Вдруг грянул гром, на землю обрушилась молния. Яркая вспышка поглотила Сюань Цзи, не успевшего отойти буквально на шаг.

По всему региону Чиюань, в трех городах и семнадцати уездах, разом пропало электричество. Восемьдесят одна молния ударила в одно и то же место, отчего загорелись ближайшие деревья, вспыхнула сухая трава. Над верхушками крон показались язычки высокого пламени, с нескольких сторон повалил густой дым. Человеческие голоса, шум транспорта – все потонуло в жутком грохоте, сопровождавшем кару небесную. В этот миг что «особенные», что простые люди оказались бессильнее муравья, всего-то песчинками, влекомыми бушующим потоком. Кинувшись врассыпную, уцелевшие бежали со всех ног, опасаясь новой вспышки гнева Небес. Им казалось, что небо и земля то и дело меняются местами, переворачивая все с ног на голову, но затем ужасный грохот затих, люди снова обрели слух и зрение. Наконец небосвод разверзся в последний раз, и хлынул ливень, погасив тут и там небольшие пожары.

От безумной женщины и призванного ею демона, что оказался еще безумнее, не осталось и следа – оба превратились в пыль. Стационар стоял в руинах, и кроме Сюань Цзи на территории не было ни души.

Сам он застыл на коленях. За спиной раскинулись два огромных огненных крыла, защищавших по бокам тело.

И вот гроза миновала. Крылья ярко сверкнули, сжались до огненных точек и пропали, словно и не бывало.

Заляпанный кровью меч с лязгом упал на асфальт. У Сюань Цзи потемнело в глазах, и он, потеряв сознание, рухнул следом.

Очнулся он уже в больнице.

Поморщившись, Сюань Цзи кое-как сел. Во всем теле ощущался странный дискомфорт, словно его разобрали по косточкам, затем худо-бедно собрали, а шею еще и криво воткнули на место. Сюань Цзи выдернул иглу капельницы из вены и с силой повертел головой, разминая многострадальные позвонки и мышцы, попутно припоминая, чем дело кончилось. Что ни говори, но чувствовал он себя как-то не так, словно у него что-то пропало… что-то очень важное… Но что? Кошелек? Да нет, это же так, в его случае скорее украшение. Стал бы он чувствовать его потерю так остро? Тогда мобильник? Ах да, еще в чиюаньской больнице тот замерз и сдох, не выдержав демонического холода. Хорошо бы Бюро возместило ущерб…

Да, без мобильного было как-то не по себе, но не поэтому Сюань Цзи ощутил смутную тревогу. Поведя плечами, он запоздало заметил, что его кости как будто полегчали на целый цзинь, и тело вот-вот ветром сдует.

Тут дверь в палату отворилась, и вошел Сяо Чжэн с метровой матерчатой сумкой. Глядя на него, Сюань Цзи резко потянулся – позвонки с громким щелчком встали на место. Сюань Цзи тихонько зашипел от боли. Как оказалось, мышцы там совсем задеревенели, а шею сильно скрючило.

Подойдя ближе, Сяо Чжэн швырнул сумку на больничную койку – та в ответ жалобно заскрипела. Еще бы немного, и он бы просто проломил хлипкое дно кровати, а заодно угодил в и без того пострадавшего Сюань Цзи, но тот, к счастью, увернулся и лишь укорил друга: «Эх ты, непочтительный сын!» Поглядев на сумку, Сюань Цзи спросил:

– Что это ты там приволок?

– Твое, вообще-то.

Сюань Цзи заглянул в сумку и с изумлением обнаружил свой меч, весь в запекшейся крови – никто не удосужился его отмыть и привести хоть в какой-то порядок. Осматривая клинок, Сюань Цзи машинально потер шею и вдруг понял, почему чувствовал необъяснимую легкость в костях – да его позвоночник был пуст!

Надо сказать, что его оружие было не простой железкой, а самым настоящим Мечом Судьбы. Обычно он прятался в позвоночнике Сюань Цзи и не показывался людям. Услышав зов, меч откликался, выходил наружу, истреблял врагов, а потом сам возвращался в свои костяные «ножны». Похоже, штуковина отличалась крайне нелюдимым и замкнутым нравом, раз не любила лишний раз показываться. Но тогда что случилось на той крыше? Почему меч не вернулся обратно в спину?

– Согласно регламенту, все «особенные» предметы подлежат учету, о них нужно уведомлять Бюро. Будь это мелочь, можно было б наплевать на правила, но с такой махиной ты слишком бросаешься в глаза, – с этими словами директор Сяо придвинул к больничной койке стул, рухнул на него без сил и ожесточенно потер ладонями лицо. Как позже выяснилось, он всю ночь провел в Главном управлении и на рассвете сразу же примчался в больницу, чтобы проведать друга, вот и выглядел совершенно измочаленным. Слабым голосом директор Сяо неохотно досказал: – Правда, во вчерашней суматохе никто даже не обратил внимания.

– Как обстановка? – спросил Сюань Цзи, пряча меч в сумку.

– Письмена Темного жертвоприношения пропали. Останки Би Чуньшэн мы не нашли.

– Есть убитые или раненые?

– В Чиюань тяжелые ранения получили шесть оперативников, остальные отделались легкими царапинами. Погибших, к счастью, нет.

– Что с тем парнишкой, который был рядом, когда здание обрушилось? Помнится, я его куда-то забросил. Как он там?

– А, этот… Думает, что ты пожертвовал жизнью, спасая его. Так расстроился, что пришлось поставить ему укол. Сейчас лежит в соседней палате.

– Плохи мои дела… – с досады скрипнул зубами Сюань Цзи. – Теперь придется обходить его за сотню километров, а то, очнувшись, увидит, каков я из себя красавчик, и решит, что лучший способ отблагодарить – отдаться мне.

Сяо Чжэн встретил неуклюжую шутку с каменным лицом: ни улыбки, ни закатывания глаз. Вместо этого он, нащупав за пазухой портсигар, кое-как вытащил его, нетерпеливо потер и очень некстати вспомнил, что в больнице так-то запрещено курить. Делать нечего, пришлось засовывать портсигар обратно.

Бросив на директора Сяо пристальный взгляд, Сюань Цзи больше не стал сыпать неуместными шутками – вместо этого он вскинул руку, и с его ладони сорвалась монета. Проскакав по полу, она врезалась в дверь палаты, где тут же появился огненный знак «Барьер». Установив защиту, Сюань Цзи потянулся к окну у кровати и распахнул его настежь.

– Кури, сюда никто не зайдет. Только скажи, старина Сяо, с тобой все в порядке?

На это Сяо Чжэн молча перекинул Сюань Цзи портсигар. Как оказалось, оба друг друга стоят, и, наплевав на правила, они нагло закурили прямо в больничной палате. Вскоре вся комната наполнилась тоской и горем человеческим.

Наконец Сяо Чжэн прервал затянувшееся молчание:

– А ведь Цзи Цинчэнь, тот усач из туристов, которого мы застрелили, был обычным человеком. Его тоже заразили Зеркальной бабочкой, вот он и фонил аномальной энергией… По этой же причине притянул к себе мифриловую пулю. Хотя бабочка его контролировала, но вчера он был еще жив, мозг у него не умер. Причина смерти – пулевое ранение.

Сюань Цзи открыл было рот, чтобы спросить, что будет с Сяо Чжэном. Да, ошибка грубая, обычный гражданский умер, и все из-за халатности оперативников… Впрочем, сформулировать вопрос он не успел – директор Сяо его опередил:

– С меня сняли два балла. Но да плевать, у меня еще одиннадцать есть. Тем более вряд ли я вернусь к оперативной работе, в штабе шанс покомандовать операцией выпадает нечасто, так что до конца карьеры мне хватит, – тут Сяо Чжэн устало махнул рукой. – Но какая ирония! В своих суждениях я ошибся целиком и полностью и на основе ошибки с тяжелым сердцем отдал приказ пожертвовать Би Чуньшэн, чтобы сыграть на опережение и убить до полуночи Цзи Цинчэня. Вот только оказалось, что мое решение, в целом верное, помогло хоть как-то снизить риски и освободило меня от ответственности. А потом, когда вскрылась история с Зеркальными бабочками, всем стало не до меня, вот я и отделался дисциплинарным взысканием и поставлен на учет с испытательным сроком…

Со стороны можно было подумать, что Сяо Чжэн спорит сам с собой. Устав рассуждать, он сдвинул брови к переносице и глубоко затянулся. Кончик сигареты затрещал. Выдохнув клубы дыма, Сяо Чжэн неожиданно поделился подробностями дела:

– Если обычный человек становится очевидцем аномалии, мы стараемся как можно чище стереть его воспоминания. Как правило, для этого используют специальные приборы и лекарственные препараты, но все они в той или иной степени вредят очевидцу. Работая на Оперативный отдел, Би Чуньшэн нередко спасала гражданских и после всех мероприятий обычно не допускала до зачистки памяти Отдел ликвидации последствий. Она лично вызывалась менять воспоминания пострадавшим, использовала для этого свои «особые» умения. Ее психические способности действовали гораздо мягче препаратов и всяких специальных штук. Конечно, на это уходило больше времени, переубеждение давалось куда тяжелее, чем просто включить аппаратуру и забыть о проблеме навсегда, но Би Чуньшэн никогда не боялась трудностей. Мне кажется, она видела в этом не свою должностную обязанность, а любимое дело, даже предназначение…