— Не плачь, Леночка, не плачь. Ты мне душу рвёшь своими слезами. Ну? Успокаивайся, всё уже в прошлом, ты со мной, ты жива, любима, нас с тобой ждёт только счастливое будущее. Правда, у меня характер не сахар, но и ты в случае чего бутылкой успокоить можешь. Ты слышишь? Ну всё, всё, посмотри на меня, милая.

— Дима, это ещё не всё.

Орлов криво улыбнулся и внимательно посмотрел в заплаканные глаза.

— Я… я тогда сильно повредила ногу, Дим, мне сделали две операции, но так получилось, что после второго наркоза я… я потеряла нашего малыша.

Орлов перекатился на спину, резко притянул её к себе и сильно прижал, обнимая сильными руками, будто хотел защитить и уберечь. Лена обняла его и уткнулась мокрым носом в грудь. Дмитрий натянул на её плечи одеяло, поцеловал в макушку и глухо произнёс:

— Бедная моя девочка, сколько же выпало на твою долю. Мне жаль, Лен, очень жаль. Но мы вместе и переживём это. А ещё мы постараемся, чтобы у нас опять появился малыш, да? А для этого предлагаю следующее.

Он чуть ослабил объятия и поднял её голову вверх.

— Во-первых, понятно что. Да? Во-вторых, это во-первых и почаще. Ты как? Согласна?

Лена шмыгнула носом и несмело улыбнулась.

— Та-а-ак, — уже открыто улыбаясь, продолжил Дмитрий. — В-третьих, надо ломать стену.

— Зачем? — ошарашенно протянула Лена.

— Будем из наших двух квартир общую жилплощадь делать! А то вот сейчас мне бы домой сбегать за одной о-о-о-очень важной вещицей, а для этого мне надо одеваться, а то на площадке холодно и можно чего-то себе отморозить!

Лена подняла брови и наклонила голову чуть на бок:

— А какая-такая вещица тебе понадобилась?

Орлов резко встал, уложил Лену на подушку, натянул брюки и вышел вон. Елена слышала его глухое бурчание, стук каблуков, звон ключей. Дмитрий вышел из квартиры и наступила тишина. Оглянувшись вокруг, она заметила разбросанную одежду, сдвинутые кресла, книгу на полу, но не прошло и минуты, как входная дверь отворилась, и в комнату ввалился полуобнажённый Орлов. Он упал рядом с Леной, подтягивая её ближе и торжественно прошептал:

— Елена Журавлёва, согласны ли вы стать моей… ты согласна быть моей, Лен? Женой, подругой, любовницей, матерью моих детей. Я знаю, что будет нелегко, что у меня и у тебя работа, что мы взрослые люди со своими привычками, своим прошлым. Но я очень хочу приходить домой к тебе. Слушать тебя. Спать с тобой. И любить тебя, Лена.

Он разжал кулак, и Елена увидела тонкий золотой ободок с камешком под цвет её счастливых глаз.

— Я согласна, Дима. И обещаю, что постараюсь, чтобы нам было немного полегче. Ты только наберись терпения. А то я такая плакса в последнее время, — заявила она и опять шмыгнула носом. Дмитрий захохотал и обнял её, надевая на тонкий пальчик выбранное ещё месяц назад кольцо.

— Всё, Журавлёва, попалась! Теперь ты Орлова, Елена Орлова. Моя. Моя жена.

Ответ от своей долгожданной половинки он так и не услышал, потому что ни он, ни Лена не умели говорить и целоваться одновременно.

Лида открывала замок, когда услыхала звук шагов этажом ниже. Она перегнулась через перила и с удивлением увидела полуголого Орлова, что влетел к себе, и уже через несколько секунд вернувшегося к Лене. Судя по всему, канун Дня защитника Отечества эти двое провели неплохо.

23 февраля. День настоящих мужчин. В их семье таких было двое. Папа и Андрей. И хотя отец практически никогда не говорил о своих погонах, но полковничий парадный мундир висел в шкафу. Андрей не успел почувствовать на своих плечах тяжесть множества больших звёзд. Одна. Одна звезда так и осталась с ним. И на фото рядом с крестом, что стоял над его могилой.

Лида села на мягкий стульчик в коридоре и откинулась на стену. Сегодня праздник, Лене с Димкой не до неё. Люда с отцом. После того, как маму госпитализировали, младшая сестра все свои вечера проводила дома, стараясь поддержать отца. А значит, старшая сестра проведёт этот день с братом. Лида поднялась, сняла шубку, сменив её на тёплый пуховик, надела валенки, вышитые бисером, и вышла из квартиры. Она медленно шла по пустой улице в сторону кладбища, не замечая внимательного взгляда ей вслед.

Миша увидел её из окна, проследил, как она вошла в подъезд, прислушиваясь к её шагам и щелчку замка. А затем вдруг увидел, как она тепло одетая направилась в сторону сосновой рощи. Андрей…

Воронов быстро оделся, залил кипяток в большой термос, заполненный ароматной заваркой, схватил плед, лежавший на диване, и выскочил из дома. Он шёл за Лидой, стараясь не нарушить её одиночества. Миша понимал, что она пошла навестить погибшего брата, поздравить того с праздником. Он не хотел ей мешать, но понимал, что после тяжёлого суточного дежурства у Грачёвой просто могут не сработать биологические часы. Конечно, она не уснёт, но замёрзнуть может.

Михаил остановился недалеко от могилы Андрея. Он наблюдал, как Лида опустилась на колени, смахнув снег с фотографии брата, поднялась и провела ладошками по перекладине креста, освобождая его от сосулек. Миша видел, как она вдруг закрыла себе рот рукой и замерла. Плачет, наверняка. Сильная, неунывающая, весёлая, умная, жизнелюбивая, готовая помочь и выслушать. Сейчас она плакала. Тихо, чтобы не потревожить тишину этого места.

Миша перехватил термос и пошёл к ней. Лида услышала скрип снега под его ногами, резко развернулась и вытерла слёзы:

— Миш, ты чего здесь?

— Так, увидел, как ты пошла сюда и… решил тоже к Андрею наведаться. Не замёрзла?

Лида пожала плечами и села на скамью рядом с соседней могилой.

— Знаешь, а он очень любил этот праздник. Ещё когда вы в училище учились, он звонил папе, они друг друга поздравляли. Мама их «мужиками» называла, защитниками. И стол накрывался, мы подарки готовили. Детские. Поделки, рисунки, открытки делали своими руками, самолёты рисовали. А потом вот. И семья распалась, и брата не стало.

— Не надо, Лид, — проговорил Миша, опускаясь рядом и укутывая её в теплый плед. — Никто не виноват в его смерти, так случилось. Вот и Димка чуть не пострадал. Но эти… ситуации — они помогают решать вопросы, менять что-то в конструкциях самолётов, чтобы другие летали без происшествий.

— И это всё стоило его жизни, Миш?

— Лида, но это наша профессия. Как и твоя.

— Да, но мы не смогли его спасти. Хотя и Лена, и Дарья Николаевна сделали всё. И наверное, чуть больше. А мама…

— Ну-ну, всё. Не думай об этом. Ты же врач, ты понимаешь, что Тамара Ивановна сказала это не со зла, это говорила не она, а её болезнь. Слышишь?

— Да, — тихо прошелестела Лида. — Только легче от этого не становится.

Они помолчали, сидя на скамейке, прижавшись друг к другу.

— Ты сегодня ела? Или опять с дежурства голодная пришла?

— Не хочется что-то.

— Тогда я тебе чай сделал, выпей немного, согреешься. — Миша открутил крышку термоса и налил исходящий паром напиток. Лида вздёрнула голову и искренне улыбнулась, обхватывая чашку двумя ладонями.

— А знаешь, я сегодня Димку видела у Лены. Кажется, у них всё налаживается.

— Вот и прекрасно, а то столько лет прошло, а они так и не встретились нормально.

— А ты знал, да?

— Да, Орлов рассказал мне всё тогда вечером, когда Катерина приезжала. Он ночевал у меня и вспоминал их знакомство в госпитале.

— Миш, а вы ведь не всё знаете.

— Догадываюсь, Лид, только это их правда. Если захотят — расскажут.

— Хорошо. — Лида прикрыла глаза и расслабилась, положив голову на мужское плечо.

Воронов быстро закрутил крышку термоса и уверенно заявил:

— Так, пошли. Ты уснёшь скоро, не хватало ещё, чтобы замёрзла и заболела. Пошли, я тебя домой отведу, спать уложу.

— И колыбельную споёшь, — тихо прошептала Лида.

— Я готов тебе колыбельную, Лида, каждый день петь, только бы ты слушала.

— А ты останешься со мной, Миш? А то я опять разревусь.