— Ты с какого района, пацанчик? — послышался хриплый голос, как только он поравнялся с компанией.

Юрий остановился. Бежать, равно как и делать вид, что не замечаешь, смысла не имело — это подействовало бы на компанию как запах крови жертвы. Пока же была возможность еще как-нибудь отбрехаться.

— Просто мимо проходил, — ответил Юрий, кивнув в сторону центра города, дескать туда вон иду.

Остановившись, он получил возможность получше рассмотреть с кем, возможно, придется иметь дело. Пятеро молодых парней, гораздо моложе его, обступили почерневшую от грязи скамейку. Двое важно восседали, как петухи на жердочке, а трое подобострастно крутилась у их ног, компенсируя недостаток важности выдыхаемым табачным дымом, сравнимым по мощности с паровозным депо.

— А че ты такой борзый, а? — белобрысый, на голову выше остальных, смачно сплюнул на землю. — Курево есть? Чалый, — кивнул он отирающемуся рядом тощему пареньку, — Прими товар.

— Нет, курева нет, — Юрий про себя чертыхнулся: сейчас как никогда пригодились бы сигареты. А, может быть, и нет…

— Нету, значит? — Чалый самодовольно улыбнулся, принимая терзания Юрия за его страх. — А если найду?

Он приблизился так близко, что выдох смрадного никотинового перегара заставил Юрия поморщиться и который раз пообещать себе бросить курить. Дальнейшее произошло непроизвольно: он толкнул двумя руками источник зловония, отчего Чалый отлетел к самой лавке и опрокинул через спинку одного из сидевших на насесте.

— Наших бьют! — завизжал белобрысый и первым бросился к Юрию.

«Эх, если бы не стертые ноги…» — Юрий затравленно оглянулся, понимая, что бегством не спастись. Он повернулся спиной к забору и встретил первого тычком в грудь. Как ни странно, это оказался не белобрысый, а одна из его шестерок, которую он толкнул впереди себя.

В рабочей ипостаси такие тычки были подобно удару молотом, вышибавшим на раз воздух из легких. Приходилось бить далеко не в полную силу, чтобы не отправить кого-нибудь ненароком на тот свет. От этого, правда, получалось еще хуже — отброшенные ударами вскакивали и снова кидались в драку.

Ножа, мелькнувшего в чье-то руке, Юрий даже не успел испугаться. Удар в предплечье заставил его обладателя ойкнуть и с побелевшим лицом вывалиться из драки.

Громкий треск и яркий электрический разряд на мгновение ослепил Юрия. Это белобрысый сунул ему в лицо руку с шокером. И опять Юрий сработал инстинктивно — сжал ладонями сверкающий синими молниями прибор, а когда разряды перекинулись на них, развел руки в стороны.

Почему он сделал именно так, ему было непонятно, но получилось очень эффектно: шокер перестал искрить, а между широко разведенными руками ударила молния, разметав не успевших ретироваться парней. Удар получился не сильный, но хлесткий. Никто ничего не понял, и вскочивший белобрысый с ходу ринулся в атаку.

Юрий потер между собой ладошки и снова развел руки в стороны. В этот раз молния шарахнула посильнее, заставив белобрысого не просто отлететь назад, но и перевернуться в воздухе.

— Шухер! — выкрикнул чей-то голос сбоку и всю гоп-компанию сдуло, как осеннюю листву налетевшим ветром.

Перед Юрием, скрипя колодками, притормозил бело-синий уазик с надписью «ППС» на борту. Дверь хлопнула и на из нее вывалился полицейский с погонами сержанта.

— Сержант Макаров. Что здесь происходит? — хмуро произнес он. — Ваши документы!

— Какие документы? — возмутился Юрий. — Вы должны задержать… Пока они далеко не убежали… Это банда! Я всего лишь защищался!

— Ваши документы, — насупился сержант. — А с бандами мы того… Разберемся.

— У меня нет документов!

Юрий для верности вывернул карманы, хотя прекрасно понимал, что они пусты. Каким чудом там может оказаться хоть какая-нибудь бумажка? Из кармана вывалилось несколько елочных иголок и аккуратно сложенный листочек подорожника. Он растерянно развернул его и вздохнул:

— Вот, все, что есть…

— А вы не стесняйтесь, давайте сюда, — подбодрил сержант.

— Это? — Юрий недоверчиво протянул помятый листочек.

— Ну да, это. Что-то больше я ничего у вас в руках не вижу. Та-а-ак… Юрий Одинцов, значит? — сержант развернул листок и бросил на Юрия взгляд исподлобья.

— Э-э-э… Да, конечно, — растерялся тот.

— Что, себя не признаете? Жаль, что фотография нечеткая. Как вам она? — сержант показал развернутый листок.

Сколько ни всматривался в него Юрий, ничего похожего ни на текст, а тем более на фотографию, не было и в помине.

— Н-н-не знаю… Нормальная, вроде, — неуверенно произнес он.

— Где? — рассмеялся сержант. — Это же обыкновенный лист подорожника!

Он заливисто расхохотался, глядя на растерянное лиц Юрия. На шум из машины выглянул напарник с погонами ефрейтора:

— Что там?

— Все нормально! — отмахнулся сержант и вытер выступившие на глазах слезы. — Здорово я тебя разыграл?

В более дурацком положении Юрию бывать еще не приходилось. Наверняка, у него сейчас было ужасно глупое лицо, но что поделать — оно отлично соответствовал ситуации. Один момент… А откуда полицейский узнал его имя и фамилию?

— Ты один из наших, да? — сержант доверительно наклонился к Юрию поближе. — На тебя установка пришла. С капитаном Быстровой знаком?

— Это которая Вероника? — с надеждой спросил Юрий. Просто никого из полиции он больше не знал.

— Она самая. Только до нее еще километров сто ехать надо. Ты вот что… Поболтайся по городу часика два-три, а я служебную машину постараюсь выбить. На этом драндулете, — сержант кивнул в сторону уазика, — далеко не уедешь. Кстати, что-то лицо твое мне знакомо… Ты на арене не бился, случайно, не далее, как позавчерась?

Юрий сначала неопределенно пожал плечами. Он думал, что этим и ограничится, но сержант уперся в него неотрывным взглядом, явно ожидая ответа поточнее.

— Бился! И победил.

— Про победу я знаю. Сам на тебе денежек поднял нормально. Как там у тебя получилось… — сержант покрутил руками, изображая вращение мечей. — И змея на куски! Круто!

— Угу…

— А здесь что делаешь? А-а-а, понял… Ты — беглый!

— Вот скажи мне, Макаров, — не выдержал Юрий, — ты же вроде как служитель закона, так? При этом ходишь делать ставки на гладиаторских боях и прекрасно понимаешь, какой раб беглый, а какой нет. Так какому закону ты служишь?

— Светскому, — не колеблясь ответил сержант. — Моя работа заключается в том, чтобы не дать магическому миру поглотить мир обыкновенный. А какие отношения между магами — дело не мое. Да и, вообще, ничье. Нет такой силы, которая могла бы стать между ними законом.

— Это почему? — удивился Юрий. — Люди есть существа коллективные и жить вне общества не могут. А любое общество — это порядок, который поддерживается законами.

— Человек сам по себе слаб и без объединения в команду ему было раньше не выжить. Мамонта, там, забить или от соседнего племени отбиться. Время прошло, а человек изменился мало, потому архаичный коллективизм сохраняется и сейчас, в виде государства. Правда, он выродился во власть меньшинства над большинством, но не об этом речь. Речь о том, что чем более сознательны и самодостаточны мы становимся, тем менее нуждаемся в бессознательном коллективном.

Теперь, обладая боевой ипостасью, человек силен, как никогда, и может стоить целой армии. Надобность в коллективной защите пропала. Так что правило «кто сильный, тот и прав» снова стало доминирующим. А моя задача, как и задача шерифа — держать баланс мира, чтобы магический мир не захлестнул мир обычный.

— Дико как-то…

— Зато интересно. У тебя деньги есть? Вот, держи, позже сочтемся. Поехали, до центра подкину, а то здесь район, сам видишь, совсем не спокойный.

Через полчаса Юрий стоял на перекрестке центральных улиц, вдыхая насыщенный осенний воздух, наполненный запахами перезревшей листвы и пыльных улиц. Такой родной, что защемило а области сердца, а в глаза словно попала соринка, заставив часто моргать, разгоняя выступившую мокроту на глазах.