Журавский был принят без промедления.
Столыпин. Здравствуйте и садитесь, господин Журавский. Вы не из рода херсонских Журавских?
Журавский. Я сын генерал-майора Владимира Ивановича.
Столыпин. Хорошо был знаком с вашим отцом и его братьями, хотя и не понимаю чудачеств вашего дяди, Михаила Ивановича. За острым недостатком времени ограничимся на первый раз деловой беседой: будем зачитывать вашу «Программу оживления Севера», доставленную мне Семеновым-Тян-Шанским, и принимать или отвергать ее пункты. Согласны?
Журавский. Согласен, ваше превосходительство, с методом рассмотрения вопросов программы, но взгляды и действия Михаила Ивановича не отношу к чудачествам.
Столыпин. Это дело каждого из нас. Итак, первый пункт — «Открытие земель Архангельской губернии для приобретения их в собственность граждан всех сословий, но не более 60 десятин на хозяйство». Почему ограничение в шестьдесят десятин?
Журавский. Богатства Севера нуждаются в притоке рабочей силы, в закреплении ее, что нельзя сделать, если идти по методу организации помещичьих хозяйств.
Столыпин. Разумно. О каких площадях может идти речь?
Журавский. Согласно вдвое заниженным данным губернского статистического комитета — о пятнадцати миллионах десятин.
Столыпин. Цифра внушительная даже по масштабам России, но каковы там возможности ведения крестьянского хозяйства?
Журавский. Вот данные по Усть-Цилемской волости за последние два года. Доход каждого хозяйства раскладывается так: тринадцать процентов — промыслы, двадцать — продукты хлебопашества и пятьдесят семь — продукты животноводства. В среднем на каждый крестьянский двор в Печорском крае приходится по пять голов крупного рогатого скота и по три лошади.
Столыпин. Убедили. Под этот пункт вы получите средства на организацию экспедиции по выяснению колонизационного фонда. Готовьтесь ею заведовать.
Журавский. Ваше превосходительство, со мной программа работы экспедиции и смета расходов. Извольте взглянуть: там не только вопросы изучения сельскохозяйственных фондов.
Столыпин. Давайте ее сюда, я помечу к исполнению, и вы сами пойдете с ней к главноуправляющему. Так будет быстрее, а главное, надежней. Я боюсь своих канцелярий. Читаем дальше: «Общее устройство полярных инородцев; введение в действие «Самоедского права». Это что еще за «Самоедское право»?
Журавский. Ваше превосходительство, исконные хозяева тундры — самоеды, остяки, вогулы, лопари — вымирают от наплыва нашей «цивилизации», и требуется немедленная защита их государством...
Столыпин. Мы не можем нянчиться с каждой горсткой инородцев. Пусть приспосабливаются к новым условиям или вымирают.
Журавский. Это жестокость, не оправданная ни экономическими, ни тем более моральными соображениями в отношении целых народностей...
Столыпин. А это, господин Журавский, кабинет главы правительства, а не трибуна Государственной думы. Читаю дальше: «Телеграфная связь от Усть-Цильмы до Пустозерска, а затем и дальше на Обдорск». Смысл?
Журавский. Своевременное сообщение ледовой обстановки для прохода судов по Северному морскому пути. Одновременно с этим нужно обустройство мореходными знаками опасных мелей Поморья. Собственно, это проект крестьянина-помора Дмитрия Кожевина.
Столыпин. Хороший проект. Северный морской путь нужен нам как воздух. Я делаю тут пометку, пойдете к генералу Вилькицкому, и пусть немедленно войдет с ходатайством в правительство.
Читаем дальше: «Учреждение в Усть-Цильме ветеринарной станции по борьбе с сибирской язвой». Действительно пали в тундре сотни тысяч оленей от сибирской язвы?
Журавский. Страшнее этого зрелища я не видел — тысячи гниющих туш. По предварительным подсчетам, пало более ста тысяч животных за один только девятьсот шестой год.
Столыпин. Хорошо. Представьте мне смету. Станция действительно нужна... «Учреждение в Печорском крае сельскохозяйственной опытной станции...» Мне доложили о результатах совещания и о том, что вы произвели там сенсацию, но организация станции пусть идет своим чередом, а вы поработайте в краю во главе экспедиции. Смета экспедиции пройдет через Переселенческое управление Глинки, а на это деньги отпущены, так что вопрос будем считать решенным... Следующий пункт: «Заложение на средства казны не менее пяти эксплуатационных, а не только разведочных скважин в разных зонах Ухтинского нефтеносного района». Что-то уж очень противоречивые сведения об этой нефти...
Журавский. Запасы нефти на Ухте имеют если не российское значение, то областное — несомненно.
Столыпин. Это ваши личные прогнозы?
Журавский. Это в первую очередь прогнозы специалистов Стукачева, Воронова, Першина, с которыми я бывал на Ухте и имел обстоятельную беседу.
Столыпин. Мы очень заинтересованы в ухтинской нефти из-за нехватки топлива на уральских заводах и, пожалуй, сможем произвести ассигнования на казенное бурение.
Журавский. Ваше превосходительство, нужно постановление правительства, объявляющее Ухтинский район нефтеносным во избежание распродажи земли под концессии; вообще, земли Архангельской губернии для иностранцев должны быть запретными, ибо кажущаяся их малая ценность завтра может обернуться миллиардами... Я захватил с собой письмо и хотел бы вас познакомить с ним. Там подчеркнуто: «...мое внимание в Печорском крае привлекают железные руды и каменный уголь, с целью устройства крупного металлургического предприятия, через которое откроется путь к другим богатствам края... Не могу скрыть от вас, что Печорским краем заинтересованы англичане, и это по их поручению я этим занят».
Столыпин. Так‑с, так‑с, значит, англичане знают о богатствах Печорского края больше нас.
Журавский. Тридцать тысяч начиная с этого года и пожизненно они не стали бы предлагать мне за пустопорожние земли.
Столыпин. И вы отказались?
Журавский. Иначе я бы не пришел к вам с этой программой.
Столыпин. Да... (Столыпин встал и походил за креслом вдоль стены кабинета.) Я, признаться, был удивлен еще рассказом Петра Петровича о вашей какой-то чрезвычайной прозорливости, чуть ли не пророчестве. Если все, что вы предрекаете этому краю, сбудется, вы станете министром в моем кабинете. (Столыпин вновь сел в кресло.) Дальше. «О запрещении строительства Полярной дороги г. Кнорре и о правительственной разведке недр Северного Урала» — суть, очевидно, та же?
Журавский. Да, ваше превосходительство.
Столыпин. Дороги господ англичан к Северному Уралу не будет, а для разведки недр Северного Урала включайте в свою экспедицию отряд горных инженеров. Большего пока не могу. Как бы вы, Андрей Владимирович, предложили вывозить богатства Печорского края?
Журавский. Печорскому краю необходима железная дорога от Обдорска через богатства Урала на Ухту и Котлас. Это позволит завозить туда сибирский хлеб и вывозить оттуда нефть и уголь.
Столыпин. Да, эта дорога крайне нужна: заводы Урала гаснут без топлива, бакинская нефть сто́ит на Каме в три раза дороже, чем на месте...
Журавский. Печорский край, богатства которого сказочны, из-за отсутствия железной дороги отдан на разграбление Алину и Филиппову.
Столыпин. Слышал и о них... Но пока не закончим строительство Транссибирской магистрали, ни копейки на другую дорогу не дам. Пункт последний: «Прекращение политической ссылки в Печорский край». Как это понимать, господин Журавский?
Журавский. Смысл этого пункта, ваше превосходительство, ясен.
Столыпин. Куда же прикажете их ссылать?
Журавский. Это не преступники — это лучшие люди Отечества...
Столыпин. Кидающие в нас бомбы! (Молчание.) Оставим этот разговор, он сегодня не к месту. Какие еще у вас ко мне вопросы, может, есть просьбы личного характера?
