И в какой-то момент у меня возникло ощущение, что это действительно большая семья. Наша большая семья. А когда ко мне подошла Мила, и я обнял её, меня окончательно накрыло. Такого невероятного ощущения комфорта и уюта я никогда ещё не испытывал.

Тем временем княгиня Белозерская подняла правую руку, и все замолчали. Бабушка что-то негромко сказала одному из парней и зашла в шатёр. Парнишка поспешил за ней. Видимо, в отличие от активации дара в Кутузовской академии, где мы все зашли в храм источника и наблюдали за активацией друг друга, в нашей большой семье было принято делать это без лишних глаз.

Тишина во дворе стала аж давящей, я слышал, как бьётся сердце Милы и как пульсируют мои виски. Примерно через две минуты бабушка вывела парнишку из шатра за руку и громко объявила:

— Дар активирован! Предрасположенность к магии воды! Сила дара выше среднего!

Тут же заиграла музыка, раздались аплодисменты и радостные возгласы, а парнишка спрыгнул с подиума и потонул в объятиях родни.

Второй пошла к источнику одна из девушек, её дар оказался средним. Третьим отправился Микку. Сыну Ристо достался большой дар. Двум оставшимся ребятам — ниже среднего. На всё про всё, на все пять активаций ушло чуть больше получаса. После чего бабушка объявила гостям праздника, что через полчаса начнётся торжественный обед в большом зале приёмов, и уступила подиум музыкантам.

Я подождал, пока бабушку поблагодарят за предоставленную возможность активировать дар родные всех пятерых свежеиспечённых магов, после чего подошёл к ней и сказал:

— Поздравляю Вас, точнее, нас с увеличением нашей большой семьи!

— И я тебя поздравляю, мальчик мой! — ответила бабушка. — Надеюсь, тебе понравилось.

— Такое не может не понравиться. Это действительно настоящий праздник — яркий, радостный, просто потрясающий!

— Это ты ещё не знаешь, чем нас сегодня порадуют повара на обеде! — улыбнувшись, сказала княгиня Белозерская.

*****

— Невероятно! — воскликнула Мила, когда мы с ней вошли на территорию Кутузовской академии. — Здесь вообще ничего не изменилось!

— На самом деле изменилось многое, — возразил я. — Но сразу всё это заметить непросто. Ты сейчас куда планируешь пойти?

— Всё зависит от того, сколько времени ты пробудешь у ректора.

— Минут десять — пятнадцать не больше. Если, конечно, она меня сразу примет.

— Ну за это время я максимум что успею — это увидеться с Игнатьевым да заскочить в столовую.

— Зачем тебе в столовую? — удивился я. — Мы же недавно пообедали на празднике. Но если уж ты проголодалась, то есть куча вариантов…

— В здешней столовой продают самые вкусные пирожки в мире! — перебила меня Мила. — И я по ним соскучилась!

Спорить я не стал, так как пирожки в столовой Кутузовской академии действительно всегда были очень вкусные; но я не был таким уж поклонником выпечки, поэтому так, как Мила, по ним не соскучился. Мы договорились, что после встречи с ректором я зайду за Милой в столовую, и я отправился к административному корпусу, а моя подруга — к учебному, искать Игнатьева.

Анна Алексеевна приняла меня сразу, а её секретарь сделала мне кофе. Без просьбы. С молоком и без сахара — как я люблю. Не забыла, и это было приятно.

— Ну что, герой, можно тебя поздравить? — сказала Анна Алексеевна, едва я зашёл к ней в кабинет.

— Можно, — ответил я.

Ректор встала из-за стола, вышла ко мне навстречу и протянула ладонь, чтобы пожать мне руку. И я сразу вспомнил, как она почти так же встретила нас в день нашего приезда в Кутузовку из Череповца. Но в этот раз после рукопожатия Анна Алексеевна ещё и обняла меня и как-то совсем по родному сказала:

— Ты молодец, я горжусь тобой.

— А я горжусь тем, что Вы мной гордитесь! — ответил я.

И это было правдой — меня действительно распирало от гордости, всё же не каждому студенту Кутузовской академии доводится услышать такие слова от ректора. Впрочем, особую ценность похвале, полученной от Анны Алексеевны, добавляло то, что она была не только ректором, а ещё и моим наставником во время подготовки к поединку с Хосе Вторым.

И ещё я отчётливо понимал: если бы не эта уникальная подготовка, я бы из Ацтлана не вернулся. Впрочем, я бы туда и не попал — безумный мексиканец разделался бы со мной ещё в Мадриде, в парке Кампо дель Моро.

— Разрешите от всего сердца поблагодарить Вас, Анна Алексеевна, за помощь в подготовке к поединку, за то, что нашли время и силы со мной возиться, — сказал я, после объятий. — Если бы не Вы и не Ваш уникальный щит…

— Какой ещё щит? — перебила меня Милютина и удивлённо вскинула брови. — Ты о чём?

— Сам не понял, что сказал, — ответил я. — Меня Хосе по голове сильно бил, из-за этого я теперь иногда говорю всякую ерунду.

Анна Алексеевна улыбнулась и заметила:

— Неплохо, но надо тренироваться. Лицо у тебя сначала было очень уж растерянное.

Я пообещал поработать над эмоциями, затем подробно рассказал Анне Алексеевне о поединке с Хосе, выслушал очередную похвалу и ответил на кучу вопросов. Милютину интересовали даже самые мелкие детали боя и особенно то, как император Ацтлана использовал зеркало Монтесумы.

В процессе разговора я спросил Анну Алексеевну, не считает ли она, что после победы над Хосе мне уже можно потихоньку начать тренироваться с шапкой Мономаха, но ректор снова была против. Причём категорически. Она, как и бабушка, считала, что с моим магическим уровнем это слишком опасно.

К моему удивлению, мы проболтали почти час. Мила за это время уже должна была полностью уничтожить запасы пирожков в столовой, однако у меня ещё оставалось одно дело — я должен был спросить у ректора, есть ли у моего брата возможность стать студентом в Кутузовской академии.

— Анна Алексеевна, можно задать Вам вопрос, который может показаться глупым? — осторожно зашёл я издалека.

— Я работаю ректором академии уже не один год, — ответила Анна Алексеевна. — Знаешь, сколько за всё это время я выслушала глупых вопросов?

— Думаю, немало.

— Правильно думаешь. Поэтому смело задавай. Одним больше, одним меньше — не критично. К тому же не все на первый взгляд глупые вопросы на самом деле оказываются таковыми. Что тебя интересует?

— Я хотел узнать, можно ли в Кутузовской академии учиться не человеку?

— Наша академия относится к структуре Министерства обороны Российской Федерации, если ты ещё не забыл. В Министерстве обороны есть какие-либо расовые ограничения?

— Нет.

— Тогда почему они должны быть в Кутузовской академии?

— То есть, можно? — уточнил я.

— Да, можно, — ответила ректор. — Только вот, к сожалению, ни эльфы, ни орки у нас не учатся. И я думаю, ты это сам успел заметить в своё время.

— Заметил. Потому и спросил.

— Я тебе больше скажу, — вздохнув, произнесла Милютина. — Уже три года я пытаюсь запустить специальную программу по привлечению в нашу академию одарённых орков и эльфов. Но пока безуспешно. С эльфами совсем всё сложно, а вот несколько орков попробовали. Однако не продержались и семестра.

— Но почему?

— Расовые предрассудки — сильная штука, и подвержены им не только эльфы, но и люди, — сказала Анна Алексеевна. — Конечно, люди в меньшей степени, но всё же. Ребята орки просто не смогли учиться здесь. У меня даже возникла в какой-то момент мысль, сделать специальные группы для орков и эльфов, чтобы им было легче. Но нельзя. Правилами академии запрещена любая расовая сегрегация. Даже в случае, когда это может оградить представителей какой-либо расы от нападок и агрессии. Вот такая ирония получается.

Милютина замолчала, горько улыбнулась и развела руками.

— Да уж, нелепая ситуация, — согласился я.

— А к чему ты вообще поднял эту тему? — спросила Анна Алексеевна.

— Мой брат Андрей мечтает учиться в Кутузовской академии.

— А сколько ему лет? Разве он уже не учится где-то?

— Учится, — ответил я. — В Петербурге. Но очень хочет учиться здесь.