Келлехар был одним из множества извилистых притоков, бегущих по Сансонским горам, прежде чем слиться с мощным потоком реки Крисп, стремящимся на восток к дальнему побережью. Широкий и неглубокий, Келлехар, выйдя из заболоченной поймы в конце озера, вскоре сужался, превращаясь в быстротечный канал. По нему лодка с беглецами понеслась на север. За пределами долины ландшафт сгладился, пошел более крупными и неторопливыми складками. Флориан много раз проезжал мимо здешних мест и знал, что тут в основном встречаются фермерские хозяйства и земельные участки с пахотными полями и пастбищными лугами. Однако теперь тусклые облака и непрекращающийся дождь скрывали от него большую часть ландшафта — даже элитарное зрение и новые программы не помогали.

Течение стало настолько сильным, что Мурей вообще перестал толкать лодку, просто направлял ее подальше от коряг и берегов. Они проплыли под несколькими каменными мостами, отчего Флориан занервничал. Он боялся, не станут ли полковые патрули наблюдать за рекой, но ни разу никого не заметил на мосту. Еще один ручей с запада впадал в Келлехар, потом в него влились еще два больших потока с востока.

Через пару часов Флориан прислонился к корме и приложил флейту к губам.

— Отсюда я уже сам справлюсь. Возвращайся домой, мой друг. Поднимайся вверх по течению, вернись к стае-семье и будь счастлив.

— Думаешь, ты уже в безопасности, друг Флориан?

— Как получится. Дальше ты не сможешь мне помочь. Если ты подвергнешь себя опасности, это меня очень сильно огорчит.

— Я тебе верю, друг. И желаю скорейшего возвращения.

— Думаю, через месяц я смогу вернуться. Прощай, мой водный друг Мурей.

Ватни отпустил лодку и скрылся под поверхностью воды. Волна в виде галочки, идущей против течения, появилась на несколько мгновений и скрылась.

Флориан снова поставил весла и начал осматривать воду впереди. Он медленно и осторожно опускал и поднимал весла, удерживая ими лодку на середине реки, словно рулем. Экзозрение показало карту местности, которую он помнил еще с тех пор, как несколько лет назад изучил атлас. Новый операционный код, называвший себя юз-дублем, переформатировал все его старые файлы памяти. Плывя на лодке, большую часть времени Флориан провел, беседуя с юз-дублем: тот отвечал на вопросы лесничего с таким рвением, что Флориан почувствовал себя ребенком. Потребовалось некоторое время привыкнуть к полуразумному (согласно описанию) жителю в голове.

Карта показала через несколько километров резкий поворот: еще немного, и Келлехар унесет его от Ополы, где жила тетя Теранния. Но сегодня вечером Флориан хотел оказаться именно там, где суша вдавалась в воду, — на странном скалистом нагорье, в местечке под названием Летрой, у Джоффлера. Если где-то лесничий и мог остановиться, не опасаясь капитана Чаинга и НПБ, то именно здесь.

Когда суровый свет небес погас, Флориан снова осмотрел малышку. Она выросла. Ему больше не удавалось не обращать внимания на ее рост и оправдывать свое недоумение своим же незнанием младенческих особенностей. Ее стремительный рост пугал, поскольку происходил в реальности. По подсчетам Флориана, детка выросла почти на восемь сантиметров с момента ее появления из космической машины, и весила она, безусловно, уже намного больше. «Наверняка все дело в обогащенном молоке». Но почему дети из Содружества росли так быстро, он все равно не понимал. Флориан решил попытаться найти нужный файл в самое ближайшее время и выяснить ответ на мучающий его вопрос.

С наступлением темноты лесничий перестал беспокоиться о погоне. Он проплыл мимо пары небольших поселков на берегу реки. Никто не увидел его, ведь из-за дождя почти все сидели по домам. Но, к счастью, дождь почти закончился. Даже в своей промасленной куртке Флориан успел промокнуть насквозь. Он надеялся лишь на то, что грибы в спортивной сумке остались сухими.

Флориан немного нервничал из-за темноты: хотя ночное зрение позволяло ему хорошо видеть реку, управление лодкой представляло определенную сложность. Берега по обе стороны начали подниматься. Вскоре взгляду открылось селение, которое, по всей видимости, и звалось Летрой.

Флориан никогда раньше здесь не бывал, но Джоффлер часто рассказывал об этом месте, когда приезжал в Ваймондон за валтанами. В паре километров от осыпающегося берега реки виднелся длинный обрыв, с которого до самой воды спускалась полоса выветрившихся обнаженных камней. Издалека Летрой напоминал странный инопланетный поселок с толстыми башнями, стоящими на кремниевых холмах. Еще в Бездне поселенцы этого региона использовали телекинез и животных-слуг, чтобы расширить и сгладить существующие пещеры, создавая дома в скалах. В лучшие времена здесь проживало почти шесть тысяч человек — необычное богемное сообщество привлекало художников, писателей и музыкантов со всего Бьенвенидо. Оно процветало много веков.

После Великого Перехода в искусстве наступил упадок. В новой, более суровой жизни у людей стало гораздо меньше свободного времени и денег, да и меценаты тоже повывелись. Но традиции Летроя сохранились, хотя его репутация постепенно шла на убыль. Большинство жителей по-прежнему придерживались художественного призвания. Несколько самых популярных музыкальных групп нового стиля со своими электрическими инструментами вышли из Летроя и теперь выступали в городах перед более широкой аудиторией.

Широкие овалы, разбросанные по странным вершинам, светились желтым неярким светом, словно приглашая Флориана, сидящего в лодке и окруженного холодной моросью, причалить к берегу. У берега к двум большим деревянным пристаням были пришвартованы лодки. Лесничий направил свою к ближайшему деревянному настилу и накрепко привязал.

Малышка снова заплакала, пока Флориан надевал рюкзак и перекидывал спортивную сумку через плечо. Ох, лишь бы Джоффлер жил неподалеку!

Оказавшись на пристани, Флориан перерезал веревку и долго смотрел, как лодка уносится прочь. Вскоре ее подхватило течение, и она поплыла вниз по реке. Через пару минут она исчезла из вида.

— Назад дороги нет, — сказал он Тилу. Пес согласно вильнул хвостом.

Прошло пять минут — пять минут довольно бесцельного блуждания по дорожкам из щебня, огибающим обнаженные породы, он искал кого угодно, кто осмелился бы выйти на улицу в эту ужасную ночь. Услышав детский плач, из дома вышла пожилая пара — полюбопытствовать. Джоффлера они явно не одобряли, потому что, когда Флориан упомянул его имя, супруги взглянули на Флориана еще настороженней. Но все-таки указали на скалы, где поселился Джоффлер, и даже объяснили дорогу.

У Флориана болели ноги и плечи, но через десять минут он уже полз по покатому склону. Еще десять минут спустя Флориан плелся вверх по изогнутому склону, в котором были сделаны не слишком удобные широкие ступени. Склоны вокруг скалы были засажены фиговыми деревьями и разросшимися виноградными лозами. Лесничему пришлось остановиться на полпути из-за ужасной усталости, хотя он поднялся едва ли на пятнадцать метров вверх.

Тропа обогнула скалу и закончилась у широкого входа, забранного железной решеткой. Там стоял Джоффлер и подозрительно вглядывался в темноту. Одинокая лампочка, свисающая со свода прямо за решеткой, бросала призрачные отсветы вокруг себя.

— Я слышал шум, — сказал Джоффлер, разглядывая ребенка. — Ты кто?

— Это же я, Флориан. Я вымотался, Джоффлер, можно войти? Я принес тебе валтаны. — Он бросил спортивную сумку перед воротами.

— Вот же дрянь! — воскликнул Джоффлер, он отомкнул замок и открыл решетку. — Входи. Ты меня до дряни напугал, явившись без приглашения!

Флориан, шатаясь, вошел внутрь и заметил, как Джоффлер осторожно выглянул наружу, чтобы понять, нет ли кого-то еще на тропе, и лишь затем подобрал сумку.

Пещера-прихожая заканчивалась тремя входами, прикрытыми плотными занавесками. Джоффлер отодвинул одну и позволил Флориану войти в главную комнату каменного дома. Она была почти круглой, двадцати метров в длину с неровным потолком. Большое овальное окно, смотрящее на Летрой, пряталось за белой шерстяной простыней, которая развевалась на сыром ветру. Напротив окна, на возвышении, расположился очаг, наполненный горящими торфяными брикетами, над ним — изогнутый колпак-дымоход, почерневший от многовекового дыма. В воздухе витал пряный аромат, который Флориан так и не смог определить, но он точно знал: торф так не пахнет. По всей комнате стояли низкие древние топчаны, намного старше диванчика у Флориана в избушке. Он подозревал, что всю мебель много лет тому назад сделал кто-то из летройских мастеров, увлекавшихся резьбой по дереву. Он сел поближе к огню и достал из рюкзака очередной пузырь. Малышка тут же присосалась к обогащенному молоку.