"Родная, просто успокойся и подумай. Возможно, Кристоф хочет через тебя развязать войну и разрушить Королевство Лесов. Ты поверила Рейну, и я допускаю мысль, что он действительно действовал из лучших побуждений. Возможно, его использовали, воспользовавшись его чувствами к тебе", — продолжал Себастьян, гладя меня по лицу и понижая голос. Он точно знал, как на меня это действует.

К моему стыду, его слова действительно успокаивали меня. Его глаза, спокойный голос и нежные движения обволакивали меня, успокаивая бурю в моей голове.

"Какие чувства?" — это единственная фраза, за которую почему-то зацепился мой разум.

Себастьян улыбнулся и ответил: "Он влюблен в тебя, моя девочка, уже давно. Именно поэтому я отослал его и запретил приближаться к тебе. Вокруг было слишком много опасностей, и эмоции не лучший советчик. Хотя сейчас я его понимаю и даже немного сочувствую ему." — Он перевел руку на мои волосы и начал играть с прядями.

Я подняла бровь в вопросительном жесте и улыбнулась: "Так ты тоже влюблен в меня, Себастьян?"

Он тихо засмеялся: "Это все, что сейчас волнует тебя, принцесса? Я уже говорил недавно, как я отношусь к тебе." — Он погладил артефакт, напоминая о нашей клятве. — "И пока не планировал делать других признаний." — Затем он поцеловал мою руку.

"Ты не планировал признаваться или ты не влюблен, Себастьян?" — я наклонила голову и жадно ждала его ответа. Видимо, на меня подействовала настойка врача. Иначе я не могла объяснить свои глупые попытки вытянуть признание о его чувствах в этот неподходящий момент.

Он улыбнулся на этот раз как-то лукаво: "Я более опытный в этих играх, моя маленькая кокетка.", — и провел рукой от шеи вниз к груди, зацепив ребра. Я ойкнула и резко согнулась от приступа боли.

Похоже, за глупым флиртом мы оба забыли о чем-то важном.

Себастьян был рядом со мной, и было видно, что он хочет обнять меня или как-то помочь, но боится снова причинить боль.

"Прости, просто дыши.", — он протягивал руку то к моему плечу, то к спине, но не касался меня, останавливая себя и сдерживая. Наконец, приступ боли прошел, и я села.

"Целитель дал тебе настойку от боли?" — спросил он, стирая слезы с моей щеки. Я кивнула.

"Еще какую-то мазь, но я не могу.", — показала я на баночку с непонятной жидкостью неясного цвета. Я пробовала нанести ее после ванны, но каждый раз меня выгибало приступом, и я решила выпить только настойку.

Себастьян взял баночку, внимательно осмотрел ее, понюхал состав и кивнул.

"Это должно помочь. Я добавлю кое-что, и мы попробуем еще раз.", — он закрыл глаза и что-то прошептал над банкой, держа ее в ладони. В его руке вспыхнул огонек, который окутал баночку. Когда огонек потух, Себастьян открыл глаза. Затем он взял меня за руку и прикоснулся к артефакту.

"Ты должна почувствовать холодные мурашки по телу. Когда пройдет, просто кивни", — он прошептал что-то в артефакт, и камень полыхнул синим светом.

"В этот раз надеюсь, что это не свадебный ритуал.", — не удержалась я от шутки. Состояние после настойки напоминало, как если бы я выпила три бокала вина на голодный желудок. Голова — словно в тумане, настроение было игривое. Только боль немного отрезвляла.

Себастьян посмотрел на меня удивленно, затем оглянулся на столик с настойкой, улыбнулся и покачал головой. Похоже, и он нашел объяснение моей излишней игривости.

"Холод, Алекс? Прошел?" — спросил он, пытаясь понять, насколько я осознаю происходящее. Я кивнула.

Себастьян поставил мазь на столик, смерил меня взглядом и, почему-то вздохнув, приказал: "Снимай", — указывая на мою ночнушку.

Я удивленно посмотрела на него: "Не лучшее время, чтобы меня соблазнять, не находишь?" — сказала я с намеком на шутку.

Он снова устало вздохнул, сел на кровать, заставив меня лечь. Своей рукой принц зафиксировал мои руки над головой и поднял мою рубашку до груди, оголяя мой живот и ребра, где были видны синяки.

В его взгляде мелькнула ярость. Вполне понятно, что вид, который ему открылся, вряд ли вызывал желание соблазнить.

"Полежишь спокойно или хочешь, чтобы я связал тебя магией?" — заглядывая мне в глаза, спросил принц.

"Не нужно меня связывать. Я не буду сопротивляться, если это не будет больно", — возмутилась я. Мне было обидно от такого обращения. Честное слово, как будто я ребенок.

Себастьян хмыкнул, зачерпнул немного мази и нанес ее на небольшой участок кожи. Я не ощутила боли, едва ли ощущая его прикосновение. Он наносил мазь с тяжелым вздохом и морщился, словно ему самому было больно.

Я внимательно следила за ним и, когда он уже почти достиг границы моей рубашки, не сдержалась и спросила: "Себастьян, у тебя такой вид, будто тебе больно прикасаться ко мне."

Он слегка улыбнулся: "Я почти закончил", сказал он, снова поморщившись, и зачерпнул еще мази, чтобы нанести на последний синяк.

"Себастьян?" — всё же я хотела понять, почему он так морщится. Неужели ему так неприятно касаться моей кожи?

"Родная, при других обстоятельствах я бы показал, как прикосновения к твоей обнаженной коже влияют на меня. Объясняю, пока ты не придумала что-то нелепое. Через артефакт я временно перенёс всю чувствительность на себя. Поэтому ты не ощущала мои прикосновения", — он с облегчением выдохнул и опустил мою рубашку.

"Постой, тебе было так же больно, как мне, когда я пыталась нанести мазь?" — мои глаза расширились, когда до меня дошёл смысл его слов.

"Не беспокойся об этом. В академии мы часто получали травмы, там я и познакомился с подобными средствами. Я был рад забрать твою боль, милая. Кроме того, я был одной из причин, почему ты пострадала", — он поцеловал меня в висок и поставил баночку с мазью на столик. — "Чувствительность вернется через несколько часов. Постарайся уснуть", — сказал он, направляясь к окну.

"Себастьян! То, что я сказала... Я так не думаю. Я была зла и... Себастьян, ты не виноват", — я слегка поднялась с кровати, стараясь не делать резких движений, чтобы не причинить боль Себастьяну.

Он развернулся, улыбнулся мне, и в его глазах не было обиды или злости, только какая-то глубокая грусть: "Не думай об этом, родная. Я всё понимаю, не переживай. Мы поговорим, когда ты поправишься. Отдыхай, моя принцесса", — он встал на подоконник и исчез из моей комнаты, закрыв окно непонятным образом.

У меня не было сил думать и анализировать все, что произошло сегодня, и я быстро уснула.

Затишье.

После нападения, в Столице я провела около месяца восстанавливаясь. В первую неделю мне не разрешали много двигаться, целитель посещал меня каждый день и давал положительные прогнозы. Мне доставляли еду в комнату, а также книги для развлечения. Придворные дамы заходили в гости, выражая свое восхищение моей силой и стойкостью.

Королю удалось навестить меня только на третий день. Он также проявил вежливость, но когда я упомянула королевство эльфов, он заверил меня, что мне не о чем беспокоиться, и пообещал рассказать всё, когда я смогу покинуть комнату. Он явно намекал на возможность прослушки в других помещениях, поэтому такие разговоры он вел только в своем кабинете. В результате он размыто объяснил, что узнав о том, что отец проявляет интерес к темным артефактам, он не препятствовал ему в надежде, что тот выяснит то, что не удалось королю. Кристоф утверждал, что с юности он искал способ обезопасить границы и пограничье от Кроулей.

Маму он увез, когда поступила информация о том, что подозрительные маги проявляют интерес к исследованиям отца. Никто не мог описать этих магов или опознать их, они представлялись каждый раз по-разному, прибывая на острова на торговых судах, в рыболовецких суднах или просто как путешественники из разных королевств. Это насторожило короля, и через своего знакомого эльфа из академии он прислал маме приглашение посетить столицу их королевства. Отец должен был сопровождать ее, но в последний момент отказался. Когда новости об этом дошли до Кристофа, было уже поздно, и его люди, которые должны были привезти отца в Столицу по приказу короля, опоздали всего на день.