи-Чун-Чау» Очаровательный содом. Китайцев злых и оробелых Арабов, и огромных ваз, И девочек в одеждах белых, Которые пленили Вас. Ах, полон негою упрямой Я видел там всегда одну, — Все остальное было рамой В том ветре, что несет весну! И на изгибе сцены белой Я чуял, что была она Такой шальной и опьянелой, Земная, щедрая весна. И в этом блеске, в этой пляске Я понял цвет и мир иной, И был захвачен этой властной И победительной весной. 114. Франции Франция, на лик твой просветленный Я еще, еще раз обернусь И как в омут погружусь бездонный В дикую мою, родную Русь. Ты была ей дивною мечтою, Солнцем стольких несравненных лет, Но назвать тебя своей сестрою, Вижу, вижу, было ей не след. Только небо в заревых багрянцах Отразило пролитую кровь, Как во всех твоих республиканцах Пробудилось рыцарское вновь. Вышли, кто за что: один — чтоб в море Флаг трехцветный вольно пробегал, А другой — за дом на косогоре, Где еще ребенком он играл; Тот — чтоб милой в память их разлуки Принести «Почетный легион», Этот — так себе, почти от скуки, И средь них отважнейшим был он! Мы сбирались там, поклоны клали, Ангелы нам пели с высоты, А бежали — женщин обижали, Пропивали ружья и кресты. Ты прости нам, смрадным и незрячим, До конца униженным, прости! Мы лежим на гноище и плачем, Не желая божьего пути. В каждом, словно саблей исполина, Надвое душа рассечена, В каждом дьявольская половина Радуется, что она сильна. Вот ты кличешь: «Где сестра Россия, Где она, любимая всегда?» Посмотри наверх: в созвездьи Змия Загорелась новая звезда. Стихотворения, приписываемые Гумилеву 115 Первый гам и вой локомобилей... Дверь в вигвам мы войлоком обили... 116 Некто некогда нечто негде узрел... 117. На добрую память После долгих сонных дней Солнце и письмо любовное, После стольких дней-теней Снова время баснословное. Я, как первый человек, А она, как Ева, кроткая, Дразнит выгибами век И медлительной походкой. Все другие для меня Точно звери бессловесные, Я дарю им имена Золотые и телесные. Но, как истинный Адам (Только зная всё заранее), Я тоскую по плодам Сладким — с дерева познания. Другие редакции и варианты В данном разделе помещаются все варианты стихотворных произведений Гумилева, зафиксированные по его прижизненным публикациям и сохранившимся автографам. Варианты приводятся согласно порядку стихов в основном тексте произведения. Под номерами строк (или строф) в левой колонке указывается источник варианта, оговоренный в комментариях. Если он не указан, это означает, что источник тот же, что и для предыдущего варианта. Если текст ранней редакции коренным образом отличается от окончательного, он воспроизводится целиком. Авторская орфография не исправляется. Первоначальный слой автографов, как правило, указывается в соответствующем разделе комментария. 1 6, автограф 1 Наполнит душу он, дразня, вместо 5–12, автограф 2 Всю эту жизнь многообразную Не помышляя об иной, Я как великий праздник праздную, Как нектар, воздух пью земной. 17–20 И Судия, с лазури пламенной Диктующий нам свой закон, Признает, верую, что правильно Мой путь был мною совершен 3 загл., Колчан Два отрывка подзагол. Из абиссинской поэмы др. ред. фрагментов IV и VII глав 1 ...Они бежали до утра, А на день спрятались в кустах. И хороша была нора В благоухающих цветах. Они боялись: их найдут! Кругом сновал веселый люд, Рабы, монахи, иногда На белых мулах господа, Купцы из дальней стороны И в пестрых тряпках колдуны; Поклонник дьявола порой С опущенною головой Спешил в нагорный Анкобер, Где в самой темной из пещер Живет священная змея, Земного матерь бытия. А ночь настала — снова в путь! Успели за день отдохнуть, Идти им вдвое веселей Средь темных и пустых полей И наблюдать с хребта горы Кой-где горящие костры; Гиена взвоет на пути, Но не посмеет подойти; В прохладной тине у реки Вздохнут усталые быки, И вновь такая тишина, Что слышно, как плывет луна. Потом пошли они в глуши, Где не встречалось ни души, Где только щелканье стрекоз Звенело в зарослях мимоз И чудился меж диких скал Зверей неведомых оскал. Луны уж не было; и высь Как низкий потолок была, Но звезды крупные зажглись, И стала вдруг она светла, Переливалась... а внизу Стеклянный воздух ждал грозу. И слышат путники вдали Удары бубна, гул земли, И видят путники, растет Во мгле сомнительный восход. Пред ними странный караван, Как будто огненный туман, Пятьсот огромных негров в ряд Горящие стволы влачат. Другие пляшут и поют, Трубят в рога и в бубны бьют, А на носилках из парчи Царевна смотрит и молчит. То дочка Мохамет-Али, Купца из Йеменской земли, Которого нельзя не знать, Так важен он, богат и стар, Наряды едет покупать Из Дире-Дауа в Харрар. В арабских сказках принца нет, Калифа, чтобы ей сказать: — «Моя жемчужина, мой свет, Позвольте мне вам жизнь отдать». — В арабских сказках гурий нет, Чтоб с этой девушкой сравнять. |
