Сам Сюань Цзи родился в бушующем пламени, и если следовать этой логике, его Меч Судьбы тоже должен быть той же стихии или хотя бы отпугивать всякое зло. При других обстоятельствах никакое демоническое порождение не смогло бы в него вселиться. Но если предположить, что в деле замешано чудовище-жэньмо… Да, такое исключать нельзя, тем более то же кольцо Сюань Цзи защитило древнего демона.

Кстати о демоне: он не побоялся нарушить условия Темного жертвоприношения и восстать против своей призывательницы. Убивая Би Чуньшэн, он произнес фразу, которую расслышал только Сюань Цзи, потому что стоял совсем близко. И в этой фразе были две примечательные детали: «Мы» и «вы все».

«Вы все» намекало на то, что за Би Чуньшэн стоит кто-то еще, а старинное «Мы», сказанное вместо «я», давало еще больше информации. До Великой междоусобицы Девяти провинций, точнее, до битвы Пинъюань, то есть за успокоение Бездны, «Мы» и означало «я». Иными словами, скорее всего, так мог выражаться о себе любой. Но со временем амбиции и притязания императора Пина, властителя тех времен, непомерно возросли, и когда он пошел войной на Алую Бездну Чиюань, говорить о себе «Мы» стало позволительно только представителям императорской фамилии. Следовательно, если демон так легко и свободно бросил «Мы», значит, он либо родился во времена до императора Пина, либо сам был каким-то правителем уже после него, скажем, старейшиной или вождем одного из племен Центральных равнин (те взяли привычку подражать речам императоров)[7]. Но есть еще одна деталь: во время беседы в чиюаньской больнице призванный демон упомянул «ведомство Цинпин», которое возникло уже после императора Пина. Его основал сын императора Пина, великий император У, Шэн Сяо, так что, скорее всего, верен вариант про члена императорской фамилии…

Поглядев на расклад, Сюань Цзи решил бросить какую-нибудь расплывчатую формулировку. То есть хотел сперва сблефовать, а потом посмотреть, что получится. Вот только он не ожидал, что в ответ на первую же провокацию в ушах раздастся смешок. И следом кто-то скажет низким хрипловатым голосом: «И как, по-твоему, я должен тебя благодарить?»

Но это еще ничего. Куда страшнее прозвучал следующий вопрос: «Хочешь обмануть меня? А ты смельчак, маленький демон».

В голове Сюань Цзи стало звеняще пусто. Все волоски встали дыбом. И внутренне он заорал: «Твою мать!!! Он же слышит, о чем я думаю!!!»

В ту же секунду сидящий в мече Шэн Линъюань тоже кое-что осознал…

Оба были далеко не простыми типами – хитрыми, расчетливыми и предельно скрытными; из тех, кто носит сотни масок и возводит тысячи барьеров. И каждый даже подумать не мог, что однажды придется делить самые сокровенные мысли с каким-то мутным чужаком. А какая связь может быть честнее и теснее?

Естественно, оба бросились отгораживаться. Почти одновременно они опустошили сознание и заставили себя хоть на чем-то сосредоточиться, чтобы оборвать ценные мысли. Сюань Цзи начал пересчитывать волосы на голове Ло Цуйцуя, а Шэн Линъюань – читать какой-то древний текст, абсолютно непонятный на слух.

Люди скрытные, вынашивающие глубокие замыслы, хорошо контролируют свое выражение лица. Некоторые мастера могут даже подчинить собственный язык тела. Но кто властен над своими мыслями?

Волосы на голове товарища Ло Цуйцуя довольно быстро кончились, и Сюань Цзи, завершив подсчет, все-таки не удержался и пропустил в сознание вопль: «Какого хрена, а?! Да что тут творится вообще?!»

Ему вторил скрип зубов Шэн Линъюаня, который, по всей видимости, сжимал челюсти все сильнее и сильнее, при этом не забывая повторять про себя какое-то древнее писание.

От этих звуков мысли Сюань Цзи пустились вскачь, взять их под контроль не удавалось. В сознании пронеслось: «К концу года Бюро обязано выплатить мне четырнадцать зарплат, но и этого мало!»

И следом он мимоходом отметил: пускай текст, который настырно повторял Шэн Линъюань, невозможно расшифровать на слух, но легко догадаться по звукам и интонации, что незваный гость твердит одну и ту же строчку раз за разом. Под конец древний демон не выдержал, и на поверхность его сознания просочилось: «Рано или поздно я выявлю главного зачинщика Темного жертвоприношения и лично разорву его в клочья!»

Сюань Цзи встрепенулся: «То есть у Темного жертвоприношения есть зачинщик? Би Чуньшэн что, была только марионеткой?»

Шэн Линъюань откликнулся сразу двумя фразами, и обе прозвучали в голове Сюань Цзи одновременно. Одна была сказана веско и неторопливо, и в ней сквозила знакомая усмешка. Так говорит человек очень осведомленный и уверенный в себе: «А сам что скажешь?» В тоне другой были презрение и холод: «Глупый вопрос».

Такого Сюань Цзи никак не ожидал: «А господин демон-то, оказывается, шизофреник!»

Двоедушие было у Шэн Линъюаня в привычке, так что, услышав мысль Сюань Цзи, он полюбопытствовал: «Что такое „шизофреник“?»

«Это… – начал было Сюань Цзи, но так и не смог внятно объяснить, на что намекал. В голове у него все перепуталось, посторонние звуки сбивали с толку. В конце концов он только сокрушенно пожаловался: – Н-да-а… дело дрянь… Попал так попал…»

А в это время на борту никто из спутников директора Сюаня и не догадывался, что всего за несколько секунд в мозгу их босса (спокойно сидевшего, пускай и с растерянным выражением лица) произошло настоящее ДТП с участием его собственного сознания и сознания древнего демона, засевшего в мече.

Отыскав аптечку, Пин Цяньжу примчалась назад.

– Вы как? Директор, я раньше никогда не пользовалась аптечкой! Вы знаете, что надо делать?

– Сперва дай мне влажную салфетку, – машинально дал инструкцию Сюань Цзи, показывая ей порезанную руку. Буквально минуту назад из раны ручьем хлестала кровь, а теперь лишь виднелся тонкий белый рубец. – Так, скажи-ка мне, а Бюро и правда компенсирует расходы на чистку салона?

Вместо ответа Пин Цяньжу тупо уставилась на совершенно целую ладонь.

– Извини, ты замешкалась, – спохватился Сюань Цзи. – И не увидела, как рана затянулась.

В некотором роде «особенным» довольно хорошо живется в компании таких же «особенных», ведь способности у всех разные. И если кто-то обнаружит, что его знакомый творит уму непостижимые вещи, как правило, не будет ни криков, ни шараханья. Тем более первая командировка с директором Сюанем так впечатлила Пин Цяньжу, что дальше она уже ничему не удивлялась. Ну да, в тот день сверкали молнии, грохотал гром, сошлись лед и пламя, рухнули два здания… По сравнению с этим какая-то быстро затянувшаяся ранка – вообще ничто. Так что она, быстро оправившись от испуга, приняла чудесное исцеление как должное и взялась помогать Сюань Цзи оттирать кровавые пятна.

Посвятив всего себя монотонному физическому труду, Сюань Цзи опустошил разум. Что касается Шэн Линъюаня, то он зашел на очередной круг повторения отрывков четырех разделов литературы. Под конец уборки поднявшаяся между ними буря на время улеглась.

Уже усевшись на место, Сюань Цзи совершенно некстати почуял, что жажда прикоснуться к мечу вернулась с удвоенной силой. В душе поднялось настолько жгучее, предельно невыносимое желание, что впору уже сравнивать себя с голодным духом при виде маньтоу. Сюань Цзи, словно наркоман, пристрастившийся к опиуму, не находил себе места и постоянно ерзал. Жажда коснуться меча затопила его сознание. Нечеловеческими усилиями Сюань Цзи продержался где-то минут пять, но потом всякая гордость и здравый смысл потерпели сокрушительное поражение: он обеими руками «пригласил» меч из-под кресла к себе и, весь дрожа, «упился» им.

«Наглец!» – рявкнул Шэн Линъюань и попытался прикончить маленького демона.

Уклонившись от лезвия, Сюань Цзи с каким-то даже отчаянием погладил ледяной клинок и просящим тоном выдал: «Послушай, уважаемый, тебе ведь тоже не нравится, как обстоят дела? Может, у тебя есть конкретные идеи, как нам разойтись?»

Последовавший ответ был краток и конкретен: «Выпусти меня».