Урок истории. Всегда ненавидела этот урок, из-за учителя. Он молодой амбициозный индюк, который, в свои 25 решил, что он центр вселенной. К тому же он всегда подкатывал к ученицам, одни одаряли его взаимностью, другие отшивали, а я, я просто жду момента, чтобы наказать его, поставить на место и “спасти” эту школу, от такого извращенца, как он. Сегодня он рассказывал про великую империю Македонского, а я смотрела на часы и ждала, когда же этот ад закончится. Я люблю историю и читаю довольно много, но из его уст, даже Македонский стал мне противен. И вот долгожданный звук телефона, к которому я еще не привыкла: у меня сообщение. Я, не смотря на экран, знаю, кто это и на моем лице появляется глупая улыбка.

— Камилла, что тебя так развеселило? И отключи телефон избалованная девка! — прозвучал голос учителя. Я не стала ему даже отвечать, это бесило его еще больше. Он провоцировал меня, а я не поддавалась. Я достала телефон из сумки и прочла смс: “Солнышко, я уже подъехал, жду тебя”. Это был Себастьян, он всегда приезжал вовремя. Я отправила ему сердечки и ждала, когда же прозвучит звонок. Он прозвучал через 15 минут. Все мы вышли из класса, как табун, который выбежал в поле после долгого закрытия в конюшне.

Себастьян вышел из машины, и, опираясь на капот, ждал меня. Он был в черной рубашке и в черных штанах. Его машина тоже была черной, и выглядел он, как из рекламы мужской одежды. Я побежала к нему, как ребенок и обняла.

— Ахахах, тише-тише, — рассмеялся он, — ты сегодня какая-то другая, что с тобой.

— Нечего поехали уже скорее, — ответила я пытаясь скрыть свои эмоции.

— Так, Мила, — уже в серьез потребовал он смотря мне в глаза, — выкладывай, что случилось?

— Нечего, этот придурок…, — я хотела рассказать, что особого новшество не произошло, что опять учитель истории меня провоцировал, но не успела, так-как он сам вышел к нам и цинично начал.

— Ох как трогательно, а ты, я смотрю, любишь обниматься со старшими.

— Мила, садись в машину.

— Себастьян умоляю не надо, он такой, провоцирует каждого. Это из-за папы он просто завидует нашей семье и…

— И положил на тебя глаз! — с пугающей яростью перебил меня Себастьян и буквально силой посадил меня в машину.

— Нам поговорить здесь? Или в твоем кабинете, если он у тебя конечно есть.

— А кто ты такой? И что ты делаешь в старшей школе.

— Оставь формальности, поговорим по мужски. Если ты не отстанешь от Камиллы я…

— Ты что? А ты кто вообще ей? Она моя ученица и да не скрою, хорошенькая.

Я наблюдала за тем, как Себастьян еле сдерживал себя. Его я знаю очень хорошо, вся его координация рук говорила об одном: вот-вот начнется драка. Я позвонила отцу.

— Что? Думаешь, твоя сестричка до конца своих дней должна остаться непорочной, и бежать в твои объятия? — с противной циничной улыбкой закричал учитель, и это стало последним предложением, который он мог сказать в этот день. Себастьян резко подошел и врезал ему прямо по лицу. Потом началась драка, учитель снял с кармана маленький нож, поранил плечо Себастьяна, но тот избил его до полусмерти. Этот ад продолжался больше двадцати минут. Все это время Я кричала от ужаса, хотела выйти из машины, но Себастьян закрыл двери, я била по стеклу и кричала.

— Довольно! — раздался яростный голос отца, но Себастьян уже не слышал никого.

— Довольно, тебе говорят, — он подошел к Себастьяну, силой потащил от тела учителя и врезал. Это была отцовская пощечина, чтобы успокоить его.

От лица Ричарда

— Что … что ты здесь делаешь? Где Мила? — Себастьян ели отходил, от состояния аффекта.

— Сынок, что творится? Мила в твоей машине вот смотри. Твои глаза… я не узнаю тебя. Ты обезумел? Что с твоим разумом?

— Ричард поговорим дома, прошу тебя. Скажи водителю, пусть отнесет Милу домой. Я не в состоянии…

— Да чтоб тебя… — меня разозлило его поведение всех этих дней, сегодняшний инцидент стал последней каплей, — Мила моя дочь, я беспокоюсь о ней больше чем ты! Говори, из-за чего ты устроил тут это все, ты ранен, ты понимаешь?

— Что? Где? — Он до этого момента даже не почувствовал ножевое ранение на плече. Он посмотрел на собственное плечо и замер.

— Пустяк, я же жив.

— Езжай домой, вечером поговорим, Себастьян! — я еле сдерживал себя, чтобы не ударить его во второй раз.

Я позвонил в скорую помощь, потом мой водитель начал беседовать с толпой собравших людей. А сам я пошел к директору школы.

— Рад видеть вас мистер Джонсон, прошу прощения, как себя чувствует Себастьян… — лицемерие этого человека поражало меня неоднократно.

— Откуда у учителя истории нож в кармане? — моя злость была явно видна, хоть и я не повышал голоса. Я был зол и на Себастьяна, но не переставал любить его, как сына и происшедшее причинило боль моему сердцу. А неискренние слова директора стали последней каплей моей ярости.

— Господин Джонсон, — дрожащим голосом начал директор, — Николаса я сам сегодня же исключил от занятий. Я понятия не имею, откуда у учителя нож. Мне жаль, что все так вышло. Приказ об отстранении он получит, будучи уже в палате, я даже не стану ждать его выздоровления, ибо нашлись девочки, которые рассказали, что тот домогался и до них. Такое поведение непростительно, но поймите меня тоже, я не могу допустить, чтобы в моей школе были драки, скандалы про педофилию, хоть и учитель совсем молод, но все же он учитель. — Я не верил своим ушам. Мне стало плохо. Услышанное поразило меня, я пришел в ужас от мысли, что может быть моей маленькой принцессе, тоже грозила опасность, оказаться на месте пострадавших девочек, в то же время я злился и на Себастьяна, но в глубине души приветствовал содеянное, потому что я поступил бы точно так же в его возрасте. Противоречивые эмоции душили меня, но я, будучи человеком стального самоконтроля, молча выслушивал директора. — Господин Джонсон, я не обратился в полицию, потому что вопреки вине Николаса, он пострадавший на данный момент, Себастьяна грозила опасность, а я…

— Я знаю, — я наизусть знал, что он скажет, — ты бы не хотел навредить Себастьяну. Я это ценю. И да я не приветствую шаги Себастьяна, но моя дочь утверждает, что он просто приехал за ней, чтобы забрать ее, а то, что в твоей школе учитель домогается к детям, этим я буду разбираться позже. И не важно, что моя Камилла не пострадала. А другие девочки? Или они не в счет? И какого черта, учитель вышел и сам заявил о собственных намереньях. Этот вопрос тебе не интересен?

— Вы правы, и мне нечего вам ответить. Низко поклоняюсь и еще раз прошу прощения. Господин Джонсон прошу, не забирайте Камиллу из-за этого происшествия. Понимаете, если она уйдет…

— Знаю, знаю!!! Моя семья спонсор вашей школы и вы благодарны, так? — самоуверенно и резко сказал я уставшим тоном, ибо слышал этот текст уже сотни раз.

— О да! Вы опередили меня.

— Ну, раз уж вы закончили, я пойду, у меня много дел.

— Спасибо что уделили время, поговорите с Себастьяном, пожалуйста, и будьте уверены, что я лично присмотрю за вашей дочерью, она сама мне как дочь, к тому же дружит с моими детьми.

— Поговорю.

От лица Камиллы

Я сидела в машине и молча слушала песню. Она была грустной, отец заметил мое настроение, и спросил:

— Дочь, расскажи пожалуйста, что произошло сегодня и почему Себастьян избил преподавателя?

— Из-за меня… — ответила я, тупо смотря из окна машины.

— Что? Этот придурок обидел тебя? — отец делал вид, будто директор не рассказывал подробности. Но меня не это волновало, и поведение Николаса тоже не волновало.

— Пока нет, но он говорил противоречивые вещи.

— А… — не успел папа задать свой следующий вопрос, как я уже ответила на него.

— Пап, Николас ублюдок, он всегда меня провоцировал, но я никогда не боялась его, ибо знала, что с твоей дочерью у него не хватит духу иметь серьезных проблем, меня огорчает другое — поведение Себастьяна! — Мне нужно было поделиться с отцом. Мои же мысли душили меня, я тонула в них. Отец, услышав эти слова, немножко удивился. В надежде понять что-то более конкретное, он спросил: