– Хоть бы один огонёк показался! – стонал Фауро, всматривался в черноту моря и неба, шептал молитвы и крестился.

Прошло часа три. Почти никто не спал. Только боцман похрапывал на подстилке из травы, да Мира дремала, опустив голову на колени Хуану. А тот, посматривая на её лицо, смутно угадывающееся в темноте, думал, что в случае смертельной опасности она обязательно бы заволновалась. «Значит, пронесёт!» – с удовольствием подумал он. Не мешало бы хоть немного подремать, но не хотел тревожить сон Миры.

Напряжение нарастало по мере приближения грозы. Гром уже солидно ворчал у горизонта, воздух становился вязким, душным, дышалось тяжело.

Неожиданно молния сверкнула ближе, ударил сильный раскат грома. Люди с испугом повскакали, закрестились, шепча молитвы. Ветер стал усиливаться. Пальмовый парус зашелестел, плот пошёл быстрее.

– Держи руль! – молвил Хуан, обращаясь к капитану. – Может случиться шквал!

И шквал вскоре ударил. Звук его приближался очень быстро.

Хуан бросился убирать парус. Ему помогали Кучуро и поднявшийся боцман. Остальные уцепились за снасти и ванты, а Бласко держал рулевое весло, ожидая тугого порыва ветра.

Шквал пришёл с грохотом, с воем и тучами водяной пыли и пены, тотчас поднявшейся с вздыбившихся гребней волн. Вода окатила пассажиров плота, он сильно закачался.

– Держись крепче! – заорал Хуан, вцепившись в рулевое весло вместе с боцманом. – За мачту, за мачту держись!

Он не был уверен, что его услышат. Ужас за Миру наполнил его внутренности до тошноты. И не успел как следует испугаться, как шквал пронёсся дальше, затихая вдали. Только волны ещё беспокойно колыхались, то вскидывая плот, то опуская его вниз.

И только сейчас услыхал Хуан, как подвывает Томаса, судорожно цепляясь за мачту. Мира уже успокаивала её, уговаривала отпустить мачту.

– Слава Богу! Ничего не случилось! – Фауро беспомощно хлопал мокрыми ресницами и дрожал не то от холода и мокрой одежды, не то от страха, только что пережитого.

– Да! Это чудо, что нас не опрокинуло! – Хуан поглядывал на чёрное небо, часто прочерченное зигзагами молний.

– Шквал ещё может налететь, дон Хуан? – спросил Фауро с явным страхом.

– Если шторма не будет, то шквал может повториться. Хорошо, что успели паруса убрать, Можно опять ставить, а то качка слишком сильная. Эй, боцман! Поднимаем паруса! Не будем терять время! Берег наверняка близко! Поглядывайте по сторонам! Может, увидим его!

Плот наконец выровнялся и тяжело потащился к берегу, как предполагали Хуан и капитан.

Начался дождь, укрыться было негде, люди дрожали от холода, стуча зубами и моля Господа побыстрее избавить их от мучений и страхов.

Вскоре дождь перерос в ливень, и он продолжался почти до рассвета. Но, словно встречая новый день, он прекратился довольно быстро. Море постепенно расширяло горизонт. Скоро можно обозреть всё пространство вокруг. Земли в обозримом пространстве видно не было.

– Однако мы неизвестно где, капитан! – с недоумением и страхом проговорил Хуан, обводя рукой горизонт. – Надо быстрей определиться. Хотя бы по заре.

– Видимо ветер за это время изменился, дон Хуан, – заметил капитан, оглядел бледную полоску на востоке. – Скорей всего нас отнесло дальше на запад. Ветер как раз дует от восточных румбов.

Хуан вынужден согласиться, заметив:

– Ну-ка, капитан, подправьте паруса. Я переложу руль на нужный курс севернее. Посмотрим, сумеем ли мы выдержать такой. Ветер может нам этого не позволить.

– Придётся идти на северо-запад. Это всё же лучше, чем тащиться вдоль побережья. Так мы, может быть, и два дня не заметим земли.

– Не каркайте, капитан! Боцман, – позвал Хуан, оглядев результаты его работы с парусами, – сади людей на вёсла. Иначе мы долго будем болтаться здесь!

Плот двигался под низкими тучами. Постепенно теплело, стало пробиваться солнце. Гром уже не грохотал и шквала больше не предвиделось.

– Что, орехи наши не смыло? – спросил Хуан. – Хоть чуточку перекусить бы!

– Милосердный Боже! Они целы! Кто это их так крепко привязал в корзине? – Фауро бросился к корзине, порядочно растрёпанной, но сохранившей содержимое в ней. – Дон Хуан, всё выдать?

– Выдавай, сеньор! Чего их беречь? Боцман, посади девчонок на снасть для рыбалки. Вдруг что и попадётся!

Туман совсем растаял, ветер был слабым, гребля кое-как позволяла выдерживать нужный курс. Но гребли вяло, неохотно, с трудом ворочая грубые вёсла.

Минул полдень. Настроение подавленное. Земли до сих пор никто не приметил. Капитан поминутно вставал и вглядывался в горизонт. Потом проговорил:

– Наш островок находился как раз против полуострова. И если нас отнесло за него на запад, то нам нескоро доведётся увидеть землю.

– Это почему же? – поинтересовался Хуан.

– Тогда надо ещё залив перейти. А это миль сорок. Для нас это достаточно много и долго. Хорошо бы взять на северо-восток, да это невозможно. Надо ещё течение проверить.

Это заявление сильно обеспокоило Хуана. Ещё вытерпеть день будет очень трудно. Хоть вода ещё имеется – собрали в дождь. На три дня хватит.

Ко всему никто не мог поймать в море достаточно рыбы. За весь день только два рыбины, которые тут же слегка обжарили на костре и поели. Хуан отказался от своей доли в пользу Миры. Та уже знала, что спорить бесполезно.

Ночь сверкала звёздами. Ветер опять едва шелестел в пальмовом парусе. Хуан почти всю ночь провёл на вахте. Он с товарищами подгребали немного. По его расчётам плот всё же иногда двигался в нужном направлении на северо- восток. К концу ночи показалось, что течение изменилось на более благоприятное. Плот, тяжело покачиваясь, медленно двигался куда следует. Надежда у Хуана возликовала и он выпил большую кружку воды. Больше есть нечего.

Утром ветер стих совсем. Гребли неторопливо, часто меняясь. Потом неожиданно задул от зюйда.

– Ребята, Господь нас услышал! – Хуан восторженно подтягивал снасти паруса. – Глядите, как пошёл наш плотик! Молите Всемилостивейшего о продолжении этого ветра! Так мы скоро и берег узрим!

На радостях даже девушки взялись за вёсла, сменив уставших мужчин.

– Тебе хорошо, Мира! Ты вчера поела, а я едва весло держу в руках, – Томаса с явным озлоблением бросала взгляды на подругу. – Зачем заставляешь и меня таскать эти доски?

– Не бурчи! Работай и молчи. Или пой песни. Это самое лучшее. – Мира начала напевать что-то задорное. Постепенно голос её окреп, и она уже в полную силу лёгких пела песню своей улицы, вспомнив вдруг её слова и мотив.

Хуан с удивлением заметил, что она вполне прилично поёт. Подошёл и стал подпевать, не всегда впопад, не зная слова наперёд.

– Хуан, ты всё путаешь! Перестань, а то и меня сбиваешь! – Мира улыбнулась полными губами, обнажив мелкие зубы, у Хуана мелькнула мысль, что она улыбается очень приятно, откровенно, доброжелательно.

Он перевёл взгляд на Томасу. Её тонкие бледные губы плотно сжаты, выражение лица угрюмое, готовое в любую минуту оскалиться, словно зверёк, загнанный в угол удачливым охотником.

Подумалось ещё, что она со своим характером здорово попортит нервов Фауро, коль их брак состоится. Усмехнулся этой мысли и невольно сравнил Томасу с Мирой. Последняя легко шла по жизни, не волновалась на мелкие невзгоды, а сейчас даже пытается своим поведением взбодрить остальных.

Тёплая волна нежности и уважения прокатилась по телу Хуана. Захотелось приласкать этого ещё совсем ребёнка, но уже с признаками ума и характера.

Он так и застыл с улыбкой на губах, пока Мира не спросила его, отложив в сторону весло:

– Чему ты заулыбался, мой дорогой? Кого вспомнил?

– Кого ж ещё? Тебя, конечно!

– Меня? Чего меня вспоминать, когда я рядом? Ну-ка говори честно!

– Да правда же! Потом я тебе поясню. Сейчас неудобно, – он мельком кивнул и бровями подтвердил, глянув на Томасу.

– Томаса, хватит булькать веслом! Я уже бросила, а ты всё ещё ворочаешь его! И всё без толку!